Степанида Воск - Чувственная пытка
На ум пришел абсолютно пошлый анекдот на эту тему. Жаль, нельзя его рассказать, чтобы лишний раз не травмировать нежную душу самовлюбленного мужчины. Мужчины ли – вот в этом я с каждой минутой сомневалась все больше и больше.
– Так это значит «да»? – принялся настаивать Аполлон.
Ну что за несносный тип. Чтоб у тебя прыщ выскочил на заднице, и чтоб ты сидеть не мог, а только лежать, уткнувшись в подушку.
– Это значит «нет», – слегка повысив голос, ответила я.
– Что тебя не устраивает? – начал выходить из себя Аполлон.
Множество ответов крутилось у меня в голове, но все они были оскорбительными и сводились к пожеланию ему половой слабости и всех бед на его тугодумную голову.
Меня спас Неждан, за что я была ему безмерно благодарно. Он появился внезапно, словно материализовался в воздухе рядом с нами.
– Аполлон, у тебя в кабинете телефон междугородний разрывается уже не первый раз. Видимо, это наши партнеры по сорвавшимся поставкам звонят, – хрипло произнес он.
За внезапное появление и спасение от цепких ручек Аполлоши я готова была даже простить ему недавнюю выходку. Интересно, как много он слышал из нашего разговора? По лицу было невозможно понять, о чем он думает.
– От предложений отбоя нет? – спросил у меня Неждан.
– Да. Выбираю, что позаманчивее, – ядовито бросила я шефу, направляясь в кабинет.
Аполлона и след простыл. Только его и видели. Похоже, что забеспокоился о своих словах.
– Главное, не провыбираться, – прохрипел Неждан.
– Уж вам-то волноваться совершенно не стоит, ваше предложение останется невостребованным, – не могла не съязвить я.
– Не все золото, что блестит.
Мужчина посмотрел на меня тяжелым взглядом.
Это сейчас он о чем? Неужели обо мне? Намекает, что внешнее не соответствует внутреннему? Или он намекает на Аполлона. Мол, не смотри на красивую обертку, может оказаться, что на содержимое даже мухи гадить не будут. Побрезгуют.
– Это да, – поддакнула я. – Иногда надо перебрать тонны пустой породы, чтобы найти один-единственный брильянт.
Развернулась и закрыла дверь кабинета, оставляя с той стороны Неждана и свое последнее слово. Я так и осталась стоять спиной к створке, прислушиваясь, когда же шеф уйдет. И вдруг отчетливо различила глухой удар. Неужели он споткнулся на ровном месте? Нет. По коридору раздались шаги. Значит, мне почудилось, но тогда что это было?
Когда же я, наконец, уйду из офиса? Я всегда любила свою работу, но только не сегодня. Видимо, мужики меня доконали. Лишь только стрелка переползла за цифру двенадцать, извещая об окончании трудового дня, как я пулей вылетела из кабинета в сторону раздевалки. Там накинула шубейку и, даже не застегиваясь, рванула к выходу. Как назло, у лифта столпилась очередь. Что же делать? Стоять и ждать, когда же подойдет моя очередь войти в кабину, или же спуститься по лестнице? Я выбрала последнее. Находиться в обществе людей не хотелось совершенно. Поэтому я собралась с духом и направилась вниз. После первого пролета мне захотелось поскакать по ступеням, благо никого рядом не было. Все настолько привыкли к лифтам, что забыли о лестницах напрочь. А, оказывается, так здорово сбегать по ним, считая ступени. Одна, вторая, третья – и так до поворота, где счет начинался заново. У меня даже настроение поднялось.
Когда я спустилась в вестибюль, на душе было радостно. Я с улыбкой на устах выпорхнула на улицу, мечтая быстрее добежать до остановки маршрутки. Мой путь лежал через дорогу по пешеходному переходу. Как обычно покрутила головой по сторонам, и, удостоверившись, что машин нет, начала переходить дорогу.
Когда до тротуара остались считанные метры, раздался скрежет тормозов и визг покрышек. От спокойствия не осталось и следа.
– Садись в машину.
Сначала я не поняла, к кому относится эта команда, я все еще была напугана прошмыгнувшей буквально под носом смертью. Тело одеревенело. Казалось, что время сжалось до одного-единственного мгновения. И потому я не сразу обратила внимание на обращение ко мне.
Во все глаза уставилась на застывший предо мною капот автомобиля. Я разбираюсь немного в марках машин, но сейчас не могла сосредоточиться, чтобы понять, какое авто чуть не отправило меня к праотцам. Лишь в глаза бил ярко-красный цвет машины, кричащий окружающим «посмотрите на меня!»
– Я тебе сказал, садись в машину! – гневный окрик повторился вновь.
