Дышу тобой
ГЛАВА 5
«Кнопка» выглядела более чем знакомо – полукруглая выпуклость на камне стены, больше похожая на ошибку строителей. Спутницы посмотрели так, словно делегировали нам с Леной нажатие. Подруга выполнила просьбу.
В центре выпуклости запульсировали синие огоньки, увеличились, растеклись, залили кнопку и поползли по стене тонкими линиями.
Я удивленно отшатнулась, в ожидании, что появятся ларры, но вместо этого перед нами образовалась синяя воронка. Арлитта шагнула внутрь первой, словно показывала дорогу, Лакоста – следующей и мы с Леной поспешили тоже. Мистия привычно замкнула шествие.
Мы очутились в прежнем холле-бублике, неподалеку от собственных комнат. Ларры ожидали тут же.
Я посмотрела на Рамзата, и синеглазый принц замер, будто силился прочесть мысли, желания. Дэкаэль стремительно приблизился к Лене. Арлитта улыбнулась и обратилась к Лакосте:
– Надеюсь, все сложится так как надо.
Сирин пожала плечами и скрылась в своих покоях со словами:
– Полечу из окна. Не поминайте лихом.
Мистия устремилась вместе с Арлиттой, в ее комнату. В дверях девушки остановились, окинули нас красноречивыми взглядами, словно желали удачи в объяснении с принцами и скрылись из виду.
– Мы ждем от вас новостей! – крикнула в щелку закрывающейся двери волчица.
Мы немного постояли наедине с ларрами. Принцы заметно напрягались, будто не понимали – чего от нас ожидать. Наконец, Лена проявила те самые качества, которые я в ней так ценила – решительность и целеустремленность. Подскочила к Дэкаэлю и подхватила его под руку. Ларр настолько удивился, что даже пошатнулся и посмотрел на приятельницу так, словно она только что разделась догола и запрыгнула на него с недвусмысленным предложением.
Я покосилась на Рамзата. На ленины подвиги моей наглости не хватало. Рамзат улыбнулся, протянул руку, и я вложила ладонь в крепкие пальцы ларра. Вот так церемонно мы вошли в мою комнату.
Я остановилась примерно посередине, между кроватью и зеркалом возле двери. Теплые солнечные лучи расчертили пол и нас с Рамзатом светлыми линиями, из приоткрытого окна обдало прохладой и терпким нектаром цветов. Какая-то птица выводила вдалеке длинную, протяжную мелодию, а насекомые стрекотали, словно ударники, что превращают классику в джаз.
Ларр пристально изучал мое лицо, сжимал пальцы, поглаживал их и молчал. Ждал объяснений с лицом школьника, что признался в любви первой своей девушке. Желваки двигаются, взгляд неподвижен, грудь вздымается мехами, а тело словно окаменело. Я ощутила, как волнение подкатывает комком к горлу, в животе становится тепло и щекотно, забытое посасывание под ложечкой напоминает о подростковом возрасте. В голове закрутились сотни фраз, эпитетов, заметались сонмом нескладных предложений. Сердце стукнулось о грудную клетку и замерло. Голубые глаза смущали, волновали, лишали воли. И самое неприятное, что связности мыслей тоже. Я смотрела на Рамзата, не в силах ни слова вымолвить. Понимала, что надо, но никак не могла побороть смущение.
Проклятье! Я ведь давно не девочка – взрослая, эмансипированная женщина. Почти замужняя. Дважды. С Максом все было просто. Как-то даже слишком легко и без сильных тревог. До злополучной ночи измены…
Может я и не любила его по-настоящему? Дорожила «последним шансом»? Глупое патриархальное общество, хоть и мнило себя современным, правильным, по-прежнему делило женщин на замужних, слишком юных и никому не нужных. Старыми девами нас никто не называл, но относились именно так. Каждая дамочка из официальной инстанции изучала мои данные с сочувственным выражением лица «что, никто не берет?» Каждый мужчина расценивал как возможный шанс хотя бы пофлиртовать. Неважно – есть ли у него пивное брюшко, залысины или курчавые кущи на груди. Воняет ли от него куревом или несет потом. Он – мачо, ведь он выбирает. А я – никто, потому что меня никто не выбрал. Объяснять, что мне никто не подошел выглядело жалким оправданием. Хотя именно так оно и случилось. Мне делали предложение трижды: с кольцами, букетами, шампанским – все как положено. Но я никого из тех мужчин не любила… Кроме Макса. Которого, как теперь чудилось – не любила тоже. Спасительным кругом вспомнилась просьба Лакосты. Я затараторила, почти не слыша собственный голос – его заглушало биение сердца.
– Лакоста говорила, вы можете сделать так, чтобы мы все видели и слышали с места ее встречи с мамой.
– Сделаем, – коротко пообещал Рамзат и замолчал.
Тишина окутала невесомым чарующим коконом. Даже птичья трель за окнами отошла на второй план. Мы словно были отрезаны от остального мира – только вдвоем, только наедине.
Я смотрела на ларра, мялась, чувствовала, как горячие волны окутывают, наверняка окрашивают лицо румянцем, а шею – розовыми пятнышками. И ничего не могла с собой поделать. Наконец, ларр шагнул, стиснул, прижал так, что дыхание затруднилось, и прерывисто шепнул на ухо:
– Так я тебе все-таки нравлюсь?
Горячий шепот приятно пощекотал шею, дыхание принца участилось, а тело ответило на нашу близость совсем как в лесу. Да! Он определенно ко мне неравнодушен! Да еще как! Уж это я теперь твердо почувствовала.
– Да, – заставила я себя выдохнуть. – Нравитесь… Нравишься…
Рамзат немного ослабил хватку, чуть отстранился и заглянул в лицо:
– А зачем сбежала?
Я развела руками, положила их на крепкие плечи ларра, ощущая жар его тела сквозь тонкую, мягкую ткань туники.
– Не знаю, – произнесла беспомощно. – Что-то накатило…
Рамзат обнял посильнее, окаменел окончательно и произнес очень хрипло, почти не своим голосом:
– Испугалась моей второй ипостаси? Не бойся, Рина, – в его голосе – с песком, с осиплостью, звучало столько нежности, что у меня защемило в груди. – Мы питаемся от животных и рыб. Не убиваем. Зато сражаться можем в звериной ипостаси получше многих. Мы поможем вашим подругам. Я обещаю.
– Яниссан… – мысли о марфе терялись среди сладких, приятных, связанных с близостью ларра. – Он очень странный.
