Можжевеловый Холм (ЛП) - Перри Девни
— Садись, — приказал папа, заняв свой собственный стул.
Мне было неприятно подчиняться, но у нас будет много времени, чтобы поспорить. Я выбрала место напротив него, чтобы держать его взгляд во время разговора.
Он выглядел точно так же, как и несколько месяцев назад. Светлые волосы с белыми прядями у висков. Карие глаза, которые были бы яркими, если бы не их постоянный холодный взгляд. Слава Богу, мы не были похожи друг на друга. Мои сестра и брат были похожи на отца, но черты лица я взяла от мамы.
Хьюстон и Роли не удосужились позвонить, и я не стала тратить время на расспросы об их благополучии. Им, конечно, было наплевать на моё.
— Почему ты мне звонишь? — спросила я маму.
Её взгляд метнулся к папе, на её лице появилось чувство вины. Может быть, он не знал, что она безостановочно набирала мой номер.
— Если ты действительно хотела знать, может, тебе стоило ответить на звонок, — отрезал папа. Ладно, возможно, он знал о звонках.
— Почему частный детектив?
— Ты собрала свою машину и уехала, — мама посмотрела на меня так, будто я её обидела. Как будто я плюнула в ее шампанское.
— У меня не было причин оставаться в Нью-Йорке, — я бросила взгляд на отца. — У меня не было ни работы. Ни дома.
Он откинулся на спинку кресла, одарив меня беспристрастным взглядом, которого так боялись в штаб-квартире Уорд.
— Это был твой выбор.
— Разве? — я приподняла бровь.
— Мы хотели убедиться, что ты в безопасности, — сказала мама, ее голос понизился до шепота.
Она хотела знать, что я в безопасности. Следить за мной, должно быть, была её идея. Судя по лицу отца, его это не волновало.
— Если бы ты действительно беспокоилась о моей безопасности, ты бы приехала в больницу, когда я рожала.
— Мне жаль, что меня там не было, — мама посмотрела на папу с упреком на своём красивом лице. — Тот вчерашний мужчина. Кто он?
— Нокс Иден. Его семья владеет этим отелем.
— О, это…
Папа нахмурился. Один единственный взгляд, и мама замолчала, когда он отмахнулся от неё. Один взмах запястья — и её вопросы превратились в пустой звук.
Она сжалась в кресле. Если папа не изменился за последние месяцы, то мама выглядела… уставшей.
Морщины вокруг глаз стали заметнее, хотя их было не так уж много. У неё была команда эстетов, которые еженедельно баловали её вместе с дерматологом мирового класса и самым высокооплачиваемым пластическим хирургом в Нью-Йорке, чтобы она ни на день не выглядела старше сорока.
В отличие от отца, мама была не из богатых. Она вышла замуж за богача, и из-за своего брачного контракта она мало что сделала, чтобы рискнуть бриллиантом в шесть карат на безымянном пальце. Она будет бороться со временем и возрастом изо всех сил до конца своих дней.
В какой-то момент я пожалела маму. Она любила свой образ жизни, и он загонял её в ловушку любой прихоти моего отца. Но это было до того, как она оставила меня одну. До того, как она подчинилась его воле и, таким образом, оставила своего ребёнка. Жалости не осталось.
Она могла звонить каждый день с этого момента и до конца своей жизни. Но было уже чертовски поздно.
Она сделала свой выбор.
А я сделала свой.
— Почему ты на самом деле здесь? — этот вопрос я адресовала своему отцу. — На этот раз я жду правду. Потому что ты ни за что не поехал бы сюда, чтобы спасти свою дочь.
— Ты должна вернуться домой. Как только мы прибудем в Нью-Йорк, у нас будет более всестороннее обсуждение.
— Если вы не собираетесь надеть мне на голову мешок и затащить в самолёт, я не уеду из Куинси.
Челюсть отца сжалась.
— Ты высказала свою точку зрения, Мемфис. Ты устроила свою маленькую истерику. Хватит.
— Ты думаешь, это истерика? — я сухо рассмеялась. — Я веду себя так не для того, чтобы привлечь твоё внимание. Я не нуждаюсь и не хочу, чтобы вы были в моей жизни.
Представить Дрейка говорящим это заявление мне, было бы подобно кинжалу, вонзённому в мою грудь.
Мама вздрогнула.
