Моя по контракту (СИ) - Малиновская Маша

— Он преступник! Из-за него погибли люди!

— Это ещё доказать надо, — долбанный узел на галстуке во второй раз соскальзывает, нервируя, а ещё Ася сзади по спальне круги нарезает.

— А как же расследование Ларисы?

— Артёмова — журналистка. И как каждая писака, мечтает сделать собственную сенсацию. Дели на два.

— Даже на два!

Терпение рвётся, я отбрасываю долбанутый галстук на кресло и оборачиваюсь к Асе. Она, видя, что у меня уже тоже нервы сдают, замирает напротив. Ну какая же ещё дурёха.

— Ася, хватит! Это всего лишь пара десятков уток! Мёртвых уже к тому же. Ты просишь меня сорвать из-за них многомиллионную сделку? Как я буду выглядеть? Со мной больше никто из бизнес-элиты не пойдёт на контакт. Это приговор, понимаешь? — смотрит на меня широко распахнутыми глазищами, поджав дрогнувшие губы. — Хочешь уток — хоть целую ферму заведи!

Ася отворачивается, скрывая слёзы. Мне хочется её обнять, но я слишком взвинчен. Да и оттолкнёт же. Поэтому я тоже разворачиваюсь и ухожу. Пойду без галстука, хрен с ним.

Однако у порога Ася меня догоняет, когда я уже обуваюсь. Удивляет, обняв за шею и крепко-крепко прижавшись.

— Не связывайся с ним, прошу, — шепчет, уткнувшись носом в шею.

Моя мелкая истеричка. Ты успокоишься, повзрослеешь и поймешь, что не всё так просто в жизни. Хочу-не хочу наши никого не волнуют.

Не хочется уходить, оставляя её в таких чувствах, но мы не в детском саду. Я беру в ладони её лицо и приподнимаю, целую так нежно, как умею, ловя рваный выдох.

— Я люблю тебя, — тихо слетает с её губ, и Ася опускает глаза.

Я наклоняюсь и целую её ещё раз.

— Всё будет хорошо, маленькая.

Разворачиваюсь и ухожу. Ей нужно успокоиться. Мне тоже. Кто сказал, что мужика не торкают переживания? Ещё как. Только показывать их нельзя.

В машине мне требуется ещё несколько минут, чтобы собраться и настроиться на рабочий лад. Уже пора торопиться, ведь нет ничего хуже, чем прослыть в бизнесе непунктуальным.

Когда подъезжаю к офису, юрист и исполнительный уже ждут. Ещё раз пробегаем с ними по основным пунктам и отправляемся на сделку.

— Здравствуй, Стас, — Рубанов встречает радушно. — Рад видеть в здравии. И очень рад, что недоразумение с юной госпожой Грачёвой разрешилось.

— Я тоже этому рад, Александр Игнатьевич. Здравствуйте.

Его напоминание об Асе носит воспитательный характер. Это очень опасный человек, кроме прочего. Лучше держаться к нему поближе, чтобы быть максимально в курсе.

Работаем мы долго и плодотворно, дважды прерываясь на кофе-брейк. Когда документы подписаны, Рубанов предлагает отметить это у него в офисе стаканом виски, так сказать, быстро, а на выходных выбраться с семьями на базу отдыха. Не думаю, что Асе эта идея придётся по духу, придётся уговаривать. Но как-нибудь справлюсь.

Я в сопровождении своих людей выхожу из юридической конторы первым. У порога трутся несколько местных журналистов. Неудивительно, ведь подобные сделки могут быть судьбоносными для промышленности города, а значит и для возможностей трудоустройства, развития инфраструктуры и подобного.

— Станислав Валентинович, — обращается одна из журналисток, — скажите, сделка заключена? Нам ждать новых положительных изменений для города от производственников?

— Да. Изменения обязательно будут, — улыбаюсь на камеру.

— Как прошла сделка? Стороны удовлетворены?

— Отлично прошла. Всё хорошо, по плану. Можете связаться с исполнительным директором «ПроМетТехно», он даст более расширенную информацию…

На последних словах я едва не спотыкаюсь, даже пропускаю, что там ещё спрашивает журналистка. Потому что вижу её. Свою Змеевну.

Она стоит чуть дальше небольшой толпы. В своих любимых рваных джинсах и фиолетовой толстовке, с рюкзаком за спиной. Она смотрит ещё несколько секунд, а потом ныряет в подъехавшее такси и уезжает.

У меня этот её взгляд отпечатывается в мозгу, царапнув где-то глубоко внутри. Теперь придётся постараться знатно, чтобы утихомирилась. Ох уж эти утки. И Ларисе надо не забыть всыпать, что припёрлась и вывалила вот так своё расследование. Не могла мне просто позвонить.

