Neлюбoff (СИ) - Максимовская Инга

- Спасибо вам, Ангел. Наверное, действительно не стоит торопить события - говорю я, в душе не соглашаясь с ним.

Софья появляется во дворе спустя час. Отдохнувшая и растрепанная со сна, она заполняет пространство вокруг своим ярким, непередаваемым светом. Тонкие руки летают над разделочной доской, разделывая крутобокие мясистые помидоры, яркий разноцветный перец и зеленые огурцы. Такие огурцы мама покупала, когда я был маленьким. Длинные, изумрудного цвета, выращенные в оранжереях, они были очень красивыми, но абсолютно безвкусными. Мама впихивала в меня салат, искренне надеясь, что я получу из них, хоть чуть - чуть витаминов. От огурцов, которые режет Софи идет крепкий запах летнего овоща и свежести. Я не могу налюбоваться на раскрасневшуюся, веселую красавицу, мою любимую и единственную. Она, перехватив мой взгляд, задорно улыбается, от чего мое сердце начинает выплясывать и скакать.

Южный, осенний вечер опускается на затихшую деревню мягким покрывалом, утихомиривая беспокойную домашнюю живность, оглашающую округу блеяньем и кудахтаньем. Становится так тихо, что, кажется, можно услышать звук пролетевшей по небу, счастливой звезды.

- На здраве - поднимает тост Ангел чокаясь со мной стаканом с желтой, домашней ракией, очень крепкой и приятно пьянящей. - На здраве - вторю ему я, чувствуя невероятную легкость и счастье. Софья радует меня аппетитом, поедая овощи, категорически отказавшись от мяса, под внимательно - задумчивым взглядом Ангела.

- Ты красавица - шепчу я, от чего лицо Софи озаряется улыбкой. - Я люблю тебя.

- И я очень люблю тебя - так же, шепотом, отвечает она. А в траве стрекочут неугомонные цикады, и откуда - то издалека, звучит, тоскливым напевом, прекрасная гайда.

ГЛАВА 25

ГЛАВА28

[Она]

- Пойду я спать - говорит Анатолий, вставая из - за стола. - Ты идешь, Софи?

- Нет, я с Ангелом посижу, если ты не против.

- Конечно, сиди. Вам есть о чем поговорить - отвечает мой, все понимающий, Анатолий. Я тоже устала, но нервное возбуждение от новизны ощущений, чистого, пахнущего свежестью воздуха и внутреннее чувство счастья не дают мне уснуть.

- Ангел, если ты хочешь спать, скажи мне - говорю я.

- Нет, Сонюшка. Я не хочу спать. А, вот поговорить с тобой очень желаю. Что с тобой происходит, скажи мне? Может я смогу помочь тебе.

- Ничего, все хорошо - дергаю плечом я, чувствуя заглядывающий мне в душу, мудрый взгляд, сидящего напротив меня, пожилого мужчины, и уже жалею, что не пошла вслед за Анатолем, потому что солгать ему я не смогу.

- Не обманывай меня. Не нужно. Мясо ты не ешь, в талии раздалась, немного, но заметно. Анатолий не видит, потому, что ты каждый день у него на глазах.

- Ангел, неужели моя беременность так заметна?- сдавленным голосом спрашиваю я.

- Мне, да. Я старый уже, вижу много того, на что не всякий обратит внимание. И скоро твое положение станет заметно всем вокруг, такое не скроешь. Или ты думаешь выносить ребенка, родить, по- тихому и воспитывать втайне. Так не бывает.Почему не скажешь Анатолию, не обрадуешь его? Он, ведь, хочет семью, мечтает создать ее с тобой. Я знаю.Потому, что я не уверена, что это его ребенок, и рожать его не собираюсь - шепотом кричу я, глядя Ангелу прямо в глаза. - Потому, что он не заслуживает лжи. Потому, что люблю его. Не могу сказать. Я запуталась, Ангел, и пути назад у меня уже нет. Кроме того, я связана обещанием и, вернувшись, домой я оставлю Анатолия.Расскажи мне все - говорит Ангел, а потом внимательно слушает мою исповедь, не прерывая, только изредка качая головой.

-Ты должна рассказать ему все - говорит он, когда я, выговорившись, роняю лицо в свои ладони. - Изначально, должна была. Он мужчина, настоящий. Это его дело защищать тебя и свое счастье, и я уверен, что он бы решил все вопросы.

