Анн-Мари Вильфранш - Тайны любви
— Как могло случиться, — спросил он ласково, — что мой кузен ударил кулаком по этой прекрасной груди? Не иначе у него был приступ временного помешательства, другого объяснения я не нахожу.
— Но это правда, — сказала Сюзетта. — У меня потом долго держались синяки размером с твою ладонь. Сейчас они уже прошли, но если приглядеться, то можно заметить голубоватые следы.
Второго приглашения осмотреть сокровища Арману не потребовалось, как и любому другому мужчине, лежащему с обнаженной женщиной в мягкой постели. Он сел и взял ее на руки, приблизив лицо к вожделенным пухлым округлостям, и принялся с тщательным вниманием обследовать безупречную кожу в поисках исчезающих следов безобразного поведения Пьера-Луи. Разумеется, он ничего не нашел, да и не мог найти, потому что никаких синяков там никогда и не было, но сейчас это не имело значения. В процессе осмотра Арман так разволновался, что коснулся влажным кончиком языка одного из красно-коричневых бутонов. Когда тот гордо выпрямился, Арман принялся за другой.
— Как чудесно, когда с тобой обращаются с такой любезностью, особенно если вспомнить жестокости одного человека, — вздохнула Сюзетта.
— И вот сюда, на этот прелестный маленький животик, негодяй имел наглость плюнуть? — воскликнул Арман, осторожно разминая кожу слегка дрожащей рукой.
— Точно вот в это место, — сказала Сюзетта, беря его за руку и прижимая пальцы справа от пупка и чуть повыше абрикосовых завитков.
— Его нужно запереть в больницу для неизлечимых психопатов! — возмутился Арман, проводя пальцами вниз от поруганного места к пушистому островку.
Он ожидал, что она сейчас раздвинет ноги и позволит ему поласкать половинки персика, упрятанные между ними. Именно к этому он и стремился: с помощью искусных пальцев поднять ее на вершину блаженства, а потом медленно опустить в приятную истому. Тогда он будет знать, что действительно обладал ею! Но Сюзетта отодвинулась от него и перевернулась на живот, прижав грудь к мягкому матрасу. Ее лицо оказалось над раздувшимся любимчиком Армана. Она взяла его в руку и, слегка стиснув, испытала на крепость.
— Очень впечатляет, — сказала она, — но после опустошения, которое ты заставил меня пережить, я слишком измучена, чтобы начинать все сначала. Я вижу, что тебе нет необходимости бить женщин, ты добиваешься от них всего, чего хочешь, вот этим!
— Но ты должна позволить мне достойно загладить вину одного из членов моей семьи, которого я презираю за дикость и жестокость, — пробормотал Арман, поглаживая полные ягодицы. — Даю слово, что буду так нежен, что тебе непременно понравится.
Успокоенная таким образом — если молодые девушки ее возраста вообще нуждаются в том, чтобы их успокаивали, — Сюзетта запечатлела короткий поцелуй на красно-лиловой головке вздрагивающего крепыша и перевернулась на спину, с безоговорочным доверием вверяя себя Арману. Совершенно очарованный этим жестом, Арман обнял ее и начал покрывать поцелуями со лба до пальцев ног, ничего не пропуская по пути. Она вздохнула разнеженно, слегка раздвинула ноги и позволила ему делать все, что он захочет. И все опять пошло своим чередом, пока наконец после неоднократно повторенных ласк Арман не взобрался на мягкий живот и не вошел в ее влажные глубины.
Он двигался в медленном ритме, упоенно вздыхая. Но не успел он сделать и полдюжины движений, как Сюзетта схватила его за плечи и во всю ширь раздвинула бедра. Ее ногти вонзились в кожу, и она закричала: «Сильней, Арман, сильней!»
Так то, что начиналось как изысканное угощение, превратилось благодаря настойчивому желанию Сюзетты в новое опустошительное безумие. Арман снова и снова яростно вонзался в горячую бездну, словно стараясь выжать из любовницы все соки, как нападает отчаянный разбойник, решивший забрать себе все богатства.
А Сюзетта, его добровольная жертва, вонзала ногти ему в спину и бешено извивалась под ним, словно изо всех сил обороняясь. В бреду наслаждения она громко кричала, безумно целовала его и рыдающим голосом звала по имени. Оттолкнувшись широко раскинутыми ногами от постели, она забросила их на спину Армана, маленькие твердые пятки отбивали дробь. Затем она изо всех сил сомкнула вокруг него мокрые от пота бедра, стараясь втянуть его как можно глубже. Чувствуя приближение момента истины, Арман дрожал всем телом. Он успел выкрикнуть ее имя прежде, чем чресла резко вздрогнули и исступление охватило его — и ее.
— Уф! — сказала Сюзетта, когда смогла снова говорить. — Не думала, что такое может быть. Ты сводишь меня с ума.
Арман скатился с ее горячего тела и лежал, глядя на девушку.
— Есть в тебе что-то, что заставляет меня вести себя подобно дикарю в джунглях, — сказал он, изумляясь собственным действиями. — Я не знаю, что это, Сюзетта, но мы наверняка убьем друг друга любовью, если будем продолжать в том же духе.
— И тебя пугает такая перспектива? — спросила она, разглаживая капли пота на черных завитках его груди.
— Ни в коей мере!
— Вот и прекрасно. Тогда Фернанда обнаружит однажды нас мертвыми, — сказала она с усмешкой. — Я буду лежать на спине с раскинутыми ногами, ты — сверху, так и не вынув своей штуки, и мы умрем в один и тот же момент от избытка невероятного наслаждения.
Арман рассмеялся, но, потратив столько сил, он почувствовал голод и напомнил Сюзетте, что та обещала отобедать с ним и потанцевать.
— Конечно, но только не сегодня вечером, — последовал неожиданный ответ, словно она была Жозефиной, отвергающей притязания Наполеона. Выяснилось, что она хотела бы позавтракать с ним на следующий день, а заодно узнать его мнение, пойдут ли ей кое-какие комплекты нижнего белья; которые она видела в магазине. Ведь теперь, благодаря прощальному подарку Пьера-Луи, ей есть на что их купить.
«Только восемнадцать лет, а уже знает, как обращаться с поклонниками, — подумал Арман, развеселившись. — Очевидно, ее подруга, мадам Кибон, хорошая наставница».
Арман отлично понимал, что Сюзетта отнюдь не собирается тратить собственные деньги, эту привилегию она предоставляет ему. Он улыбнулся и, пожав плечами, сказал, что с удовольствием зайдет за ней завтра утром в одиннадцать. А если в одной из модных лавок, куда они наверняка зайдут, он случайно столкнется с Доминикой в сопровождении очередного поклонника, тем лучше для него. После воссоединения Доминика стала чересчур требовательной, и встреча с Арманом под руку с другой женщиной напомнит ей, что, как бы обворожительна она ни была, все же она — не единственный интерес в его жизни.
Спустя полчаса Арман ушел. Сюзетта с удовольствием опустилась в ванну, наслаждаясь расслабляющим погружением в горячую воду и ароматом дорогой эссенции, напоминающим нежный запах весенних цветов, растущих под высокими деревьями в лесу. Она повернула голову, услышав, как открылась и закрылась входная дверь, а затем голос Фернанды позвал ее по имени.
