Надежда варвара (ЛП) - Диксон Руби

— Это для твоего комплекта. Возьми это. — Он подталкивает его ко мне.

Для моего комплекта? Неохотно я беру сверток и развязываю бечевку. Внутри упаковки находится красивое детское одеяльце, белоснежное и идеального размера для получеловека-полу-ша-кхайского ребенка. Края были тщательно прошиты, и вся вещь очень мягкая.

— Это прекрасно. Спасибо.

— Я рад за тебя и Эревена, — тихо говорит Бек. — Возможно, я не всегда показываю это, но все, чего я когда-либо хотел, — это твоего счастья. Ты хороший человек и заслуживаешь счастья.

Я улыбаюсь ему, но меня беспокоят его слова, даже после того, как он уходит. Кажется, это повторяющаяся тема, которую я слышала несколько раз по мере того, как приближались праздники, а Айши все не было рядом. Все думают, что я святая, потому что я подружилась с ней. Или что дружба с моим бывшим внезапно сделала меня лучше.

Это дерьмо.

Должно быть, я хмурюсь, потому что Эревен отрывается от раздачи подарков и подходит ко мне, становясь там, где несколько мгновений назад был Бек.

— Что с тобой, сердце мое?

— Ничего страшного. Действительно. Я просто в плохом настроении.

— Не хочешь ли пойти прогуляться?

Я указываю на группу у костра.

— Ты пропустишь последнее праздничное мероприятие. Ты уверен?

— Я бы предпочел провести время со своей парой. — Он улыбается мне и предлагает свою руку, чему он научился после обсуждения человеческих ритуалов ухаживания.

Я кладу ладонь на его согнутый локоть и показываю ему одеяло.

— Бек подарил нам это для нашего комплекта.

— Это очень любезно с его стороны. Он хороший самец.

Снова это слово — «хороший». Почему кто-то должен быть хорошим или плохим? Почему они не могут просто «быть»? Я хмурюсь, когда мы выходим и направляемся по главной улице Кроатона. Смех в длинном доме доносится за нами, расходясь с моими мыслями. Я скучаю по Айше, и я хотела, чтобы она получила часть похвалы за всю проделанную нами работу. Вместо этого все, кажется, думают, что я сделала все это сама и каким-то образом «взяла на себя» бремя Айши в придачу.

— Ты грустная, — удивленно говорит Эревен. — Что заставляет мою милую Клэр так хмуриться?

— Просто кое-что, о чем упомянул Бек. Племя продолжает твердить о том, что я такой хороший друг Айше и нахожу время, чтобы подружиться с ней, и это беспокоит меня. Они ведут себя так, будто быть ее другом — это такая тяжелая работа, но Айша всегда была только полезной и доброй ко мне.

— Для тебя, — соглашается моя пара. — Не забывай, что она была неприятна многим другим человеческим женщинам с тех пор, как они прибыли. Им позволено относиться к ней по-другому.

Он не ошибается, но даже думать об этом кажется предательством.

— Дело просто в том, что… она тоже усердно готовилась к праздничным торжествам, но не была здесь, чтобы увидеть ни одно из них. Она не получила ни малейшей похвалы, и ей не довелось увидеть ничего интересного.

— Если она снова нашла отклик у Химало, я думаю, они по-своему развлекаются, — поддразнивает Эревен.

— Ха-ха, — мрачно говорю я. — Я просто беспокоюсь о ней. Их нет уже какое-то время.

— Ты хочешь, чтобы все видели ее такой, какая она есть, а не той, кем она была, — говорит Эревен, останавливаясь, чтобы убрать прядь волос с моего лица. — У тебя доброе сердце, моя Клэр.

— О, прекрати…

— У тебя может быть доброе сердце, и это не значит, что с Айшей было трудно подружиться. Это две разные вещи. — Он проводит пальцем по моей щеке. — Это вообще ничего не значит, за исключением того, что, возможно, твой пример показал людям, что им следовало приложить больше усилий, чтобы вытащить Айшу из ее скорлупы. Они благодарны, потому что не только хорошо провели празд-ники, но и к ним вернется их соплеменник. Айша сейчас больше похожа на себя, чем когда-либо, и все благодаря тебе.

— Наверное. — Я все еще думаю, что Айша сама помогла себе, но с какой стороны ни посмотри, я рада, что племя больше не ходит на цыпочках вокруг темы «Айша». Кажется, все действительно рады ее возвращению к Химало. — Я просто беспокойный человек.

— Я не знаю, что это такое.

