Собственность Шерхана (СИ) - Шайлина Ирина

Я лежал на диване, почти заснув, но тут скрипнула дверь и на пороге показалась Лиза.

Улыбнулся ей, вспоминая, как она теплая, нежная. Захотелось взять ее, под бок положить и…

— Ты зачем здесь? — вроде, спокойно спрашивает, но я чувствую нотки недовольства, только в шутку перевести пытаюсь. Но баба, настроенная на скандал, со своего пути так просто не сойдет.

Чертыхнулся про себя, вовсе мне с ней ругаться не хотелось, мало мне других забот.

Ну и как тут съехать, чтобы тихо-мирно разойтись?

И тут я вспомнил, что в кармане пальто сережки лежат. Я ей так и не подарил, то одно, то другое. Подумал, что обрадуется серёжкам, подобреет.

Достал коробку, открыл, протягивая ей. Ну же, Белоснежка, подобрей немного, чё ты как Пьеро который день к ряду?

Все живы-здоровы, это главное. Остальное приложится.

Лиза мое имя пробормотала и на сережки эти пялится.

Сука, ну что на этот раз-то не так? Я аж с досады зубами скрипнул, вроде все, как положено, вот подарок, вот золото — бриллианты с мизинец, чтобы за километр видно было.

— Не понравилось?

— Понравилось, — она сережки схватила и из комнаты рванула, только ее и видели.

Я остался сидеть, тупо глядя ей вслед. И чё это сейчас было такое?

Очередные бабские приколы?

Выругался, бляха муха, столько проблем вокруг, а тут ещё Лиза масло в огонь подлить умудрилась.

К гадалке не надо было ходить, чтобы понять: ревёт она там, у себя в комнате. Я сначала следом решил пойти, но потом передумал. Пусть успокоится маленько, я ей ровным счётом ничего плохого не сделал, чтобы рыдать.

В злом настроении спать лег. Снилась чертовщина, ныл бок, я просыпался несколько раз, вглядываясь за окно.

Мело. Видимо, ранение на погоду реагировало. Под утро вьюга усилилась, дом скрипел и выл в такт, точно живой, и мне не спалось. Зато когда серые сумерки вползли в кабинет, освещая хрустальную люстру над головой, я вдруг понял, что вчера произошло.

Лиза думала, я ей кольцо подарю. Вот я идиот…

Сам же ее замуж позвал. Поэтому она и расстроилась. Как я сразу не догадался?

Понял и самому смешно стало. Ну, Лизка, внатуре из-за такой фигни губы дуть и рыдать. У нее этих колец будет, сколько захочет, хоть на каждый палец — пяток.

Я взглянул на часы, нужно было ехать на встречу, а потом с адвокатом к ментам. Завтракать не стал, умылся, надел рубашку чистую и спустился вниз.

Ибрагим за рулём, меня уже ждали.

День выдался суетной, я промотался до самого вечера по встречам, нанял бригаду, которая должна была реанимировать здание «Каравана». Оставлять его в таком виде, как памятник о пожаре, не хотел.

Домой вернулся поздно, бабка уже спала, только Лиза с дочкой сидели в гостиной. Под ногами кошки шманяются, дочка в коконе лежит, сосредоточенно разглядывая свой маленький кулак, точно увидела что-то необычное.

А Лизка с вышивкой. Тонкие пальцы ловко снуют по ткани, нитка тянется, лицо сосредоточенное, складка залегла между бровей.

— Привет, — сказал я.

— Привет, — ответила, не поднимая на меня глаз. Я подошёл ближе, сел прямо на пол возле ее ног, склонился к Иман, что под боком у Лизы лежала. — Как дела?

Вопрос тупой, можно про погоду ещё что-нибудь добавить, но во всех этих тонкостях, связанных с обидками, я не дока. Любую другую бы пинком под зад отправил, но в том-то и беда, что Лиза не любая.

— Отлично.

В ухе ее сережку заметил, значит, подарок надела, приняла от меня. Я схватил Лизку за щиколотку, погладил по коленке. У нее по коже тут же мурашки пробежали, она торопливо ногу отодвинула, я не сопротивлялся. Дурака дальше включать не стал, поэтому заявил прямо в лоб:

— Я тебе кольцо купил. Давай на этой неделе распишемся, — и достал из кармана коробочку, новую, с обручальным кольцом.

