Меган Максвелл - Ты только попроси. Сейчас и навсегда
– Дорогая Джудит, будучи прилежной жительницей Мюнхена, могу с гордостью сказать, что ты находишься в самой старинной в мире пивоварне, в Хофбройхаус[16].
Придя в восторг, я осматриваюсь вокруг. Это красивое место с колоннами. Арочные потолки украшены своеобразной живописью, а вдоль белых деревянных стен расположились веселые компании, которые, как ни в чем не бывало, пьют и едят.
– Давай, Джуд, пойдем что-нибудь возьмем себе, – настаивает Марта, подхватывая меня под руку.
Через десять минут мы уже сидим на деревянных лавках рядом с остальными посетителями. Где-то около часа мы болтаем, наслаждаясь потрясающим пивом «Шпатен».
Нас мучит голод, и мы решаем заказать несколько блюд, чтобы после обеда продолжить наш шопинг. Доверяю Марте заказать и для меня, и она выбирает леберкэзе – тефтели, обжаренные в муке с мясным фаршем и салом, – и соленые крендельки в форме восьмерки, которые можно есть с соусом. Все просто восхитительно!
– Ну что, как тебе Мюнхен?
Прожевав и проглотив хрустящий кусочек кренделя, отвечаю:
– Все то малое, что я увидела до этого момента, просто невероятное. Мне кажется, что это величественный город.
Марта улыбается.
– А ты знаешь, что мюнхенцев называют еще европейскими средиземноморцами?
– Нет.
Мы обе смеемся.
– Ты приехала, чтобы остаться с Эриком?
Оп-ля, сразу прямо и по существу! Мне это нравится. Желая быть такой же откровенной, говорю:
– Да. Мы как огонь и лед, но любим друг друга и хотим попробовать.
Марта радостно хлопает в ладоши, а сидящие вокруг нас люди с изумлением на нее смотрят. Но, не обращая внимания на их взгляды, она шепчет:
– Я так рада. Так рада! Надеюсь, что мой братик поймет, что жизнь – нечто большее, чем сплошная работа. Думаю, ты откроешь ему глаза на многие вещи, на чувства… Жалко об этом говорить, но он тебе доставит массу проблем. Я хорошо его знаю.
– Проблем?
– Ага!
– Так ведь я не хочу проблем. – Сказав это, мне вспомнилась песня Давида де Мария, и я бессознательно улыбаюсь. – Почему ты думаешь, что у меня будут проблемы с Эриком?
Марта вытирает салфеткой рот и отвечает:
– Эрик никогда ни с кем не жил, за исключением последних лет, которые он живет с малышом. Он очень рано стал независимым, и, если есть что-то, чего он не выносит, так это людей, которые вмешиваются в его жизнь и его решения. К тому же мне бы очень хотелось посмотреть на физиономию Эрика, когда он увидит красную рождественскую елку и разноцветные ленты, которые ты купила. – Мы смеемся, и она продолжает: – Я слишком хорошо знаю этого упрямца и уверена, что он с тобой непременно из-за этого повздорит. Кстати, что касается воспитания Флина, то здесь все еще сложнее. Он слишком его оберегает. Ему осталось только посадить мальчика в хрустальный сундук.
Меня это смешит.
– Не смейся. Ты сама это испытаешь. Запомни хорошенько: мой брат не одобрит подарочек, который ты купила для Флина.
Смотрю на сумку, на которую указывает Марта, и с удивлением спрашиваю:
– Он не одобрит скейтборд?
– Нет.
– Почему? – интересуюсь я, вспоминая, как мы весело проводили время с племянницей на скейте.
– Эрик сразу же скажет, что это опасно. Вот увидишь.
– Но я же купила ему шлем, наколенники и налокотники, чтобы он не поранился, если будет падать…
– Все равно, Джудит. Эрик увидит в этом подарке только опасность и запретит его.
Полчаса спустя мы выходим из заведения и идем на улицу Максимилианштрассе, которую считают золотой милей Мюнхена. Заходим в магазин «D&G», и Марта выбирает себе джинсы, а я тут же покупаю майку, которая ей понравилась. Мы проходим по длиннющей веренице магазинов эксклюзивной одежды – один дороже другого, – а когда входим в магазин «Армани», я решаю купить Эрику белую рубашку в голубую полоску. Он в ней будет просто неотразим.
Наконец мы, закончив с покупками, возвращаемся на площадь возле ратуши забрать мое чудесное рождественское дерево. Марта хохочет. Я тоже, хотя уже начинаю сомневаться, правильно ли я сделала, что купила его.
17
Небо над Мюнхеном затягивают темные тучи, и мы решаем завершить день покупок. Около шести вечера Марта оставляет меня у дома, но Эрика еще нет. Симона сообщает, что он уехал в офис, но вскоре должен вернуться. Тогда я быстренько отношу в комнату подарки и прячу в глубине шкафа. Не хочу, чтобы их увидели раньше времени. Перед тем как переодеться, смотрю в окно. На улице льет как из ведра, и я вспоминаю бездомного пса возле мусорных баков.
Не раздумывая ни минуты, иду в комнату для гостей и беру плед. Потом куплю другой. Спускаюсь в кухню, достаю из холодильника немного тушеного мяса, кладу в пластиковый контейнер, подогреваю в микроволновке и выхожу из дома. Торопливо прохожу между деревьев к воротам, открываю их и подхожу к мусорным бакам.
– Трусишка… – Это я так его прозвала. – Трусишка, ты здесь?
Из-за бака показывается худая мордочка борзой бело-коричневого цвета. Собака дрожит. Она напугана и, судя по всему, очень голодна, еще ей очень холодно. Животное не доверяет мне и поэтому не подходит, и тогда я ставлю мясо на землю и зову ее поесть.
– Давай, Трусишка, поешь. Это вкусно.
Но пес прячется, а когда я хочу к нему прикоснуться, он убегает. Очень жаль. Бедняга. Как же он боится людей. Но я знаю, что он вернется. Я много раз видела его возле мусорных баков и решаю сделать для него импровизированную будку из досок и коробок. Внутрь коробки кладу плед и мясо, а потом ухожу. Надеюсь, что он вернется и поест.
Войдя в дом, поднимаюсь к себе в комнату, переодеваюсь и возвращаюсь в гостиную с коробкой, в которой лежит рождественская елка. Флин играет в «PlayStation». Сажусь рядом с ним и ставлю перед собой огромную цветную коробку. Уверена, что он обратит на нее внимание.
Больше двадцати минут я наблюдаю, как он играет, не проронив ни единого слова, и все это время у меня лопаются барабанные перепонки от оглушительной музыки. В конце концов я не выдерживаю и спрашиваю, перекрикивая музыку:
– Хочешь поставить со мной рождественскую елку?
Наконец Флин поворачивается ко мне! Останавливает воспроизведение. О… как хорошо! Затем смотрит на коробку.
– В ней лежит елка? – удивленно спрашивает он.
– Да. Она разбирается. Ну, как тебе? – спрашиваю, снимая крышку и доставая одну деталь.
Да-а, в этот момент нужно видеть его лицо.
– Мне не нравится, – быстро отвечает он.
Улыбнуться или дать ему подзатыльник? Решаю улыбнуться.
– Я подумала, что неплохо будет поставить нашу собственную рождественскую елку. А чтобы она была оригинальной и не похожей на все остальные, украсим ее желаниями, которые прочитаем, когда будем ее разбирать. Каждый из нас напишет по пять желаний. Что ты на это скажешь?
