Бесчувственные сердца (ЛП) - Слоан Харпер

Я вхожу в «Баркод» и, увидев Уайлдера за стойкой, киваю ему.

— Я думал, ты весь день будешь с Ари, — говорит он вместо приветствия.

— Так и есть. Заскочил по дороге, чтобы забрать ужин для неё и Пайпер и узнать, почему ты вёл себя как придурок вчера вечером, когда позвонил мне насчёт просмотра сегодняшней игры, а я сказал тебе, что у меня уже есть планы.

— Я не вёл себя как придурок, — оправдывается он.

— Ты вёл себя как кретин. Так лучше?

— Отвали. Серьёзно, почему ты здесь?

— Я только что объяснил.

— А помимо этого? — он отрезает несколько ломтиков лайма, потом поднимает глаза и хмурится. — Как поживают Ари и Пайпер? Не видел их здесь уже несколько недель.

— Ты хочешь знать, как поживает моя девочка или её лучшая подруга? — спрашиваю я, прекрасно понимая, что он хочет узнать не об Ари.

Уайлдер проделывает охрененную работу, скрывая тот факт, что он заинтересован в Пайпер. Он ничего не делает лишь из-за кольца на её пальце. Тем не менее, он не может скрыть это дерьмо от меня.

— Заткнись на хрен, Ти, — ворчит он.

— Хорошо. Забавно играть в отрицание? Я здесь, потому что мне нужно было убить время, я увидел твою машину, когда выходил из «Алиби», и решил заглянуть и узнать, что ты тут делаешь в одиночестве.

Он тычет в лаймы, игнорируя мой выпад.

— Большинство барменов отправились домой с каким-то гребанным пищевым отравлением. Преимущество быть боссом. Они болеют, а я застрял здесь, прикрывая их. Эта хрень еще не добралась до «Алиби»?

Я съеживаюсь, просто представляя, что будет, если это произойдёт.

— Нет. Слава Богу.

— Да, представь, как было бы плохо. Это ведь не то же самое, когда босс прикрывает своих больных стриптизёров, выступая вместо них на сцене, когда у него самого есть женщина.

— В прошлый раз, когда я вышел на сцену, она, кажется, не возражала.

Уайлдер смеется.

— В ту секунду, когда ты достал свой член, она очутилась в твоих объятиях и прикрыла его от взглядов голодных сучек, кричащих вокруг. Запусти к вам инфекцию, и поверь мне, она будет возражать.

Я не обращаю на него внимания, тянусь за стойку и хватаю банку с орехами, которыми он наполняет миски, стоящие на стойке, когда заведение открыто. Я набираю горсть и бросаю в рот.

— Так что же происходит? Прошло много времени с тех пор, как мы разговаривали в последний раз. Это было либо по работе, либо то дерьмо, на которое вы двое приглашаете меня, потому что Пайпер не хочет быть третьим колесом — что, кстати, меня удивляет, потому что ты всегда звонишь мне, а не её жениху. И нет, даже не пытайся снова говорить об этой херне с отрицанием. Неприятности в раю?

— Даже ни хрена не близко, — отвечаю я, прочувствовав каждое слово и игнорируя его упоминание о Пайпер — снова.

— Чёрт возьми, Торн. Никогда не думал, что доживу до того дня, когда падёт великий.

Знакомое жжение, к которому я уже привык и которому даже рад, снова разгорается в моей груди. Одна только мысль об Ари заставляет все во мне зажечься. Я едва удерживаюсь, чтобы не протянуть руку и не потереть грудь в месте жжения; сила, которая наполняет меня, когда я представляю её в своем воображении, сбила бы меня с ног, будь я слабее.

— Не собираешься даже отрицать, а? — задиристо спрашивает Уайлдер.

— Ни на секунду.

Он перестаёт резать лайм, поднимает глаза и действительно смотрит на меня. Понятия не имею, что он надеется увидеть, так как я сам до сих пор не понимаю, что чувствую. Он качает головой, улыбаясь.

— Я рад за тебя, парень. На самом деле.

Я поднимаю подбородок, киваю и снова тянусь за банкой с орехами, забрасывая горсть в рот.

— Я так понимаю, это означает, что вы оба пережили всё то дерьмо, из-за которого она сбежала? Господи, это было месяц назад?

— Семь недель, плюс-минус.

Уайлдер фыркает:

— Плюс-минус, да? Что-то мне подсказывает, что ты точно знаешь, сколько времени прошло.