— Это значит, что я не буду счастлива без кого-то или чего-то, из-за чего волнуюсь, — говорю я ему, крепко сжимая его руку, пока мы идем. — Возможно, в ближайшие несколько дней на тебя ляжет основная тяжесть.

— Я с радостью приму на себя основную тяжесть твоего внимания, — говорит Эревен, и в его устах это звучит непристойно и смешно одновременно. — Но до тех пор, могу я показать тебе свой подарок для тебя?

Я останавливаюсь как вкопанная, у меня отвисает челюсть.

— Ты этого не делал!

Его глаза сверкают дьявольским восторгом.

— Я так и сделал.

— Но, Эревен, детка, мы же говорили об этом! Мы договорились, что не будем делать подарков.

Он наклоняется и прикасается своим носом к моему.

— Я солгал, моя Клэр.

— Ооо, ты хуже всех.

— Ты хочешь это увидеть?

— Ну, теперь мне любопытно, — ворчу я, но не могу перестать улыбаться. Я должна буду загладить свою вину перед ним… самыми разными способами. Я думаю, в ближайшие несколько недель его ждет несколько сексуальных сюрпризов.

Я понятия не имею, почему подарки Бека вызывают неловкость, но меня радует заботливость Эревена. Наверное, потому, что я знаю сердце Эревена, а Бек все еще остается для меня загадкой.

Эревен радостно улыбается, когда ведет меня к одной из заброшенных хижин на задворках деревни. Это место, куда никто никогда не ходит и которое используется для хранения вещей — по крайней мере, я так думала. Внутри стоит детская кроватка. Она совсем не похожа на кроватку в человеческом понимании и сделанна из резной кости, а не из дерева. Качалки на дне — это два ребра из са-кoхчка, а внутренняя часть люльки — кожаная стропа и множество пушистых белых одеял. Это сложный, продуманный подарок, и Эревен, должно быть, попросил кого-нибудь из других людей нарисовать ему, что такое детская кроватка, потому что она выглядит почти как человеческая.

— Это так удивительно. Как…

— Много-много часов, — говорит он. — Много часов я представлял твою улыбку, когда ты ее увидишь.

— Это так много работы, — говорю я ему с благоговением. Кроватка собрана из десятков косточек, и каждая из них сглажена и вырезана до совершенства. — Но как…

— Бек помог мне.

Я поворачиваюсь к нему, потрясенная.

— Бек?

Он кивает.

— Он хотел, чтобы я знал, что у него нет никаких обид. Он хочет снова стать твоим другом — и моим. Думаю, он наконец-то двинулся дальше.

Выражение его лица неуверенное, когда он смотрит на кроватку, а затем снова на меня.

— Тебе это нравится?

Я поворачиваюсь и обвиваю руками его шею.

— Мне это нравится! — Я запечатлеваю поцелуй на его лице. — И я люблю тебя. Так сильно.

Когда я подхожу к краю кроватки и провожу рукой по гладким перилам с одной стороны, я думаю обо всех подарках, которые мне подарили, — о каждом из них я не просила. Возможно, я неправильно истолковала дарящий дух. Все, что я хотела сделать, организовывая праздник, — это привнести немного радости в монотонность сурового сезона и заставить всех улыбаться. Чтобы дать им то, чего они будут ждать с нетерпением.

Может быть, это все, что Бек хотел сделать для меня? Заставить меня улыбнуться. Дать мне что-нибудь, чего я буду ждать с нетерпением. Он помог моей паре соорудить кроватку, не желая ничего больше, чем скрасить мой день.

Важна сама мысль, и я чувствую, что у меня есть самая заботливая пара — и самый вдумчивый друг.

Я не могу дождаться, когда покажу кроватку Айше.

Глава 18

Айша

Несколько дней спустя

— Я вижу ущелье, — кричит Химало через плечо. — Мы почти дома.

После нескольких дней путешествия по льду и холоду я чувствую облегчение. Одной мысли о моем теплом, уютном доме с каменными стенами, уютным костром и моими толстыми мехами достаточно, чтобы заставить меня сиять от удовольствия. Тем не менее, мне понравилось проводить с ним время. Это сблизило нас и научило общаться. Нам больше не с кем поговорить во время путешествия, и это вынуждает нас разговаривать друг с другом, даже когда он склонен молчать, а я, скорее всего, раздражена. К моему удивлению, разговор с Химало уравновешивает мое настроение, и я обнаруживаю, что могу вытянуть из него то, что его беспокоит, простым вопросом. Это похоже на то, что мы снова учимся быть вместе.