Похищение Эми (ЛП) - Свит Иззи

Кивая головой, я говорю:

— Я поеду с полицией и начну допрашивать персонал. Где Пол?

— Он прикрывал собой девочек. Вот откуда большая часть крови на Эвелин.

Бл*ть. Они, нахрен, забрали Эбигейл. Это гребаный Иван, гребаный призрак, который вернулся, чтобы преследовать нас.

Рыча на Люцифера, я говорю:

— Это сделал гребаный Иван.

— Я тоже так думаю. Поспрашивай здесь быстро. Я приказал Саймону узнать, куда он направился. Скоро мы получим информацию, которая нам нужна.

Я долго и пристально смотрю на Люцифера. Долго и пристально. Иван был у нас в руках, и этого можно было избежать. Теперь жизнь моей дочери находится под угрозой из-за его гребаного неверного решения.

— Нам нужно поговорить, Люцифер. Этого не должно было случиться.

Кивнув головой, он говорит:

— Согласен, но пока мы должны сосредоточить все наши усилия на исправлении сложившейся ситуации.

Отходя от него, я направляюсь к полицейским, которые окружили учителей, торчащих у входа в школу. Помимо полиции и персонала там также находятся наши вооруженные люди.

Офицер громко кричит:

— Все учителя, пожалуйста, заведите своих учеников в классы. Скоро мы позволим родителям забрать своих детей. Сообщите, если какой-либо ученик из вашего класса пропал. Теперь, пожалуйста, возвращайтесь в свои классы. Сохраняйте спокойствие детей.

Учителя мгновение нерешительно переминаются с ноги на ногу, и я кричу:

— Идите в свои классы, живо!

Я сейчас не в настроении терпеть глупых людей, а они должны быть профессионалами. Они должны быть в состоянии защитить детей, чего я не смог сделать.

Расспросив нескольких офицеров о том, что произошло, направляюсь в комнату, где Пол принял свой последний бой. 

У нас есть деньги, у нас есть купленная полиция в этом городе. Они и бровью не ведут, когда я туда иду.

Войдя в комнату, где произошло противостояние, я встаю на колени перед телом Пола и теми, которые мужчина взял вместе с собой. Судя по всему, он убил больше, чем должен был. Он уничтожил шестерых парней.

Шестерых.

Пришлось убить много человек, защищая двоих детей и себя.

Переворачивая тела, я разрываю рубашки и проверяю их руки. У них татуировки на груди и руках. Русские тюремные татуировки. Это настоящие представители отряда наемников русских. Это те самые серьезные игроки, с которыми мы должны были столкнуться изначально.

Это был тот кусок головоломки, который мы не могли найти.

Я сажусь на минутку рядом с Полом. Еще один брат ушел из нашей семьи. Этот умер, защищая нас.

В нем слишком много дыр. Обстановка вокруг него, стреляные гильзы... в конце концов, он не смог себя защитить. Очевидно, он не думал о себе, действуя ради девочек.

Закрыв его глаза, я стараюсь не позволять себе чувствовать адский гнев, который хочет высвободиться изнутри меня. Я должен быть невозмутимым и спокойным прямо сейчас, должен собирать информацию, а не становиться символом гнева.

Качая головой, я поднимаюсь в надежде, что люди, которых он взял с собой, в следующей жизни будут его рабами.

Выйдя из комнаты, слышу громкие голоса, пронизывающие мой затуманенный разум. Комната напротив той, в которой я был, выглядит практически безупречно по сравнению с тем, из которой вышел. Внутри вижу двух офицеров, разговаривающих с директором школы.

Остановившись за дверью, слышу, как он говорит:

— Этого бы не случилось, если бы эти кретины держали своих детей подальше от моей школы! Но я не имею права голоса относительно швали, которая проникает внутрь. Правление позволяет донорам приводить сюда своих сопляков, если они вкладывают достаточно денег.

Мой язык кажется толстым во рту, желчь, поднимающаяся из-за моей вины за то, что у меня похитили Эбигейл, быстро превращается в ярость. Как он посмел называть мою дочь швалью.

Проходя мимо одного из офицеров, я направляюсь прямо к маленькому хныкающему человечку. Это невысокий, толстый, лысеющий хрен. Когда мы с Эми договаривались о том, чтобы Эбигейл посещала эту школу, он создавал нам проблемы, а теперь оскорбляет ее.

