Брак без выхода. Мне не нужна умная жена (СИ) - Тес Ария
Мы выходим на улицу быстро. Прямо под падающий с неба снег, который крупными хлопьями ложится на ступени, на мои плечи, на ее светлые волосы. Я стараюсь натянуть на нее шубу, потому что, сука, холодно! Но она сопротивляется…
- Нет, не надо. Так жарко. Господи, как мне жарко…
Сука! Блядь! Все планы коту под хвост. Я еле сдерживаюсь, чтобы кого-нибудь не убить. Еще хочется орать благим матом, но, конечно же, я не делаю ни то, ни другое.
Лили жмется ко мне, трется, как бешеная кошка — выдержке пиздец. Закатываю глаза, потом разворачиваюсь и быстро нахожу нашу машину. Подхватил бы на руки! Но это привлечет еще больше внимания, которого итак уже чересчур много. Ей еще среди этих людей существовать; не хочу, чтобы завтра, когда ее откатит обратно в холод, Лили было слишком стыдно смотреть им в глаза.
Блядь. Блядь. Блядь.
Сука! Блядь!
Ее плохо слушаются собственные ноги. Каблуки то и дело грозятся разъехаться в стороны, а еще она так сладко хнычет.
Меня кроет сильнее.
Я обо всем напрочь забываю и вижу только цель. Никаких препятствий. Но неожиданно одно из них вырастает прямо напротив.
- Есть минутка?
Одариваю наглого блондина самым убийственным взглядом из своего арсенала, а он улыбается. Мерзко. Так, что хочется проехаться по морде кулаком.
- Не видишь? Я занят! С дороги!
Делаю шаг в сторону, но меня останавливает рука, которая так же неожиданно, как его появление, ложится на мое плечо.
- А я думаю, что вам стоит уделить мне минутку, господин Амоев.
Медленно опускаю взгляд на его пятерню, а потом цежу еле слышно.
- Руку убрал от меня.
Он хмыкает и вдруг повышает голос так, чтобы привлечь к нашему зажигательному трио больше внимания. Еще больше внимания! Как все не вовремя, твою мать…
- Меня зовут Орехов Анатолий Андреевич. Я — следователь по особо важным делам, а вы, господин Амоев, преступник и мразь.
Ярость моментально окатывает с головы до ног. Лили начинает сползать ниже, за чем Орехов наблюдает не без удовольствия. Насмехается, сука.
- Неужели, к внушительному списку ваших грехов можно добавить спаивание малолетних?
- Рот свой зарой, пес!
- О, простите…
- Ты при исполнении?
Молчит. Я хмыкаю.
- Очевидно, что нет, раз ты смеешь бросаться такими громкими обвинениями.
- Я говорю правду, которую все в этом городе знают.
- Знают… - пробую слова на вкус, потом коротко и криво насмехаюсь уже над ним, - Я тоже могу знать, что в соседнем доме живет тетя Люся, которая финансирует террористическую группу. Это является доказательством?
- Вы мастак выкручиваться…
- Я задал тебе вопрос, псина подзаборная. У тебя есть доказательства?! Или ты пришел сюда…а зачем, кстати?
- Хотел лично представиться. Чтобы ты, Амоев, в лицо знал того, кто тебя посадит.
- Интересно. Я охуеть как напуган, очень заметно? Надеюсь, что да. А теперь свали с моей дороги, если ты закончил пытаться влезть мне на плечи и орать о том, что ты здесь высокий.
Орехов открывает рот, но Лили издает утробный стон, и это провал по всем фронтам, конечно. Мозг воспален до предела, в штанах ахтунг полнейший. Толкаю дрыща так сильно, что он непременно свалился бы с этой проклятой лестницы и сломал себе шею, если бы стоял на пару ступенек повыше. Его спас исключительно тот факт, что мы почти у земли, хотя спасает лишь от фатального развития событий. Орехов валится на землю в снег, я подтягиваю Лили к груди и тащу к внедорожнику на световой скорости.
В спину летит:
- А девушка вообще хочет с тобой ехать? Или…
Блядь, просто завались. Завались!
Отключаюсь от окружающего мира, пихаю жену на заднее сидение и прыгаю следом.
Надо убираться отсюда, как можно быстрее. Я хочу трахаться. Даже не так. Я дико хочу ебаться! И это ближе к истине, так что сейчас меня может запросто перемкнуть, и завтра все газеты Москвы напишут о том, как лихо я избил молодого, наглого служителя гребаного закона. А может быть, и того хуже.
