Превозмогая желание (СИ) - Кларк Стейси
– Почему за столько лет совместной жизни вы не завели детей? – спрашивает меня Лера, когда мы остаёмся снова одни.
– Вы с Дэном даже вопросы задаёте идентичные, – отвечаю я, намекая на то, что они, как половинки одного целого. И думают одинаково.
– Это нормальный вопрос нормального человека.
– Думаю, мой ответ тебе вряд ли понравится.
– Кажется, я начинаю привыкать к твоим странностям.
– Ответ прост: я никогда не хотел детей, а Юля не может их иметь. А что касается твоей привычки, она имеет свойство перерастать в привязанность. Кажется, ещё сегодня утром ты говорила, что хочешь, чтобы я ушёл.
– Моё мнение не изменилось даже после того, как я пролила слёзы на твоё плечо. Ты рассчитывал на то, что утешишь меня и я позволю тебе остаться? Это так не работает, Макс. По крайней мере со мной.
– Очень жаль. Придётся идти сложным путём. Я никуда отсюда не уйду, Лера.
Она смотрит как-то странно, будто сквозь меня. Тяжело вздыхает, закрывая и открывая глаза. Пытается переварить услышанное?
– Дай подумать. Эта задача гораздо проще той, которую задала я тебе утром. Судя по твоему предыдущему ответу на мой вопрос следует, что ты сам уйдёшь отсюда в ближайшее время, Макс. Мне даже не придётся тебя выгонять.
– Что это значит? – опешил я.
– Это значит, что мне пора спать, Макс. Спокойной ночи. И приятных снов.
– Подожди… – пытаюсь я остановить её, но она уже заперлась в своей спальне, закрыв дверь на замок. Чёрт бы побрал эти двери с замками. Кто вообще придумал замки на межкомнатные двери? Я какое-то время стучусь, но потом понимаю, что это бесполезно.
Что она имела ввиду? Я начинаю мысленно прокручивать весь наш разговор. Мы говорили… о детях. Я сглатываю тугой комок в горле. Нет! Закрываю глаза, пытаясь выкинуть эту мысль из головы. Какой процент вероятности того, что у беременной женщины умирает муж? Это просто немыслимо, на грани фантастики. Такое только в кино бывает. Я отказываюсь в это верить.
Ещё одна бессонная ночь в моей жизни. Всего вторая, а я уже чувствую, что я на грани истерии. Хочется рвать на себе волосы, биться головой о стену. Хочется уйти. Если так будет продолжаться дальше, мы оба сойдём с ума в этих стенах. Два сумасшедших. Эта квартира станет для нас личной психушкой без возможности вылечиться. Я издаю что-то похожее на смешок. Звучит иронично, но не так смешно, как кажется. Снова слышу всхлипы из-за двери Лериной спальни. Подхожу к ней, утыкаюсь лбом в холодное дерево, опираясь в него ладонями.
– Хватит, – шепчу я. Скорее всего себе, а не ей. Она точно не услышит моего шёпота. – Хватит, Лера, прошу тебя.
Всхлипы перерастают в протяжные то ли стоны, то ли вой. В ушах звенит. Хочется вырвать эту дверь с корнями, вырвать себе сердце и выкинуть в окно. Я иду в свою комнату, стягиваю одеяло и плетусь обратно на ватных ногах. Устраиваюсь на полу у её двери поудобнее, на сколько это возможно.
Рано утром я просыпаюсь и сразу иду в душ. Не хочу, чтобы Лера снова увидела меня здесь. Я, как верный пёс, сплю у её порога вторую ночь. Но не могу иначе. Мне удалось поспать от силы часа два. Сегодня мы делаем вид, будто вчерашнего разговора не было. Я впервые в жизни боюсь спросить напрямую, правда ли то, на что она намекала. Если это не будет сказано вслух, значит – неправда. Именно такие мысли крутятся в моей больной голове.
– Мне нужно съездить на работу. Хочу уговорить нового руководителя работать удалённо, из дома. Не хочу возвращаться туда, где его уже нет, но и работу терять не хочу, – прерывает Лера наше молчание.
– Его и здесь нет, но ты тут живёшь. – Она не может вечно избегать мест, где он был. Он был везде в этом городе.
– Во-первых, мы не успели здесь пожить. А во-вторых… Я представляю, что ты – это он. И становится чуточку легче. Будто он до сих пор рядом.
