Белль Аврора - Неукротимый (ЛП)

Он дотягивается рукой до дверной ручки слева от меня, затем слышится скрип открываемой двери. Чуть больше секунды мы смотрим друг на друга, прежде чем он берет меня за локоть и проводит в громадную спальню. Моя сердцевина взволнованно сжимается при виде королевского размера кровати в правой стороне комнаты, но я беру себя в руки.

Твитч встает около меня, поигрывая запонками, и с близкого расстояния я замечаю, что сегодня они из черного оникса в форме черепа со скрещенными костями. Он говорит:

— Каждый раз, когда ты здесь — это твоя комната. Ты получишь ключ и набор входных кодов. У тебя будет доступ ко всему дому, и я хотел бы, чтобы ты бывала здесь, по крайней мере, три ночи в неделю.

Когда я слышу слова «твоя комната», мой мозг шепчет «Этот парень сошел с ума. Лучше бы нам уйти отсюда».

Неспособная осознать, что конкретно мы здесь обсуждаем, я пользуюсь возможностью и прогуливаюсь по комнате. Дойдя до солидного антикварного комода, я снимаю крышки с двух декоративных стеклянных вазочек, стоящих на нем. При этом веду себя, как дома, так как нахожусь в моей долбаной комнате. Одна ваза до краев наполнена разноцветными шоколадными круглыми конфетками, а другая — запонками всех видов.

Я морщу лоб:

— Но это — твоя комната.

Своей татуированной рукой он тянется мимо меня, чтобы взять горстку шоколада. Не поворачиваясь, я слышу, как он отправляет их в рот. И с сарказмом говорит:

— А она еще и умная.

Я поворачиваюсь и кривлюсь в раздражении:

— Я на самом деле не понимаю, с чего бы мне проводить здесь три ночи в неделю.

Пережевывая шоколад, он тянется еще за одной горсткой, погруженный в размышления. Наконец, он пожимает плечами:

— Почему нет?

Облокачиваясь спиной о комод, я поднимаю руку и поднимаю вверх указательный палец:

— Во-первых, я даже не знаю тебя, Твитч.

Показываю средний палец:

— Во-вторых, это место, на самом деле, находится далеко от моей работы, — показывая еще раз на указательный палец: — И, в-третьих, здесь нет абсолютно ничего из моих вещей. Это странно для меня.

Забросив вторую партию конфеток в рот, он, жуя, берет меня за руку и ведет к двери рядом с ванной. Когда он открывает ее, мой рот открывается от удивления.

Это смешно!

Я напугана. И покрылась потом. Я чувствую себя плохо. Я думаю, меня стошнит.

Подавшись чуть вперед, дрожащими руками я хватаюсь за волосы, убираю их с лица, и начинаю учащенно дышать. Я реально жалею, что у меня нет с собой бумажного пакета, чтобы подышать в него прямо сейчас. Затем Твитч абсолютно спокойно спрашивает:

— Чересчур?

Выпрямившись, я на минутку закрываю глаза, прежде чем указываю на открытую гардеробную, до краев заполненную женской одеждой, которая на вид моего размера, и визжу:

— О, конечно это не странно! Нисколечко, Твитч!

Его ухмылка так восхитительна, что я хочу облизать его. Но когда он говорит:

— Детка.

Как будто, это я — смешна, я теряю самообладание.

— Не-а! Не делай так, мистер! Не «деткай» мне! У меня есть каблуки, и я использую их и как оружие, если понадобится. Ты собираешься ответить мне на несколько вопросов прямо сейчас, — чувствуя себя храброй, добавляю: — Если ты не сделаешь этого, я уйду. И не вернусь.

Запихивая часть конфеток в рот, он посасывает их, и говорит:

— Ага, об этом. Мне не нравится, когда мне угрожают. И я, определено, не слушаюсь. Ну, ты поймешь это. В конце концов. Я понимаю это, я знаю тебя лучше, чем ты сама себя, но есть кое-что, что тебе следует знать обо мне. И я упрощу это для тебя, — подражая тому, как я показывала на пальцах, он показывает на свой указательный палец: — Во-первых, ты будешь здесь, потому что ты хочешь быть здесь, а не потому, что я вынудил тебя. Никогда, — указывая на средний палец: — Во-вторых, этот гардероб для тебя, и я надеюсь, ты будешь пользоваться им независимо от того, что там находится в твоих ящиках..— указывая обратно на указательный палец: — В-третьих, ты так чертовски горяча, когда злишься, что я на самом деле хочу, чтобы ты пососала мой член. И когда я говорю, я действительно хочу этого, я имею в виду, соси мой член, Лекси. Сейчас же.

Стискиваю ноги сильнее, и моя сердцевина сжимается.

Я, безусловно, хочу этого:

— Я не хочу.

Его губы дергаются, и он шагает вперед в силовое поле, которое я возвела вокруг себя. Поднимая руки, он обхватывает мою шею, на полпути сквозь волосы, и тихо говорит:

— Я никому не скажу. Я знаю, что возбуждает тебя, детка. Не отрицай себя. Я ненавижу это, — убрав руки с моей шеи, он осторожно снимает мою маску, и когда мое лицо, наконец, открыто, он прищуривается, и внезапно толкает меня вниз на колени перед ним. Держа меня за плечи обеими руками, он произносит:

— Тебе нужен толчок в правильном направлении. Теперь давай посмотрим, сможешь ли ты тоже поставить меня на колени.

Вызов принят.

Я хмурюсь в смятении. Работаю над его ремнем, и когда он расстегнут, Твитч вытаскивает его из петель и начинает закреплять ремень вокруг моей шеи.

Я знаю, это не должно возбуждать меня. Я знаю, что это неправильно. Но я так чертовски сильно хочу этого. Какая-то часть меня хочет все, что предложит Твитч, независимо от того, насколько это извращенно.

Расщелкнув кнопку, и расстегнув молнию, я прикусываю губу, когда вижу толстый, полустоячий ствол с пирсингом на уровне моих глаз. Когда ремень вокруг моей шеи оказывается слишком стянутым, я смотрю вверх на него с тревогой в глазах. Его глаза говорят с моими. Они говорят, что он позаботится обо мне. Или, по крайней мере, это то, во что я хотела бы верить. Они могли бы говорить, “Я хочу придушить тебя”, кто его знает.

Как только ремень застегнут, Твитч оборачивает оставшуюся часть ремня вокруг своей руки и осторожно тянет. Давление на моей шее вызывает тревогу и неудобство.

Тогда почему я насквозь промокла?

Он ловит мой вдох, и ухмыляется. Он знает. Он всегда знает!

Ухмылка исчезает, его полуприкрытые глаза темнеют, и он приказывает:

— Доставь мне удовольствие, — затем тянет за ремень, вынуждая меня приблизиться к его промежности.

Не теряя ни секунды, я обхватываю пальцами одной руки его твердеющий член, и осторожно направляю его в свой рот, чтобы не подавиться шариками от его пирсинга. Как только языком я касаюсь чувствительной точки, он выдыхает:

— Да. Вот так.

Он тянет ремень, что вынуждает меня придвинуться к нему ближе, а это, в свою очередь, проталкивает его глубже в мой рот. Закрыв глаза, я с энтузиазмом тружусь над ним своим ртом. Хлюпающие звуки отражаются эхом в большой комнате. Внезапно, он притягивает меня слишком близко, и я начинаю задыхаться. Мои глаза распахиваются.