Пари с мерзавцем (СИ) - Дюжева Маргарита
Все. Хватит. Точка.
Глава 12
В сумке загудело. Я пыталась сделать вид, что не слышу, и надеялась, что невидимый оппонент почувствует, что с ним не хотят разговаривать. К сожалению, он не слышал пламенных мысленных посылов и продолжал добиваться моего внимания. Когда гудение началось в пятый раз, я сдалась. Одной рукой удерживая блестящий пакет, второй принялась нащупывать телефон в недрах бесконечной сумки, а когда я его все-таки откопала среди груды «очень нужного» добра, то очень сильно удивилась. На экране светилось строгое Белов Б.Т.. Беспечно пожав плечами, я ткнула на зеленую кнопку и поднесла мобильник к уху. Правда, сказать ничего не успела, потому что на меня обрушилось яростное:
— Зайди ко мне срочно!
Я зайти никак не могла, потому что находилась не в универе. Мы с Аллочкой отправились в торговый центр за бельем, дабы создать себе радостное майское настроение. Купить по охапке новых трусов, потом выпить по коктейлю, съесть мороженое и прогуляться по набережной. Прекрасный день. Планировался. До этого звонка.
— Немедленно, Осипова! — он рявкнул так, что проходящий мимо мужик нервно подскочил и, испуганно оглядываясь на меня, поспешил скрыться в ближайшем магазине.
Тетка моя тоже услышала этот львиный рев и теперь смотрела на меня, широко распахнув яркие глазищи. На нее-то точно никто и никогда так не орал. Это я — мастер по сбору плюшек, а она барышня приличная и во всех смыслах приятная.
— Что случилось? — в душе заклубились нехорошие подозрения.
Это что такое должно произойти, чтобы Белова пронять настолько, что он все свое равнодушие растерял?
— Ты хочешь говорить об этом по телефону? — процедил сквозь зубы таким тоном, что у меня задрожало в области копчика.
Я вообще не хотела ни о чем говорить, трусливо поджала хвост и беспомощно посмотрела на встревоженную Аллу.
— Я просто не в универе, — против воли начала оправдываться, — вы хоть намекните, в чем дело.
— Намекаю. Если через пятнадцать минут ты не появишься у меня в кабинете, то у тебя не будет научного руководителя, — и отключился.
Я так и замерла, прижимая трубку к щеке и слушая протяжные гудки.
— Кто это? — почему-то шепотом поинтересовалась родственница.
— Это был Борис Тимофеевич.
Она изумленно захлопала глазами:
— Это Белов орал, как потерпевший?!
— Да, — я совсем сникла.
Чувствую, плакал мой позитивный шопинг.
— Что ты сделала с Тимофеичем? — в ужасе воскликнула Алла. — Ты его поломала!
— Да ничего я с ним не делала. Мы с ним с прошлой недели не виделись.
— Тогда почему он так орал?
— Откуда мне знать? Вожжа под хвост попала, — наигранно бодро пожала плечами, а самой как-то тошно стало.
— Это Белов, — уверенно припечатала тетушка, тряхнув гривой вьющихся волос, — Ему никогда ничего не попадает ни под хвост, ни куда бы то ни было еще. Он непробиваемый. Железный человек.
На каждую железяку найдется своя ржавчина.
— Что он тебе сказал?
— Сказал, что если не явлюсь к нему в течение пятнадцати минут, то у меня не будет научного руководителя.
У Алки от лица вся кровь отхлынула. Она побледнела так, что стала одного цвета со своей идеально отглаженной блузкой.
— И почему ты еще здесь? Ты бежать к нему должна! Задрав хвост выше головы! Если он в таком состоянии, значит, что-то из ряда вон произошло!
— Я уже вызвала такси, — показала экран, на котором высвечивалось приложение, — приедет через полторы минуты.
…И вот трясусь я в желтой машине, нервно кусаю губы, наблюдая за тем, как мимо стремительно проносятся дома, и мне кажется, что все вокруг радостные, счастливые, а надо мной снова сгущаются тучи.
Осталось-то всего ничего. Пара недель. И все это закончится. Мне бы только продержаться.
Все мои мысли были заняты только тем, что же случилось. Чего такого я могла натворить, чтобы довести Белова до такого состояния? И я ли это натворила? Может, опять помогли?