У меня перехватывает дыхание и в горле пересыхает. Вот зачем я ей нужен. Дэнозаменитель. Фантик от конфеты. Это больно, Лера. Ты даже не можешь себе представить, на сколько. Но я сам учил её говорить правду в глаза. А теперь, когда это происходит, мне хочется заклеить её рот скотчем.
– Я подвезу тебя. – Пытаюсь говорить спокойным тоном, хотя внутри бушует ураган.
– Я сама умею водить машину, Макс.
– Не хочу, чтобы ты ездила за рулём в таком состоянии.
– В каком? – спрашивает она, пристально глядя на меня. Если она думает, что я имею ввиду её интересного положения, она ошибается.
– Ты измотана, подавлена, плохо спишь по ночам. Дальше перечислять?
– Не стоит, – фыркает она. – Ты прав. Я могу ходить пешком или передвигаться на общественном транспорте. Свежий воздух мне необходим.
Опять эти тонкие намёки. Чего она добивается? Откровенного разговора или того, что я быстрее соберу свои манатки и уеду? Ни того, ни другого она не получит. Я так решил.
– Я… тебя… довезу, – строго парирую я. – И это не обсуждается.
Ещё какое-то время между нами застывает немой разговор. Мы просто смотрим друг другу в глаза, стреляя молниями. Никто из нас не хочет уступать другому. Наконец, Лера сдаётся. Я чувствую облегчение.
Весь следующий день мы почти не разговариваем. Перекидываемся только парой фраз и только по делу. Я чувствую, как между нами нарастает напряжение, всё невысказанное крутится в моей голове, словно торнадо. Если прибавить к этому бессонные ночи, получается гремучая смесь. Когда мы возвращаемся домой, моих сил хватает только на то, чтобы разобрать пакеты с продуктами. Пока Лера крутится у плиты, я думаю, что мне нужно решить вопрос с работой. Я до сих пор не уволился с предыдущей. Взял неделю отпуска. И нужно найти новую, здесь. Если я намерен остаться. А я намерен. С этими мыслями я засыпаю на диване в кухне-гостиной под звон тарелок и звуков шипящего на сковороде масла.
Просыпаюсь, когда уже за окном кромешная тьма. Пытаюсь сообразить, где я нахожусь. Лера бережно укрыла меня одеялом. Я улыбаюсь. Заботится, даже когда ненавидит. Но я – просто оболочка, а она – будущая мать. Поэтому не стоит даже рассчитывать на то, что она это сделала, потому что я – это я.
Прислушавшись к ночным звукам, понимаю, что меня разбудило. Наверно, я никогда к этому не привыкну. Начинаю ненавидеть за это ночь. Если бы она не запирала эту чёртову дверь, я мог бы просто лежать рядом. Быть оболочкой не только днём, но и ночью. Создавать иллюзию. Лишь бы только ей стало легче.
Так продолжалось ещё несколько дней и ночей. Я перестал считать. Все дни слились в один бесконечный кошмар. И когда я уже начинал к этому привыкать, смирился со всем происходящим, был готов к откровенному разговору с Лерой, всё обрушилось вновь. Всё, что я по кирпичику строил все эти дни. В ту ночь я проснулся от того, что она трясла меня за плечо. Снова. Сначала я думал, что у меня дежавю, но её движения были настойчивыми, а голос испуганным.
– Макс, вставай. Проснись уже. – Она почти кричала.
Я вскочил с пола, не понимая, что происходит. Но по её взгляду видел, что что-то серьёзное.
– Макс, мне срочно нужно в больницу. – Из её глаз текли слёзы.
Я даже спрашивать ничего не стал. Кажется, я оделся так быстро, будто уже спал в верхней одежде. Помог одеться Лере, которая всё это время держалась за живот. Она хотела идти сама, но я и слушать не стал, подхватил её на руки и понёс до машины. Дорога до больницы показалась мне очень длинной, хотя ночью никаких пробок не было, и мы спокойно могли ехать. Я готов был гнать на красный свет светофора, вдавив педаль газа в пол, но на пути был только зелёный.
Всё то время, пока Леру осматривал врач, я занимался своим любимым делом. Самобичеванием. Я не верил в Бога уже давно. Но вспомнил молитву «Отче наш» и беспрестанно повторял её про себя. Когда Врач наконец-то вышел ко мне, в моих глазах была немая мольба, а сердце так колотилось, что, наверняка, его было слышно в пустых коридорах больницы.
– Вы муж Валерии Щербаковой? – спросил он, поравнявшись со мной.
– Да, – не задумываясь сказал я.