- И как рассказать ему такое? Это убьет его, разрушит.Сонечка, ты разрушишь его жизнь быстрее, если просто бросишь Анатолия и уйдешь к этому Олегу. А вдруг дитя, которое ты хочешь убить нерожденным, его кровь, ты думала об этом? Ты не имеешь права принимать решения сама. Анатолий, если любит, простит многое, я уверен. А если не простит, то, по крайней мере, это будет честно по отношению к нему. - Нет, Ангел, я не согласна с тобой. По отношению к Анатолию, это будет жестоко. Пусть лучше он считает меня предательницей, чем знает о моих изменах, пусть и невольных. И этот ребенок, если он не его, как он будет жить с этим, видя каждый день в его лице, черты чужого мужчины? Я надеюсь, что Анатолий найдет себе нормальную женщину, построит с ней семью, и будет спокойно жить, не вспоминая обо мне. Я рассказала тебе все, не ища твоей поддержки и советов. Просто, облегчила душу. Для себя я все уже решила - говорю я и встаю со стула, давая понять, что разговор окончен. Я иду к дому, спиной ощущая взгляд, полный страдания и скорби. Мудрый взгляд Ангела. Я знаю, он думает о моей матери, которая сломала его жизнь. Точно так - же, как я сейчас ломаю жизнь моего Анатолия.

Анатолий спит, раскинувшись по кровати, во всей своей животной, мужской красоте. Я тихонько ложусь рядом, что бы не потревожить его сон, и вдыхаю родной запах, смотрю на мерно вздымающуюся грудь моего мужчины, и беззвучно плачу. Оплакиваю свою любовь к нему. Мне хочется зарыться пальцами в его волосы и целовать, и любить его до безумия, до умопомрачения, не расставаясь с ним ни минуты. Чувствовать, радоваться близости и каждый день умирать от счастья обладания им. И я хочу сказать ему - « Да», и смотреть в его прекрасные, синие глаза, лучащиеся радостью. А потом воспитывать наших детей, восхищаться их успехами, стареть. Я хочу жить. Жить и любить единственного для меня, моего мужчину. Моего Анатолия.

[Он]

- Просыпайся, Сонюшка - солнышко - смеюсь я, покрывая лицо невероятной красавицы поцелуями. Она с улыбкой открывает глаза и, о чудо, не поправляет меня. Сонюшка - солнышко, чудесно. Солнечный свет проникает в окно в компании с легким, пахнущим опадающей листвой ветерком, играющим с золотистыми кудрями Софи. Я прижимаю к себе ее одетое в тонкое, замысловатое кружево, такое податливое тело, и забываю, как дышать, и о планах на сегодня, и вообще обо всем на свете.

- Мы, кажется, гулять собирались - смеется она, поведя плечом, на котором выделяется маленькая, пикантная родинка. Я знаю все родинки на ее теле, каждую впадинку, каждую трогательную веснушку, и она знает об этом и пользуется своей властью надо мной. Маленькая богиня, укравшая навеки мое сердце.

- Успеем, мы все успеем - отвечаю я, теряя остатки разума.

Она тянется ко мне, закрывает мои губы поцелуем, от которого все внутри у меня переворачивается, и сердце пускается вскачь, шумно гоня по венам кровь. Легкий, деликатный стук в дверь заставляет Софи испуганно отпрянуть от меня. Сейчас я ненавижу заботливого Ангела, который через дверь зовет нас завтракать.

- Нужно идти, - улыбаясь, говорит, раскрасневшаяся Софья. Она снимает с себя легкий, кружевной пеньюар и дефилирует по комнате, в чем мать родила, будя во мне первобытные желания. Она поправилась немного, стала еще более аппетитной, желанной.Давай не пойдем - предлагаю я - скажем, что не слышали. Или одевайся быстрее, а то я за себя не ручаюсь. - Нужно идти, Анатолий. Нельзя обижать заботливого хозяина. Ангел же старался. - Ну, хорошо - с шутливым вздохом соглашаюсь я, глядя, как грациозно одевается Софья.

Стол, накрытый Ангелом к завтраку, ломится от обилия незнакомой нам еды. Витой пирог из тонкого теста, исходящий паром, который Ангел называет баницей, белые слезящиеся куски Болгарского сирене, кислое молоко, краснобокие, пушистые персики и янтарный виноград заставляют вспомнить о голоде физическом, который тут же отдается спазмами в желудке. Софья набрасывается на застолье, с аппетитом волчицы, вызывая легкую улыбку у Ангела. И я с удовольствием смотрю на жующую, порозовевшую от удовольствия Софи.