Схватив его за запястье, я толкаю его вперед и рычу:

— Не оскорбляй мою девочку!

— Офицер! Офицеры! Убери его от меня! — кричит он двум мужчинам в форме и детективу.

Этот крик. Этот гребаный крик заставляет меня остановиться. Моя рука сжимается на его запястье, когда я говорю:

— Я узнал твой крик…

Полиция пытается оттащить меня от него, а я говорю:

— Покричи для меня еще раз, крикни «Там».

Они отстраняют меня от него, но цвет лица у чувака сменился с негодующе красного на очень бледный оттенок зеленого.

— Что… ты, должно быть, сошел с ума… заберите его от меня.

Глядя на детектива, я говорю:

— Заставьте его крикнуть это.

Глаза директора, переводящего взгляд с меня на полицейских, широко раскрываются.

— А теперь слушайте сюда! Вы представители закона, он не может...

Ни один из офицеров не издает ни звука, ни движения, когда я вытаскиваю из кобуры свой пистолет сорок пятого калибра и целюсь в его колено.

— Кричи. Сейчас же.

— Там! — кричит он. — Там! Там!

Это голос, который я слышал по телефону, это Иуда моей дочери.

Оглядываясь назад на полицию, говорю:

— Он рассказал отряду наемников, где пряталась моя дочь.

Переглянувшись между собой, офицеры начинают подходить к мужчине, но я качаю головой.

— Я разберусь с ним. Вы, ребята, найдите другого человека, которому можно задать вопросы.

Это знак того, насколько Люцифер контролирует сейчас этот город, когда полицейские отворачиваются от меня и рыдающего человека. Они знают, что прямо сейчас не могут меня остановить.

В такой момент нет кармана, в который мы не положили бы взятку.

Схватив мужчину за рубашку, я ослабляю его галстук, затем снимаю его через голову. Запихнув уродливый шелковый кусок дерьма ему в рот, заглушаю большую часть его воплей. Я бью его пистолетом по голове и смотрю, как его глаза затуманиваются.

Сунув в кобуру пистолет, выхожу из его кабинета, таща его за собой.

Достав телефон из кармана, быстро набираю номер Саймона.

— Что происходит?

— Я забочусь о директоре. Маленький мудак сообщил отряду наемников, где прятались девочки.

— Черт, ты серьезно? — тихо спрашивает он.

— Да.

— Я сообщу Люциферу. Иди и получи любую информацию, которую сможешь. С полицией я все улажу.

— Поторопись с улаживанием, на место происшествия только что прибыло ФБР.

— Сделаю.

Затащив эту мразь в черный внедорожник нашего парня, я говорю:

— Прокатись с кем-нибудь еще. Мне нужна машина.

В три быстрых удара я нокаутирую этот маленький кусок дерьма. Бросив его на заднее сиденье, направляюсь на склад.

Затаскивание его мокрого тела, в моче и дерьме, на стул для допросов только злит меня. Эта маленькая сучка даже не может стоять на собственных ногах.

Бросив его на стул, я быстро фиксирую ему руки за спиной. Он все еще кричит в кляп, когда я слышу, как в комнату позади меня входит Люцифер.

— Он еще сказал что-нибудь? — спрашивает он меня.

Качая головой, я говорю:

— Еще нет. Только что привез его.

Глядя на незакрепленные ноги мужчины, он спрашивает:

— Звонить Гарольду?

— Наверное, да, Люцифер. Не думаю, что этот парень знает что-нибудь полезное, но он, бл*ть, сдал наших дочерей.

Разрезая медицинскими ножницами его брюки, быстро раздеваю его ниже пояса. Маленький хрен снова начинает завывать, когда я достаю провода для прикуривания.

Выдергивая кляп из его рта, я говорю:

— Скажи мне все, что ты говорил, маленький таракан.

— Ничего! Я ничего не говорил!

— Ты сказал им, где они прятались! — кричу я ему в лицо.

Зажав концами провода каждое его яичко, наблюдаю, как все его тело скручивается, и он издает оглушительный крик. Когда я сдергиваю зажимы, то вижу, что под ними появились черные ожоги, и чувствую запах горящей плоти.