Позади дорогой иномарки уже образовалась пробка, и водители принялись сигналить, требуя освободить дорогу.
А я чувствовала себя, как рыба, выброшенная на берег: было трудно дышать, ноги не слушались, словно я разучилась ходить.
Под какофонию сигналящих машин открылась водительская дверца, и оттуда вышел Аполлон собственной персоной. Я во все глаза уставилась на него. Получается, что это он только что чуть меня не раскатал по асфальту? До меня быстро дошла эта мысль, но способность двигаться не вернулась. Я стояла, словно парализованная. Хотя чему удивляться? Не каждый день оказываешься практически под колесами автомобиля.
– Пойдем! Чего застыла соляным столбом? – грубо прикрикнул на меня Аполлон.
Он стал что-то показывать другим участникам движения, стараясь дать понять, что скоро путь будет свободен.
Я чуть не упала, поскольку Аполлон с силой потянул меня за собой, намереваясь посадить в салон автомобиля. Мы сделали несколько шагов. Хотя, скорее, это он шел, а я плелась за ним.
– Да что ж ты такая неповоротливая. Шевелись быстрее. Нас сейчас тут уроют за столпотворение, – недовольным голосом произнес мужчина.
До меня же все доходило очень медленно. Это потом я пойму, что испытала сильное эмоциональное потрясение и в тот момент находилась в шоковом состоянии, а потому не могла адекватно реагировать на окружающую обстановку.
Лишь когда передо мной открылась дверца автомобиля и меня настойчиво попытались затолкать в салон, я начала вырываться.
– Отпусти меня. Я не желаю никуда ехать, – были первые слова, которые я смогла произнести после пережитого.
– Чего ты упрямишься, на нас же все смотрят? – зло говорил Аполлон, когда я упиралась руками в крышу автомобиля.
Он пытался отцепить мои руки, чтобы затолкать вперед.
А вот это он сделал зря. Когда-то в детстве мне нравился один мальчик с черными глазами и улыбкой до ушей. И чтобы быть к нему поближе, я уговорила родителей отдать меня в секцию вольной борьбы. Хоть и не женское это дело, но меня это не остановило. Уж очень хотелось быть рядом. Что поделать? Первая любовь – она самая яркая и запоминающаяся. И я прилежно отходила три года на занятия по борьбе, не пропуская ни одного. Даже занимала какие-то места на соревнованиях. А потом мне надоело, мальчик разонравился почти сразу, когда увлекся девочкой старше себя на два года.
Добиваться того, кто не обращает на тебя ни малейшего внимания, расхотелось, а на борьбу я продолжала ходить только из чувства противоречия, стараясь доказать самой себе, что я это могу сделать. Потом решила, что кружок рисования подходит мне гораздо больше.
Естественно, что за три года обучения я выучила кое-какие приемы, которые даже с годами не выветрились из головы и тела. И стоило Аполлону применить ко мне силу, а я вдобавок была немного не в себе, как тело отреагировало раньше головы. Одна рука пошла на захват, вторая перехватила и почти плавно опустила мужчину на асфальт, кинув через бедро. Ну, может быть, не совсем плавно и не совсем опустила. Одним словом, шмякнулся он смачно.
– Не смей меня трогать без разрешения. Понял? – прошипела я, взирая на него сверху вниз.
В это время он во всеуслышание костерил всех моих предков по женской линии и вспоминал, где он их видел.
Тут сбоку я услышала хлопки и посмотрела в ту сторону, откуда они раздавались. Ко мне шел невысокий шатен с бейсбольной битой в руках, которую он переложил на сгиб локтя, дабы было удобно аплодировать.
– Круто ты его уложила, – донеслось до меня. – А я уже хотел помочь.
Видимо, он находился в машине, следующей за авто Аполлона, и видел всю сцену. А в самом конце решил вмешаться, потому и прихватил средство для переговоров в виде биты.
– Сама справилась, – не обращая внимания на стонущего Аполлона у моих ног, ответила я парню.
И тут снизу послышалось:
– … сучка крашеная…
Похоже, что это относилось ко мне.
– Аполлон Аристархович, как вам не стыдно? Мало того, что чуть меня не превратили в блинчик на пешеходном переходе, так еще муру всякую городите. От рождения я такая, – не уточняя, о чем речь, заявила я поверженному мачо.
Видимо, при падении он сильно приложился локтем или чем-то там еще, поскольку не стремился побыстрее встать, а по-прежнему лежал в позе эмбриона, прижимая руку к себе. Вот всегда знала, что мысли материальны. Правда, иногда воплощаются не так, как хотелось бы. Вспомнила свои фантазии в офисе.
– Давайте руку, помогу подняться, – предложила я, протягивая конечность.