***
Всю дорогу до дома Лили не дает мне покоя. Она пытается раздеться, пытается раздеть меня, стонет, трется. Твою мать! Как кошка во время течки. Орет дурниной, извивается змеей.
У меня по выдержке совсем все плохо. Я злюсь просто дико, сжимая ее в своих руках. Еще одна секунда, и мне станет плевать совершенно на все! Вот, твою мать, абсолютно на все! Я разложу ее прямо на заднем сидении своего джипа, на глазах у водителя, который, конечно, сделает вид, будто ничего не было, но блядь! Мне это нужно? Нет.
В какой-то момент я окончательно теряю терпение. Лили изворачивается, залезает на меня сверху, но так как ее кроет нормально, все это выглядит странно. Точнее, совсем неловко. Она попадает на мое бедро, начинает ерзать на нем и оставляет на черной ткани моих брюк следы своего возбуждения.
Это финиш.
Она настолько мокрая, что я уверен, что если я сейчас засуну руку ей под юбку, ее бедра будут влажными. Это плохо. Это очень-очень плохо, потому что правда в том, что разлука — полная хуета. Нет никакого успокоения в разлуке. Нет никакого охлаждения чувств. Нет никакого «притормози». Я будто подсел только сильнее, у меня внутренности сводит в капкан, когда я смотрю на нее. Поэтому я ее вернул. Может быть, не надо было. Точнее, определенно не надо было, но вместо работы, я думаю только о Лили. Это плохо сказывается на показателях, и все идет по одному, хорошо известному месту.
Я все-таки сделал это. Я допустил ошибку, и теперь мне гореть в аду, но…главное сейчас, не упасть еще ниже. Поэтому я разворачиваю своего ангела спиной, наспех достаю ремень из петель своих брюк и стягиваю ее руки жестким жгутом. Так и тянет надавать ей по заднице, отодвинуть юбку хочу еще больше.
Я ее хочу.
И это болезнь.
Для меня — это абсолютная дорога в абсолютное никуда.
Сука…
Когда я вижу очертания нашего дома, почти вздыхаю с облегчением, а когда машина останавливается перед главным входом — выскакиваю на улицу, как ошпаренный. Тащу Лили следом. Здесь уже некого стесняться. Я закидываю ее на плечо и чеканю шаг сначала до прихожей, потом до лестницы, потом до спальни. Лили зычно стонет. Как гребаная сирена проходится по моим рецепторам, зовет и манит.
Я кидаю ее на постель и разворачиваюсь, чтобы сбежать подальше. Я должен сбежать. Я себя не контролирую, да и потом. У меня есть вопросы…
- Элен ко мне! Сейчас!
Рычу Алику, он кивает и сразу же разворачивается, чтобы пойти вниз. Конечно, она там. Сука такая.
Выношу дверь своего кабинета с ноги. Член воет. Рвется наружу.
Я хочу вернуться в свою спальню. Держусь на одной силе воли. Потому что есть вопросики. Интересные, сука, загадочные.
Во-про-си-ки.
Прикрываю глаза.
Дыши, твою мать! Дыши.
А сложно. Мне внутри все сдавило, органы в агонии. Весь мозг стекает в ширинку, как бы тупо это ни звучало.
Как же я ее хочу. До дрожи в гребаных пальцах. До адской боли в костях. До пульса, бьющего в мозжечок.
Я даже не слышу, как в кабинет заходят. Только когда моего плеча касается тоненькая ручка, прихожу в себя. Резко поворачиваюсь и сразу натыкаюсь на эти блядские, ярко-зеленые глаза и соблазнительную улыбочку на пухлых губках.
- Ты меня звал? - воркует Элен.
Тварь.
- Руки от меня убери, - низко рычу в ответ, и она, конечно же, соглашается.
Выставляет раскрытые ладони, издает смешок и делает шаг назад, а потом вскидывает тонкую бровь.
- Что-то случилось?
- Ты мне расскажи, Элен. Почему моя жена под наркотой?!
Элен молчит пару долгих мгновений, как вдруг издает смешок. Он проходится наждачкой по моим нервам, и это не то, что я хочу услышать. Далеко не то…
- Она приняла наркоту?
- Элен, я не то чтобы настроен шутки шутить сейчас.
Жеманно улыбнувшись, сучка жмет плечами и подходит к моему столу. Я чувствую запах ее духов, тепло ее тела. Смотрю, как медленно она проводит пальчиком по моим вещам. Слушаю ее голос, похожий на гребаную патоку…
