Честная игра (ЛП) - Бриггз Патриция
— Мы прибыли, — без надобности сказал Малкольм.
Ведьма взяла свою сумку, которую подал ей Гольдштейн, и взобралась по алюминиевой лесенке на рыболовную платформу над консолью. Это было лучшее место для ее работы — ровная открытая поверхность на переполненной лодке. Но Чарльз был уверен, что ведьма знала и наслаждалась тем фактом, что высота вывела ее на сцену и сделала остальных ее зрителями.
Стоя на верхней ступеньке лестницы, Холли достала из своей сумки маленький коврик и расстелила его. Пока она готовилась, Чарльз мельком заметил круги и символы и понял, что она вплела в ковер защитные элементы, для которых ведьма обычно использовала бы мел. Это было умно и сэкономила ей время, а также это превосходно работало на лодке под дождем.
Опустившись на колени на ковер, она достала четыре или пять маленьких глиняных баночек и расставила их в только известном ей порядке. Потом проделала то же самое с восемью серебряными подсвечниками, в которых стояли темные свечи черного или красного цвета. Некоторое время она все поправляла и передвигала. Наконец она установила высокую свечу в центре.
— Свет, — сказала ведьма обычным голосом и через мгновение свечи зажглись сами, несмотря на соленый морской воздух.
Пламя на фитилях горело ровно и верно, хотя ветер трепал пряди волос Чарльза, выбившиеся из его косы. Магия. Ее голос не был спусковым крючком, просто отвлекающим маневром или она просто хотела покрасоваться. Нос подсказал Чарльз что в свечи, которые она жгла, была подмешана человеческая кровь.
Все ведьмы по-разному произносили заклинания, в зависимости от многих факторов: их семейного происхождения, того, кем были их учителя, и немного от их собственных личностей. Холли была вертихвосткой и произносила слова протяжно, но делала это со всей грацией талантливой танцовщицы живота, и ее стоны были одновременно музыкальными и завораживающими. Чарльз почувствовал, как ее магия пролилась дождем на их маленькую лодку, и был полностью согласен с оценкой Айзека: она была сильной.
Он пожалел, что не позвал белую ведьму Мойру. Холли его не пугала, но ему не нравилось находиться посреди океана на лодке со своей парой и ведьмой мирового класса, которая, как услужливо указала ранее Анна, с радостью убьет их. Ему очень не нравилось находиться в чьей-то власти.
«Если бы мы прыгнули туда, она бы закричала и упала в воду, — заверил его братец волк, потому что ему тоже не нравилось находиться в ее власти. — Или мы могли бы просто убить ее и избавить от необходимости тонуть».
Холли высыпала содержимое пакетика в маленький горшочек цвета слоновой кости в форме жабы с большими черными мультяшными глазами и размером с ее ладонь. Потом достала из сумки флакон, зубами вытащила пробку и налила жидкость в горшочек. По запаху Чарльз понял, что это бренди, а не хороший алкоголь. «Энни Грин Спрингс», «Эверклир» или спирт для растирания, вероятно, подошли бы ничуть не хуже.
Убрав пустой флакон обратно в рюкзак, она обеими руками подержала сосуд над пламенем средней свечи и продолжила свое мелодичное пение. Через несколько мгновений она убрала руки, и горшок повис над свечой. Она присела на корточки и подняла лицо так, чтобы луна ласкала ее бледно-английскую кожу и скользила по ее рукам, которые лихорадочно дрожали примерно в трех дюймах от горшочка. Таким театральным представлением она пыталась скрыть, какие моменты были важными, на случай если за нами наблюдала другая ведьма.
Чарльз начал отворачиваться от шоу, но краем глаза что-то заметил и замер. Тень, более густая, чем пар, выскользнула изо рта лягушки. Она опустилась на ковер и стала еще гуще и темнее, заполнив пространство между ведьмой и свечами. Он оглядел остальных присутствующих, но никто не выглядел обеспокоенным или взволнованным, поэтому он предположил, что только он и Боклер, который медленно поднимался на ноги, увидели тень.
В середине своей песни, в разгар танца, ведьма замерла и сказала:
— Тьма.
Свечи и все огни на лодке погасли.
