Слишком борзая!
Выходя из кабинета отца, я услышал голос Холли, о чем-то болтающей с Синди в гостиной. Мне потребовалось несколько минут, чтобы собраться и войти в эту комнату.
Возникло нечто схожее с чувством дежавю, ведь впервые идя на контакт с ней после смерти Энтони, я тоже испытывал не самые лучшие чувства к Холли. Но в данный момент всё в разы хуже. Не только потому, что она посмела тронуть самых близких мне людей.
— Тебе действительно лучше уехать, Тимми. Хоть ты и невозможно скуп на эмоции, сейчас даже я вижу твою ненависть лучше, чем верхнюю строку у окулиста, — застал меня отец за тем, что я пытался взглядом распилить дверь в гостиную.
— Меня гложет поганое, угнетающее разум чувство. Ведь именно я привел в этот дом убийцу, — ответил я отцу.
— Сложно поспорить. Давай-ка ты сейчас выпей дедовской настойки и помалкивай, — ободряюще улыбнувшись мне, Билл с широкой улыбкой распахнул двери и громко забасил, подгоняя женщин в кухню.
Все-таки мой приемный отец не на простом везении свой бизнес с нуля поднял. Есть в его извилинах и хитрость, и гибкость. Совет напиться он дал мне неспроста. Дело в том, что Холли совсем не употребляет алкоголь — ни капли, и абсолютно не выносит сильно пьяных мужиков. Отличный способ сегодня избавиться от ее общества.
Почти неделю мы с Биллом, под прикрытием затяжной пьянки, планировали наши действия. Оставить их в опасности и уехать я не мог. Отец это понимал так же отчётливо, как и то, что для меня находиться наедине с Холли стало невыносимо не только по причине подозрений на ее счёт. Пришлось рассказать ему про моё мимолётное увлечение, которое, казалось, теперь из моей памяти выдрать сможет только патологоанатом. И то с боем.
В то утро, когда мне надоело глазеть на каменный стояк после ночных сновидений, я думал, что готов к любой реакции со стороны Милены. К очередным претензиям, обвинениям и даже к тому, что снова пошлет меня. Но оказался совершенно не готов к провокациям и к последующему сексу по телефону.
Черт, в жизни так не заводился!
Никогда не встречал такой как Милена. Никогда. Женщина, которая говорит, что думает, и легко, черт побери, очень легко берет все что хочет.
Я был зол. Почти взбешён, когда она отключилась и перестала отвечать мне. Но, как показало время, именно эта неожиданная встряска и побудила меня к решительным действиям.
Прошло меньше суток, а я и мои родители уже торчали у стоек регистрации в аэропорту.
— Тимми, у нас свадьба через четыре дня, а ты снова улетаешь! Я чувствую себя героиней фильма «мальчишник в Вегасе», где ее жених в последнюю минуту появился на свадьбе!
— Я не опоздаю, — сухо ответил я Холли, которая увязалась нас проводить.
— Я все понимаю! В последнее время у тебя были неприятности, и ты две недели ходишь букой, но не заставляй свою невесту нервничать! — промурлыкала Холли и по своей привычке принялась елозить своими когтями по моей рубашке.
— Неприятностями ты называешь то, что я едва не лишился родителей? — довольно грубо уточнил я, но этот метод в последнее время отлично работал.
Мою нервозность и замкнутость Холли списывала то на приближающееся событие, то на недомогание родителей, чем облегчила мне задачу придумывать причины, почему я не в настроении.
— Не придирайся к словам, Тимми! Я просто хотела разрядить… — обиженно захлопала ресницами дрянь.
— В голову себе разряди, — ласково на русском языке посоветовал я, искренне улыбаясь.
— Мне так нравится, когда ты говоришь на русском. Звучит брутально-сексуально.
Холли притянула мою голову к себе, прикасаясь холодными лживыми губами к моим. Целовать змею на глазах у тысячи пассажиров я не собирался, поэтому положил руку на талию, притягивая к себе и утыкая лицо Холли себе в подмышку. Хотелось бы более крепких объятий ее шеи. Но пока это просто очередная уловка.
Едва Холли, попрощавшись с нами, покинула аэропорт, я тоже обнял родителей и отправился регистрироваться на свой рейс в Москву, о котором она и не подозревала, полагая, что я вместе с родителями лечу на ЭКСПО.
В музейном доме деда, казалось, даже домашний кот Тимоша четко знает свой распорядок дня. Лениво переваливая пухлые бока, он завалился в кухню ровно к двум часам, когда я и дед уже допивали чай, разглядывая бумаги из папки Билла.
Вся макулатура в ней касалась счетов Холли и какого-то мужика с редким именем Джон Джонсон.
— А твой батя не только в пирожках с котятами толк знает, — усмехнулся дед, поправляя очки в тонкой оправе.
— Что там? — сунул нос я в один из листов, сплошь забитый строками с транзакциями.
Ни черта не смыслю в банковских махинациях и на самом деле не понимаю, чем так заинтересовали эти бумаги Билла и деда.
Дед долго и вдумчиво пялился на мой лоб и, собрав бумаги, отправил собираться в «Айкон».
— Неделю назад я нанял нового управляющего в клуб. Зовут его Арсен. Он в подобных вопросах подкован куда лучше меня, — пояснил Борис Иннокентьевич и повез знакомить нового владельца с новым управляющим.
С первого взгляда на Арсена у меня пришла ассоциация — ворон. Смуглый, темно-карий цвет глаз практически сливается со зрачком, крупный нос с острым кончиком и широкими крыльями. Взгляд цепкий, изучающий, несмотря на тронувшую рот улыбку приветствия.