Перед глазами сам собой возникает образ светлоглазого гада. С небрежной ухмылкой, снисходительным взглядом, в котором читается жестокая решимость превратить мою жизнь в ад.
Снова Мерз. Вся моя жизнь в последние месяцы вьется вокруг него, вокруг тех проблем, что создаёт он и его свора. Что на этот раз? Какую очередную гадость они решил устроить мне напоследок?
С той памятной ночи, когда я в очередной раз сорвалась, поддавшись адреналиновому безумию, оказалась в его доме, в его постели, прошло уже две недели. Все это время мне удавалось удачно избегать его общества. То он не явится на консультацию, то я прогуляю, еще издали заметив нахала. Больше точек пересечения у нас не было. Каждый сам по себе. И я даже поверила, что удастся так продержаться до самой защиты.
Дура наивная.
Мерзу опять стало скучно, и он снова решил устроить мне встряску.
Так гадко. Аж тошнит.
Стыдно признаваться, но мне ведь показалось, что после прошлого раза между нами что-то изменилось. Что-то проскочило в его взгляде. Из-за этого призрачного «что-то» мне показалось, что Меранов отступит, даст спокойно доучиться. Это как раз к вопросу о том, что я дура наивная. Расслабилась, выдохнула. И как выяснилось — зря.
Он просто отдыхал, развлекался, набирался сил, попутно потрахивая Верховцеву, а может, и кого-то еще, и теперь готов продолжать травлю. И оставалось только гадать, как далеко он готов зайти в этот раз в своем стремлении сделать мою жизнь невыносимой.
Перед дверью в кабинет Белова пришлось остановиться. Сердце грохотало так, что аж голова закружилась. Руку занесла, чтобы постучать, но так и замерла, не в силах заставить себя пошевелиться. Как же не хотелось разборок, а в том, что меня ждали именно они — сомнений не было.
Давай, Оса! Не трусь!
В общем, постучала. Робко так, тихонько, словно старая, едва живая мышь.
— Заходи давай! — рявкнул Борис Тимофеевич. Я подумала о том, что у него взгляд, как рентген, через стены видит. Вообще не смешно, но истеричный смешок все-таки с губ сорвался. — Ты еще и смеешься?!
Черт. У него и слух, как у летучей мыши.
— Простите. О своем задумалась, — покаянно голову опустила и всеми силами попыталась изобразить девочку-одуванчик, которую можно только по головке гладить и уж никак не ругать.
Белов не проникся. При моем появлении встал из-за стола и шагнул ко мне с таким выражением лица, что я реально струхнула. Я с трудом осталась на месте, когда преподаватель оказался так близко, что можно было рассмотреть переплетение ниток у него на пиджаке.
— Скажи мне, Осипова, ты вообще с головой дружишь?
— Да… Пытаюсь.
Под его страстным взглядом я что-то засомневалась в этой самой дружбе, потому что до меня никак не могло дойти, в чем дело.
— Когда я брал тебя к себе на диплом, никак не думал, что мне придется краснеть перед аттестационной комиссией!
Эх, как зубы заломило. Только с дипломом мне еще проблем не хватало.
— Что случилось? — спросила с тихим, обреченным вздохом.
— Когда нужно было все сдать в деканат?
— До двадцать первого.
— Сегодня какое?
— Двадцать девятое.
— Меня сегодня вызывали к ректору и полоскали. Меня! За неисполнительность! Не хватало мне только позора на старости лет! — у него даже щека задергалась. — Потому что из всего потока тупорезов только Осипова решила, что правила пишутся для кого-то другого, но никак не для нее! Все всё сдали! А у тебя ни рецензии, ни сопроводительных документов. Голый диплом. И при этом ты клятвенно заверяла, что все сделаешь.
— Я сделала, — попыталась говорить спокойно, но голос дрожал так, будто я собиралась разреветься.
Очень хотелось. От злости. От обиды. От того, что чертовски устала от всего этого дерьма с подставами.
— Серьезно? Сделала? — он продолжал лютовать. — Я тридцать лет в университете работаю и ни разу меня не отчитывали как бестолкового пацана! Ни разу не краснел! Потому что всегда работал на совесть! А из-за тебя, Осипова, попал в такое положение, что теперь стыдно смотреть коллегам в глаза!
