Обними сеня завтра (СИ) - Огненная Любовь

– Мне все больше хочется послать все это лесом, – вдруг поменял он тему разговора, касаясь губами моей шеи.

Я больше не слышала веселья в его голосе. Он говорил на полном серьезе, наверняка желая получить в ответ такое же откровение, но правда в том, что, даже если я произнесу это вслух, абсолютно ничего не изменится. Мне все так же придется дождаться окончания шоу, потому что других вариантов я для себя не видела.

– Мне тоже, но подождать осталось совсем немного, – улыбнулась я, оборачиваясь.

Оседлав мужчину, обняла его за шею, глядя в глаза. Ладонь сама собой потянулась к его щеке, желая погладить, ощутить маленькие колкие иголочки щетины. Не успела насладиться прикосновением. Поймав мою руку, Антон обжег ладонь нежным поцелуем, намеренно задерживаясь дольше. Не разрывал взгляда. Смотрел прямо, с какой-то устрашающей решимостью, а я вдруг испугалась. Испугалась, что он хочет признаться мне в чувствах. Испугалась, что заговорит о любви, мысли о которой я отгоняла от себя в эти дни.

Опасалась, что снова ошиблась. Артем стал для меня неприглядной правдой, которая обрушилась в одночасье. Сомнения съедали и придавали целый мешок неуверенности в собственных чувствах, в восприятии этого мира. То, что я испытывала к Антону, для меня было больше, намного больше, чем просто привязанностью и симпатией. Мне было хорошо рядом с ним, и я ловила себя на том, что с нетерпением жду того времени, когда мы снова останемся наедине, но это здесь, где я ему ничем не обязана. А что потом?

Вдруг после шоу он во мне разочаруется? Вдруг мы не сможем видеться так часто? Вдруг я сама вновь ошиблась и просто не смогу дать ему то, что он хочет? Сомнения сжирали.

– Саша, я хотел поговорить с тобой… – озвучил он фразу, которую я больше всего не хотела услышать.

Была не готова сказать ему, что да – я его, а он мой, а потому спешно перебила и сделала то, от чего отказаться не смогли бы ни он, ни я. Даже ради самого важного разговора в наших жизнях.

– Молчи, – произнесла я с нажимом, закрывая ему рот поцелуем.

Губы горели, будто каждое неторопливое касание обжигало, оставляло несмываемый отпечаток. Зарывалась пальцами в его волосы, не могла не трогать широкие плечи. Мне словно было мало его, мало находиться рядом. Хотелось вжаться всем телом, ощутить Антона каждой клеточкой, и я вжималась в твердую плоть, обнимала и чувствовала, как напрягается каждая мышца, как сводит ноги от желания соединиться, ощутить его в себе.

Дыхание смешивалось, срывалось. Тяжелое, прерывистое. Мы дышали друг другом. Жадно обхватывала такие манящие губы, раскрывалась навстречу, играла на грани безумия. Ловила его язык, вдыхала жар его тела. Поцелуи глубокие, нетерпеливые. Мы завладевали друг другом, не имея и шанса остановиться. Нельзя остановиться, когда тебе сносит крышу. Нельзя остановиться, когда желание стать еще ближе настолько обоюдное и... абсолютное.

Меня не волновало, что мы фактически находимся на улице. Совсем не интересовал тот факт, что нас могут увидеть из соседних домиков. Мозги отключились. Остались только ласки, желание и поцелуи. Объятия… Они приносили боль, но были необходимы как воздух, как вода. Я и сама с силой сжимала его плечи, его руки. Наверняка причиняла боль, царапая спину Антона. Сейчас мне этого хотелось настолько сильно, что, если бы он начал сопротивляться, я бы, наверное, все равно взяла его силой, не позволив остановиться.

Но Антон и не думал возражать. Наоборот. Его пальцы впивались в мою талию, ягодицы. Мы будто спешили. Спешили так сильно, что было не до романтики, не до реверансов и уж точно не до раздевания. Приподнявшись, сама оттянула ткань боксеров. Пальцы сомкнулись на крепком члене, погладили головку и спустились ниже, вырывая то ли рык, то ли стон. Предварительные ласки? Нет, не слышали. Не в этот вечер, где до зубного скрежета хочется слиться воедино.

Все внутри меня пульсировало, горело, сжималось. Я вздрогнула, когда его пальцы прокатились по моей спине, очерчивая каждый позвонок. Непроизвольно выгнулась, ощущая неконтролируемую дрожь. Антон смотрел на меня так… Он и раньше так смотрел, но сегодня его взгляд казался каким-то особенным. От этих серых глаз закружилась голова, но я вцепилась в его плечи, понимая, что он и есть мое спасение.