Я поднимаю средний палец.

Он смеётся, хватает дольки нарезанных лаймов и бросает их в контейнер, рядом с остальными, наполненными различными продуктами, которые ему понадобятся в течение ночи.

— У нас всё хорошо, Уил. Мы поговорили обо всем через несколько недель после того, как я её вернул. Она впустила меня, я понял, что произошло, и это не имеет больше никакого значения для наших отношений.

— Отношений, да? — спрашивает он, ухмыляясь, как кот, поймавший грёбаную канарейку.

— Да. Это слово подходит. Это именно то, что между нами.

Он кивает, но нет ни единого шанса в том, что он точно понимает, что я имею в виду. Слово может и подходит, но, чёрт возьми, то, что у нас происходит, намного сильнее, чем простые отношения.

— Я же говорил тебе, Уил, что в тот день у меня в кабинете она была совсем другой, и это после одной ночи и одного уик-энда знакомства. Она превратилась из девушки, которую я однажды вечером увидел в этом самом баре, затем был шокирован, когда вошёл в её магазин и увидел снова, в ту, которую я не просто хочу видеть каждый день, а просто обязан. Если ты найдёшь слово, которое подойдёт к описанию лучше, чем «отношения», это и будем мы.

Он бросает нож, вытирает руки и прислоняется спиной к стеллажу с бутылками ликёра, скрещивая руки на груди и тихо присвистывая.

— Чёрт, — наконец произносит он, внимательно изучая меня.

— Да.

— Так в чём проблема?

Я беру еще одну горсть орехов. Мы с ней теперь совсем другие люди с той ночи, когда я впервые увидел её, при этом целуя другую девушку. Она не узнала меня, когда я вошёл в «Тренд», но, чёрт возьми, когда рассказал ей об этом, ей было всё равно, что я целовался с другой. Она могла сосредоточиться только на том факте, что с первого взгляда между нами проскочило что-то сильное. Вероятно, еще чертовски помог мой рассказ о том, что, увидев её, я попрощался с той девушкой и провёл ночь, представляя себе лицо Ари. Что-то такое простое, как увидеть красивую незнакомку на другом конце комнаты, ударило меня прямо в грудь и изменило мою жизнь... запустив цепь событий, чтобы исцелить её и, чёрт возьми, может даже и меня.

Мне не нравится говорить о вещах, которыми Ари поделилась со мной — вещах, которые заставляют меня быть уверенным в том, что она исцеляется. Это похоже на предательство её доверия, но, чёрт возьми, мне трудно осознать, что я чувствовал, когда она мне все выложила. Уайлдер, возможно, не обладает тоннами знаний в этой области, его собственные отношения немногочисленны и довольно с большими перерывами, но он знает больше чем я — человек, который провёл большую часть своей сознательной жизни, избегая любой привязанности.

— Она прошла через кое-какое дерьмо. Дерьмо, которое заставило её сбежать от меня. Я понимаю, Уил, правда понимаю, но я беспокоюсь за неё, боюсь, что она не до конца все отпустила.

— Расплывчато, но ладно. Она сказала тебе, что все в прошлом?

— Да, — киваю я. — Она говорит об этом и показывает это каждый день. Она не смогла просто проснуться на следующий день и забыть обо всем. Она ходила к психотерапевту, начиная с того самого понедельника, когда сбежала от меня. Каждый вторник и четверг, с тех пор как мы начали общаться, она ходила в его офис. Лишь на прошлой неделе встречи сократились до одного дня — вечера вторника.

— Я не совсем эксперт в этом деле, но думаю, что, если она ходит туда лишь раз в неделю, ей, вероятно, действительно лучше.

Я копаюсь в своих мыслях, съедая ещё несколько орехов, прежде чем отдать банку Уилу, когда он протягивает за ней руку.

— Она была в моих объятиях, когда рассказывала об этом дерьме, Уил. Когда она впервые поведала мне об этом — о сестре, которая была причиной всей её боли в прошлом — мне показалось, что меня ударили, когда я услышал боль в её голосе. Что будет, если эта сука вернётся, и Ари придётся проверить, насколько она продвинулась за последние два месяца?

— Что на самом деле происходит? Если она не дала тебе повода считать, что не продвинулась в своих проблемах с сестрой, тогда почему ты сидишь здесь, ешь мои орехи и беспокоишься о какой-то гипотетической ситуации?