Шериз Синклер - Приручить и властвовать

Она не знала, как справляться с.. межличностными отношениями. Свидания с мужчинами всегда были кошмаром.

От вопросов в отношении одежды: «Что носить, чтобы выглядеть привлекательной, но не как шлюха. Одеться нарядно? Или лучше выглядеть повседневно?».

До поведения: «Должна ли я его трогать? Позволить держать меня за руку? Спросить его по поводу напитка, или он подумает, что мне все равно? Спать с ним на второйтретий день или нет? Позволить ему лапать мою задницу на танцполе, или это тоже сделает меня похожей на шлюху?»

Здесь Мастер R выбирал ей одежду - либо вынуждал ее оставаться голой. Никаких споров.

По поводу поведения? Он решал, чего от нее хотел, и так и говорил ей. Никаких волнений, по поводу того, что нужно делать. Это так успокаивало.

И он твердо установил, как им себя вести в отношении друг друга. Вчера вечером он толкнул ее в бассейн. Когда она вынырнула, стараясь не плеваться в него проклятьями, он объявил, что они играют в салочки. Каждый раз, когда она догонит его, она может потребовать поцелуй. Если же она будет ловить его слишком долго, он ее отшлепает. Солидный стимул.

Погоня за ним - а он стал поддаваться - превратилась в задушевное веселье. Только не страх. После того как она поймала его несколько раз, Ким окончательно возбудилась. Черт, этот мужчина умеет целоваться.

В дальнейшем он повысил ставки до "более тесного контакта": всякий раз, когда она касалась его руками каким-либо образом, он в точности повторял ее движения. Она стала хихикать, оживилась, и...

- Прекрати считать ворон и повтори еще раз.

Сексуальный баритон Мастера R заставил ее выпрямиться.

Он лежал на силовом тренажере и даже не посмотрел на нее. Его радиолокатор Дома всегда сообщал ему, как только она начинала отлынивать. Утопить бы его!

Девушка наблюдала, как он толкнул штангу вверх. Громадные металлические диски лязгнули, и его грудные мышцы и бицепсы образовали выпуклости, превратившись в гранит в процессе стремительного снижения. Боже, она почти видела, как вместо пота из его пор сочится тестостерон.

- Кимберли!

- Да, Хозяин.

Она приступила к последней связке приемов уличного боя, которой он ее обучил. Блок, костяшками пальцев в кадык, пальцы другой руки в глаза. Серия из двух коротких ударов. Она увидела грузного тюремщика на полу, вопящего от боли. Повторила все. И еще раз.

До тех пор, пока не споткнулась и не приземлилась на руки и колени.

- Отстой…ная вода, - пробормотала она.

- Последнее движение было слегка корявым.

Лежа на спине, он наблюдал. Она хихикнула и уселась голым задом на резиновую поверхность, отбрасывая волосы, выбившиеся из косы.

- Как случилось, что Вы так хороши во всем этом? Уличные бои?

- Ты тянешь время, - но он приподнялся и сел, вытирая лоб полотенцем. - Пока я рос, наша семья переживала тяжелые времена. Когда мой брат вступил в банду, он научил меня тому, что узнал от них.

Брат? Она нахмурилась. Он говорил о сестре и матери.

- Я не помню, чтобы Вы упоминали о брате.

Его лицо стало печальным. Не раздумывая, она пристроилась к нему на скамейке. Ким обняла его и тотчас замерла, понимая, что переступила свои рамки.

Однако он притянул ее, крепко обняв в ответ, щекой прислонившись к ее макушке. Спустя минуту он вздохнул.

- Спасибо, gatita. Мне нужно крепкое объятие.

- Что случилось? - она стояла на своем, не отпуская его.

Рауль не хотел обсуждать прошлое. Никоим образом. Боль утраты - чувство вины - никогда не исчезало.

- Это до сих пор беспокоит Вас, - она потерлась головой о его плечо. Голая маленькая саба пыталась поддержать Мастера, она внушала ему благоговение своей стойкостью и заботой. - Поделитесь со мной, Хозяин.

Поделиться. Она хотела откровенности. Искренности. Они могли работать вместе лишь для поимки работорговцев, однако доверие между ними было настоящим. Ему необходимо, чтобы она делилась своими эмоциями, и в случае надобности, он заставлял ее высвобождать их слезами. В свою очередь Рауль в состоянии подарить ей не меньше.

- Он погиб, - его руки сжались на мгновение. - Ему было только пятнадцать. Мне – двенадцать, я думал, что он Бог, и следовал за ним повсюду.

Мама кричала на Мануэля, уверяла его, что банды - верная гибель.

- Его банда была в меньшинстве в уличной драке с другой бандой. Мануэль велел мне спрятаться, - Рауль послушался, но потом выглянул наружу из кучи пустых продуктовых коробок, вонь, гниющих фруктов обволакивала его, сердце бешено колотилось.

- Двенадцать лет. Боже мой, Вы были ребенком.

Он нахмурился.

- Достаточно взрослым. Я должен был... - заставить Мануэля уйти, позвать полицейских, драться рядом с ним. - Трое из них напали на Мануэля.

Они казались огромными, со сверкающими ножами, выкрикивающие ругательства на испанском языке. Нож разрезал руку Мануэля, его футболка порвалась, кровь стекала вниз до запястья. Рауль ударил обладателя ножа сзади, сбил парня на колени. Но другой отбросил его рукой в полет в гниющий мусор.

- Я пытался. Dios, я попытался оттолкнуть их от него.

Карабкался выше, бил кулаками, пинался, это было все равно, как если бы его даже не было там. Они окружили Мануэля, нанося ему резаные раны со спины каждый раз, когда он пытался отбиться. Рауль закричал, схватил бандита за руку, укусил.

- Они стряхнули меня прочь. Я ничем не помог.

- Вы не могли одолеть взрослого человека, не в двенадцать лет.

- Кожа да кости. Слабак. Я любил книги. Я был бесполезным.

Он тогда пополз назад в последний раз, плача, ухватив за ногу одного из нападавших. Мануэль пырнул его ножом. Рауль почувствовал удар через тело бандита, сам содрогнувшись от боли.

Когда он попытался отползти прочь, его свалил зверский удар в живот. Он не мог дышать. Бандит прошел мимо. Он слышал крик своего брата. Этот пронзительный крик – еще не мужской. Такой юный. Слишком юный.

- К тому времени, когда я добрался до брата, Мануэль был мертв.

- Ох, это ужасно. Вы были всего лишь детьми. Но Вы пытались помочь.

Повсюду кровь. Так много ран. Он обманул ожидания своего брата. Был бесполезным. Бессильным. Больше никогда. Как только его раны зажили, он обменял свой велосипед на комплект гирь.

Ее руки сомкнулись вокруг него, обнимая так, словно она могла удержать его, оттолкнув прочь страхи. Милая gatita. Он потерся щекой о ее мягкие волосы и произнес:

- Так что мне знакомо чувство слабости, sumisita, не способности дать отпор. Когда я устроился на свою первую работу, то первый заработок потратил на уроки самообороны. Я разыскал самых жестких инструкторов уличных боев, каких только мог найти.