От нового поцелуя все мышцы внутри скрутило. Стон отчаяния или боли? Неважно. Он сорвался с моих губ, а Антон уже отодвинул край белья, осторожно направляя меня вниз. Все вокруг замерло в этот самый миг. Глаза в глаза, вдох и выдох. Веки закрылись, а внутри меня будто струна лопнула, едва я ощутила крепкий член внутри себя. Стенки влагалища неохотно расступались. Первые движения казались верхом скромности и благоразумия, но, как только мои действия стали увереннее, мужчина перехватил главенство.

Я умирала в его руках. Сгорала от ненасытной требовательности, с которой он вжимал меня в себя. Его сильные руки, его властные губы, его серые глаза. Я растворялась в нем без остатка и в этот самый момент была готова на все. Согласилась бы на все что угодно, попроси он у меня хоть что-то. И, наверное, именно здесь и сейчас я поняла, что я его действительно люблю.

Вот мы встретились глазами. Вот замерли – лишь на мгновение. И именно это мгновение решило абсолютно все. Сердце трепыхалось в груди, упивалось нежностью, восхищением и любовью. В отражении его глаз я нашла намного больше, чем в целом мире. Всего лишь мгновение, которое разделило мою жизнь на до и после. И то, что было до, теперь казалось мне неважным, несуществующим. Будто и не жила вовсе, а теперь… Теперь каждый вдох был сладким и волнующим.

Меня словно пронзали разряды электрического тока, когда его пальцы касались моей груди, чуть сжимали горошины сосков. Возбуждение сливалось с острым наслаждением. Яростные толчки сводили с ума, будоражили. Сердце стучало где-то в ушах, но прекратить, остановиться казалось невозможным.

Удовольствие плескалось под кожей, когда его губы вбирали в теплый рот темные ареолы сосков. Чуть прикусывал зубами, а я чувствовала все настолько остро, что становилось больно дышать. Охнув, я вцепилась в его плечи. Там, внизу – внутри – все пульсировало, сжималось и разжималось уже без моего участия.

Я не могла контролировать собственное тело. Лишь поддавалась этому дикому удушливому жару, что в единый миг очертил хребет и ворвался в затылок миллионами, миллиардами колющих иголочек. Я не стонала, я кричала во весь голос, цепляясь за реальность, за плечи мужчины, а он пил мои губы, заглушал стоны и ускорялся. Ускорялся до темноты, до полного отключения от реальности…

Сил не осталось ни на что. Я даже думать не хотела о том, что нас слышал не только весь дом, но и вообще все вокруг. Так и замерла, устало прижавшись щекой к плечу мужчины. Антон пах невероятно. Чисто мужской запах пота смешался с терпким парфюмом и ароматом масел, которые были добавлены в воду. Двигаться вообще не хотелось. Мы по-прежнему были соединены, и никто из нас не торопился подниматься.

– Все хорошо? – шепнул Антон, чуть отстраняя меня, чтобы заглянуть в глаза.

– Все великолепно, – ответила я искренне, а на губы легла чуть усталая, но довольная улыбка.

– Вода остыла. Пойдем под душ?

Я только и смогла, что кивнуть. Не сопротивлялась, когда Антон выбрался из ванны и взял меня на руки. Была благодарна ему за заботу. Ноги мои подрагивали, и я навряд ли сейчас смогла бы сама добраться до ванной комнаты. Разве что вползла бы обратно в гостиную, и на этом мой энтузиазм закончился бы.

Ощущала себя беспомощной, когда стояла под теплыми струями в душевой кабине, привалившись к груди Антона. Мужчина ласковыми движениями осторожно омывал мое обнаженное тело, а я млела, тихонько слушая стук его сердца.

– Ты совсем спишь, – коснулся он моей щеки, убирая пальцами пену. – Давай вытираться.

Расставаться не хотелось даже на ночь, но Антон и не предлагал. С его помощью мы перекочевали в его же спальню. Глаза щипало от той нежности, которой он меня окружал. Уложив на кровать, накрыл нагое тело одеялом до самого подбородка. Короткий поцелуй достался припухшим губам и кончику носа. Он обещал, что скоро вернется, и я честно ждала, но насыщенный день совсем не оставил сил. Только прикрыла веки и тут же провалилась в вязкое марево сна, который не отпускал меня до самого утра.