Папа даже не моргнул.
— Если ты хочешь всестороннего обсуждения… — я бросила его слова в него. — Мы проведём его здесь. Это твоя единственная возможность.
Он поджал губы.
— Хорошо, — я сделала движение, чтобы встать, но он поднял руку.
— Я получил звонок от женщины.
Я опустилась в кресло, когда волосы на моём затылке встали дыбом.
— Кто?
— Она не назвала мне своего имени. Но она утверждает, что у тебя ребёнок Оливера Маккея.
Мне потребовалось приложить все силы, что у меня были, чтобы не отреагировать. Я чувствовала, как цвет сходит с моего лица, но я не двигалась. Я едва дышала.
— Она шантажирует нас. Либо мы заплатим ей за молчание, либо она обратится в прессу. Ты должна вернуться домой, чтобы я мог проследить, что ты будешь держать рот на замке, пока мои адвокаты её уничтожают.
Моё сердце забилось так сильно, что стало больно. Кто была эта женщина? Как она могла узнать об Оливере? Если только всё это не было ложью. Может быть, мамин частный детектив сделал нечто большее, чем просто проследил за мной до Монтаны. Может быть, я напортачила и оставила какой-то след по пути.
Папа был достаточно упрям, чтобы вторгаться в личную жизнь своей дочери.
— Вот чего я не понимаю, — я подняла палец, когда отец открыл рот. — Почему ты так сильно хочешь знать? Почему?
— Почему ты просто не скажешь мне, чтобы мы могли разобраться с этим бардаком? Это Оливер Маккей?
— Это не твоё дело.
— Черт возьми, Мемфис, — он наклонился вперёд, в его голосе слышалось рычание. — Ты ведёшь себя как наглый ребенок.
— Ты не имеешь права распоряжаться моей жизнью.
— Я твой отец.
Я покачал головой.
— Ты не понимаешь значения этого слова.
— Мемфис, это так мелочно, — сказала мама. — Твой отец пытается помочь. Но нам нужна вся информация.
— Эта женщина. Эта шантажистка. Пусть она обратится в прессу, — это было последнее, чего я хотела, но я подозревала, что мой отец тоже не хотел этого. Поэтому я решила попробовать блефовать.
Пока я не признаю и не подтвержу, что Дрейк — ребёнок Оливера, не остаётся ничего, кроме домыслов. Учитывая, что я была в Монтане, эта драма никак меня не затронет.
Но это определённо омрачит папин день.
— Оливер Маккей? — прорычал папа. — Правда, Мемфис? Я думал, ты умнее. Вместо этого ты вела себя как шлюха, и теперь я разгребаю этот бардак.
Мама напряглась в своём кресле, но, конечно, не пришла мне на помощь.
Шлюха. Может быть. Это ужалило, но он не в первый раз использовал свои слова как кнут.
— Если ты беспокоишься о своей репутации и скандале, то заплати женщине и покончи с этим. Или не плати ей. Мне всё равно. Но я сказала тебе несколько месяцев назад, что мой сын — мой и только мой. Вы можете принять это или нет. Это не имеет значения. Вы нам не нужны.
— Я воспользуюсь деньгами из твоего трастового фонда.
— Ты ждешь моего разрешения? Поверь мне, я поняла в день своего отъезда, что эти деньги никогда не будут моими.
— Это правда? Это Оливер? — спросила мама.
Я сжала рот.
— Мемфис, — папа выделил оба слога моего имени. Это означало, что он перешёл от гнева к ярости. — Ты понимаешь, что если это всплывет, люди поверят, что мы связаны с этой семьей.
— И что?
Глаза отца сузились.
— Мы не можем позволить себе скандал с мафией. Я потратил свою жизнь на восстановление нашего доброго имени.
Работа всей его жизни была направлена на исправление ошибок его собственного отца.
Мой дед основал отели «Уорд» в Нью-Йорке. Они был чрезвычайно прибыльным в то время, когда другие отели нет. Отец никогда не говорил точно, почему, но, когда мне было двенадцать лет, ФБР расследовало это дело.
Я узнала об этом только потому, что однажды агент пришел к нам домой. Я была больна и не пошла в школу. Няня заставляла меня весь день лежать в постели, но я хотела посмотреть телевизор. Поэтому, пока она думала, что я дремлю, я выскользнула из своей комнаты.