Вокруг снова закручивается движение. Выходит Рубанов, и теперь журналисты атакуют нас обоих. Мы коротко отговариваемся и садимся по автомобилям. Александр Игнатьевич напоминает, что ждёт меня у себя в офисе сейчас, мне же хочется вывернуть руль в сторону дома. Однако, это будет некрасиво и неприлично, однажды я уже сбежал со встречи.

По дороге несколько раз набираю Змеевну, но она на первые пять вызовов не отвечает, а потом и вовсе пропадает из сети.

— Чёрт, Ася! — зло бью по рулю и едва успеваю затормозить на светофоре, чтобы не прописать под зад какой-то мазде.

Пока нахожусь в офисе у Рубанова, мысленно постоянно отвлекаюсь. Алкоголь становится поперёк горла. Пытаюсь поддерживать разговор, но выходит через неимоверные усилия.

— Как твоя молоденькая жена, Стас? — подливает масла в огонь Александр Игнатьевич. — Это же дочь Березовского?

— Да. Нормально.

— Кстати, многоуважаемый Пётр Викторович предлагал мне сделку. Но я тогда отказался, посчитав завод металлопроката убыточным. Не видел смысла вкладываться. А ты молодец вообще, — он закуривает и откидывается в кресле, вцепившись внимательным взглядом. — Тебе же сколько? Тридцать только будет, а уже вон чего добился. Я в тридцать ещё был на подсосе у своего бати. Так вот… я уже пожалел, что тогда Березовскому отказал. Была бы моей твоя девчонка.

Мне кажется, если я сожму зубы ещё сильнее, то они раскрошатся на хер. Стоит только представить, как этот мудак трогал бы мою Асю. Я тоже не агнец, но этот бы её заставил. Как пить дать заставил бы.

— Арина — прекрасная девушка, — беру себя в руки. — Вам повезло с женой.

— Арина тупая как пробка, — отмахивается Рубанов. — А вот Аська твоя девочка с искрой.

Ещё чуть-чуть и я съезжу ему по роже. Тогда могу и до дома не доехать, а Асю этот муфлон к рукам приберёт.

— Не хочешь на даче махнуться разок?

Блядь, мне кажется, что я ослышался. Рубанов предлагает мне трахнуть его жену, а взамен я позволю ему сделать это с Асей.

— Нет, — отрезаю громко и чётко. — Я не сторонник.

— Не вопрос, Стас, — Рубанов примирительно поднимает ладони. — Я это уважаю. Тема закрыта.

Каким бы ни был Рубанов, но всем известно, что он держит слово. Если сказал, что тема закрыта, больше и намёка в сторону Аси не будет. Но это не умаляет моей злости и раздражения.

Через полчаса мне удаётся свернуть встречу, и я тороплюсь домой. Пришлось вызвать водителя, потому что я пил, и мне кажется, что он едет уж слишком медленно. Настолько я хочу быстрее оказаться дома.

В груди жжёт херовое чувство. Тревога. Мерзкая, липкая сука.

— Ася! — оглашаю на весь коридор и гостиную, даже не сняв обувь.

Но в ответ слышу только тишину. Сердце стучит так громко, как никогда ранее.

— Ася! — повторяю, врываясь в спальню.

Очень хочется увидеть сонные сердитые глаза и тонкую фигурку под одеялом.

Но её нет. Постель заправлена.

Я даже не смотрю в шкафы, бегу в комору к аквариуму со змеёй, но не обнаруживаю её там.

Это значит только одно: Ася ушла.

Я бы мог попытаться её найти. Скорее всего получилось бы, и быстро. Далеко бы не сбежала. Подключил бы Демида, а для него найти человека — раз плюнуть. Да и без него инструментов достаточно.

Банковская карта, которую я оставлял Асе, маякнула снятием наличных в банкомате возле вокзала. Она не стала оплачивать с неё билет, чтобы не палиться, в каком направлении купила собралась бежать.

Мог бы найти, да. Вернуть домой. Но что потом? Привязать к батарее? Запереть в спальне? Или отшлёпать и поставить в угол? Ася ушла, она лишена жеманства и вряд ли просто хотела, чтобы я за ней побегал. Она пошла за своими принципами, и я это уважаю.

Но как же мне хреново без неё. Без смеха-колокольчика, надутых сердито губ, без маячащей дома белокурой макушки, склонённой над планшетом, и аппетитной задницы в рваных джинсах. Без сиреневого и фиалкового. Без искренних, немного окрашенных лёгким смущением, стонов подо мной. Без сияющих чистыми эмоциями глаз.