Малкольм выругался, нырнул за консоль и начал лихорадочно нажимать на кнопки. Он поставил ногу на первую ступеньку трапа, скорее всего, чтобы подняться наверх и наказать ведьму за вмешательство в работу его лодки.
Малкольм был под защитой Чарльза, поэтому он протиснулся мимо Айзека, который уставился на ведьму, надеясь, что альфа не свалится за борт. Чарльз схватил Малкольма за плечо, когда тот поднялся на две ступеньки, и потянул его обратно на палубу. Прерывать ведьму было плохой идеей для любого, кто хотел выжить. Малкольм вырвался из его хватки и зарычал, но тут же замолчал, как только он понял, что его остановил.
На верхней части рыболовной платформы загорелся тусклый свет, отвлекая их обоих.
Какого черта, подумал Чарльз, когда свет превратился в трехмерную фигуру восьмилетнего мальчика.
От запаха черной магии тошнота Чарльза от морской болезни только усилилась, и он отодвинулся как можно дальше от центра лодки. Анна взяла его за руку. Она дрожала, но не от страха. А от ярости.
— Скажи мне, что это было необходимо, — сказала она.
— Нет, — ответил Чарльз. Он знал, что Анна имела в виду не работу с ведьмой, а метод, выбранный ведьмой. Направленные заклинания были простыми. Он не делал их сам, но видел, как они накладываются. Призыв призрака в качестве компаса был серьезным заклинанием, но для показухи и совершенно ненужным.
— Скажи мне, что она не сможет оставить его у себя.
— Она не сможет оставить его у себя, — сказал ей Чарльз. Он не был ведьмой, но его кое-чему научил дедушка. Возможно, он не сможет избавиться от своих собственных призраков, потому что сначала ему нужно было как-то взять себя в руки, но он легко освободить Джейкоба Мотта от черной магии.
— Хорошо, — сказала Анна напряженным голосом, веря, что он сдержит свое слово.
— Джейкоб, я призываю тебя, — сказала ведьма, ее голос был подобен меду, текущего над ветром и плеском волн. — Джейкоб, я заклинаю тебя. Джейкоб, я называю тебя. Исполняй мою волю.
Фигура мальчика, освещенная серебристым лунным светом, стояла к ней спиной, его голова была опущена, он всем своим видом показывал, что не хочет здесь находиться. Но выражение его лица было пустым, а глаза были красными, как огонь.
— Где они убили тебя, Джейкоб Мотт? Где они принесли в жертву твое смертное тело?
Мальчик поднял голову, посмотрел на юго-восток и указал пальцем.
— Я не могу плыть без света, — сказал Малкольм. — Во-первых, это незаконно. Во-вторых, я не хочу, чтобы меня поймали со свечами, сделанными из человеческой крови. Я не возражаю против штрафов, но не собираюсь садиться в тюрьму.
— Моей магии нужна тьма, — сказала ведьма загробным голосом.
Боклер встал со своего места и взялся за поручни лодки. Огни снова зажглись, и ведьма повернулась к нему.
— Твоя магия — это тьма, — сдержанно сказал фейри. — Остальное — дешевая театральщина.
Ведьма проигнорировала его и положила руки на плечи мальчика, лаская его совсем не как мать.
— Спасибо, — сказал Айзек фейри.
Малкольм был напряжен, потому что ему пришлось стоять прямо под заклинанием черной магии, чтобы управлять лодкой. Он повернул «Дакиану» в указанном мальчиком направлении.
— Мы на правильном курсе, — сказал Айзек.
Малкольм занялся своими картами, а затем крикнул достаточно громко, чтобы люди, которые не были оборотнями или фейри, могли услышать его из-за шума двигателя и волн:
— Похоже, мы направляемся в Лонг, Джорджес или Гэллопс.
— Что думаете? — спросил Айзек всех. — Малькольм зарабатывает на жизнь, вытаскивая любого, кто заплатит ему, на рыбалку или исследования. Он занимается этим тридцать пять лет и знает гавань как свои пять пальцев.
— Я полагаю, это может быть любое из этих мест. У Джорджа днем много людей, и я бы на месте нашего парня нервничала, пытаясь удержать пленников незаметно.
— А как насчет Лонг-Айленда? — спросила Лесли. — Туда тоже можно добраться на машине, верно?