Лиза напряглась, так вцепилась в пяльцы, как не сломала ещё. Мне ее молчание не понравилось.

— Ну, что ещё не так? Не того цвета? Не тот камень? Некрасивое?

— Красивое, — кивнула, так тихо ответила, еле слышно, — не могу я за тебя замуж, не могу… Прости.

А у самой в глазах слезы.

— Таааак, — протянул я, — это что ещё за новости?

К такому повороту меня судьба не готовила. Вроде недавно ее все устраивало, что теперь? Чабаш? Этот сука недавно приезжал с документами, ребята курсанули. Неужто, наговорил что?

— Почему?

Мы смотрели друг другу в глаз. Во мне злость кипит, тысяча причин ее отказа, одна другой хуже. Потому что я, блять, дагестанец? Потому что она княжна? Потому что со мной — только трахаться?

— Папа, — произнесла и разрыдалась, пряча лицо за ладонями.

Я поднялся осторожно, взял на руки дочку. Она на меня взгляд перевела. Такой же, как у матери.

— Ты убил его… Я знаю, — всхлипывая, проговорила дальше.

Да, все так и было.

Я помню, как мы на стрелку приехали. Я и братья Вяземские. Огонь они первые открыли, даже побазарить ни о чем не успели. Игнат оружие достал первым, а мы с отцом Белоснежки сделали два выстрела одновременно. Свет вырубили почти сразу, темно было, только вспышки от пистолетов и крики, внутри и снаружи, где остались наши люди. Фактически, я приехал на собственную казнь, просто моя пуля, как оказалась, попала в цель, а Вяземский промазал.

— Твой отец, — начал я и замолчал, подбирая слова осторожнее, — он не был ангелом. Я его убивать не собирался, мы вполне могли бы ужиться на одной территории. Но они развязали войну первыми, а я просто выжил.

Белоснежка рыдала, не сдерживаясь. Я подошёл, опускаясь снова на колени рядом с ней. Она руки протянула, забирая Иман и прижимая ее к груди.

— Лиза. Мне жаль, что так вышло. Сделанного не воротить, но я уже расплатился кровью за кровь твоего отца. Разве будет лучше, если Иман тоже вырастет без своего?

Я накрыл ее ладони своими и сжал.

— Я второй раз спрашивать не буду, если скажешь нет, так нет. Пойдешь за меня замуж.

Мы снова встретились глазами. Черт, не думал, что меня это так будет задевать, но сейчас хотелось даже дыхание задержать до того, как она ответит.

— Да, — кивнула она, и ещё раз повторила, громче, — да, Имран, да.

Глава 42

Лиза

Глаза заполнились слезами снова. Я любила Веру, но порой искренне не понимала, что её появление сделало с моим организмом. Я была готова плакать из-за любой мелочи.

Хотя сейчас…не мелочь вовсе. Имран стоит передо мной на коленях, и так волнуюсь я, что воздуха не хватает. И повторяю вновь и вновь — да, да…

— Хорош сырость разводить, — попросил Имран, но голос мягкий, смешливый.

Кольцо на палец мне надел, не сразу правда, вспомнив, на какой нужно — пришлось подсказать. Кольцо село, как влитое. Руку вытянула, любуюсь им, думаю, даром, что баба Надя слепая, как крот, кольцо увидит сразу.

— Красивое? — спросил Имран.

И я поняла вдруг — он волнуется. Скрывает изо всех сил, и все равно волнуется. И мне от этого хорошо стало, словно ближе сделались, я и мой гигант, а ведь разные совсем.

— Самое красивое, — честно ответила я, хотя из-за слез и волнения не разглядела толком. — Самое красивое в мире.

Имран у моих ног сидит и снизу вверх на меня смотрит. И таким родным кажется сейчас, как никогда. Хочется по тёмным густым волосам погладить, и робею. И не верится, что этот огромный сильный мужчина моим будет. Уже мой.

— Ты самая красивая, — тихо сказал он.

И поцеловал меня в колено голое, едва платьем домашним прикрытое. У меня сердце вниз ухнуло. А он коснулся сначала едва-едва губами, и рот его, такой резко очерченный, для меня — нежный. Затем приоткрыл губы и коснулся кожи языком, отчего по моей коже мурашки пробежались, сверху донизу. И ноги сами, непроизвольно в стороны развелись, от чего я покраснела — интуиция мне подсказывала, что это говорит просто о максимальной испорченности. Но Имран у наоборот понравилось.