Эммануэль Арсан - Лаура

— Арава, тебе не хотелось бы вытереть меня?

Она протянула полотенце мужчине, одновременно одарив его задабривающей улыбкой.

Арава все это время неподвижно стоял перед ней, пытаясь понять, что же она хочет от него. Он резко повернулся к Мирте, как бы прося ее поддержки, но та была слишком поглощена Тиео, чтобы заметить его.

Он снова взглянул на тело Лауры. Очень осторожно, почти незаметно, она вобрала в себя живот, что еще более выпятило соблазнительную возвышенность ее холмика нежных черных волос. Под темными волосами можно было ясно различить пленительный разрез — высокий, четко очерченный, влажный, готовый принять в себя мужской член. И выражение ее лица красноречиво говорило о том, что было в ее мыслях:

— Посмотри, Арава, на эту щель, очень удобную для мужского скипетра, легко его принимающую. Она уже привыкла к этому, хорошо разработана. Она уже созрела для этого: хорошо всасывает, податливая, подходящая по размеру и форме, чтобы подарить мужчине беспредельное наслаждение, которое он будет помнить всегда, и всегда ему будет хотеться попробовать его снова и снова…

Внезапно Арава решил уступить ее просьбе, безропотно подчиниться. Он взял полотенце и протянул руку к грудям Лауры. Но она едва заметным движением губ удержала его и направила руку сперва к ногам. Ее двусмысленная улыбка могла быть интерпретирована как поощрение для большей смелости Аравы.

Он, должно быть, чувствовал себя чрезвычайно смущенным, так как проявил услужливость, не свойственную его характеру, что я с трудом мог соотнести с его независимостью и чувством мужского достоинства. Он опустился на колени, завернул ногу в материю с нежностью и осторожностью няни и начал мягко ее массировать, потирать. Голень заняла у него много времени, но, наконец, он перешел к икре. Мне показалось, что его движения становятся все более властными и настойчивыми, чем было необходимо. Продвигаясь все выше и выше, его руки становились все нежнее и ласковее.

Лаура наклонилась над ним и наблюдала, как он ее вытирает.

Наконец вид у нее сделался недовольный: возмущение женщины из высшего общества, которая считает, что нынешние слуги совершенно не стоят тех, что служили раньше.

Когда Арава достиг заветного места внизу живота, которое теперь казалось еще более открытым, зовущим и соблазнительным, Лаура откинулась назад, выгнув талию, подняла голову и крикнула, чтобы обратить внимание Мирты. Ее манеры приобрели откровенно снобистские склонности, которые никогда не были ее стилем:

Мирта, дорогая, я боюсь, что у нас будут небольшие проблемы со слугами, когда мы найдем настоящих мара. Мы едва ли сможем рассчитывать, что они смогут помочь нам по хозяйству. Я полагаю, что они такие же гордые и важные, как и обеспокоенные своей свободой и независимостью.

Я заметил, как лицо Мирты помрачнело, она скорчила неодобрительную гримасу. Но Арава на нее не смотрел: казалось, он сжал всю свою волю в кулак, как бы согнувшись под тяжелой ношей лауриной тирады.

Его руки механически продолжали свою работу, но движения становились все медленнее и медленнее. Нетерпеливым кивком Лаура указала на низ своего живота, молчаливо показывая, что он должен протереть его тоже, без всяких эмоций, как будто бы она просила почистить раковину в ванной.

На мгновение Арава стал как парализованный. Он застыл с поднятой рукой, затем спокойно встал спиной к ней, принял независимый вид проводника экспедиций, повернулся и, не выражая больше никаких эмоций, неторопливо двинулся к огромному дереву, из-под корней которого появилась Тиео и за которым он исчез.

Мы собрались вместе вдали от деревни вокруг костра. Эскадроны ночных насекомых вились вокруг нас. Их настойчивый неумолкающий шум сливался с хрюканьем огромных черных кабанов, которых мы прогоняли палками, когда они приближались к огню.

Лаура, Мирта и Николас в полный рост растянулись на опавших листьях кокосовых пальм. Я сидел на бревне и дымом своей трубки отгонял надоедливых комаров.

Тиео оживленно говорила, опершись ногой о бревно и согнув колено, рука ее лежала на бедре. Когда Она закончила, я перевел то, что она сказала:

— Она хочет уехать из этой крестьянской деревни. Она знает то место, где Новое Солнце поднимется на горизонте через пять дней. Она попытается попасть туда до того, как наступит Ночь Забвения.

Девочка внимательно посмотрела по очереди на моих товарищей, тщательно взвесив и объективно оценив реакцию каждого, что выглядело очень впечатляюще. Было ясно, что мы подвергаемся внимательному обследованию.

Собирается ли она забрать с собой своих родителей? — спросил Николас. — Или оставляет их здесь?

Я перевел вопрос, и она ответила весело и беззаботно:

— Новое Солнце даст мне новых родителей, — перевел я ее ответ.

Это вызвало улыбку у Мирты. Тиео бросила на нее понимающий взгляд, но это отнюдь не уменьшило у нее вид превосходства. Затем она сделала заявление, которое окончательно и бесповоротно положило конец всем сомнениям и расспросам:

Она сказала, что хочет быть Живой, — сообщил я. — Она сказала, что этого же хотим мы все.

Повисло молчание. Лаура посмотрела прямо в глаза Тиео и сделала молчаливый знак одобрения. Маленькая девочка приветствовала это величественным кивком головы. Я почувствовал, хотя она старалась тщательно скрыть свои мысли, что она довольна нами.

Она подвинулась к костру и поправила огонь, подчеркивая этим жестом, что не видит необходимости в дальнейших дискуссиях. Затем она перешла к Мирте и села рядом. Та обняла девочку за плечи. Тиео уютно устроилась в ее объятиях, прижалась к груди Мирты и закрыла глаза.

Николас помолчал минуту-другую, а затем спросил:

— А что будет делать Арава?

— Он не пойдет с нами, — ответил я.

Улыбка тронула губы Лауры.

— Он всегда поступает не так, как я, — вздохнула она.

Я посмотрел в лицо Мирте — она собиралась что-то сказать, затем удержалась от комментариев и прижалась щекой к головке Тиео, волосы которой блестели в ночной темноте.

Наши пироги с трудом двигались против течения. Тихая и спокойная река, поднимаясь дальше в горы, стала бурной, заполненной порогами и стремнинами. Небольшие островки корней и колючек, вырванных из берегов, крутились вокруг нас. Когда вымывался ствол дерева, опасность столкновения с ним наших утлых челнов возрастала.

Два мощных гребца, управляющих нашими каноэ, избегали эти препятствия, немыслимым образом вскакивая на выступы скал, острые и выдвинутые вперед, что предохраняло их от водоворотов. Они пятками отталкивали лодки от скал или от узких проходов, которые угрожали разбить лодки. Затем под аккомпанемент наших криков они прыгали снова в наши лодки, которые подпрыгивали от ударов, но не опрокидывались. По крайней мере, пока.