Би Сяошэн - Цвет абрикоса
Плоть Хаохао набухла, влага страсти медленно изливалась из нее. Она была безмерно ублаготворена своим любезником. Вот уже пробило четвертую стражу, а Юэшэн все не опускал свои палочки и колотил, колотил по барабану, шныряя янским жезлом в нее и из нее. Он ничего не говорил, а только нечленораздельно урчал. Давно уже небеса озарились светлой луной, давно уже веял свежий ветер, а над любовниками по-прежнему висело терпкое облако любви.
- Господин Фын, - сказала Хаохао. - Я нынче видела, как вы передали своим приятелям секрет янского орудия.
- Я им передал жаровню - коротать холодные осенние ночи, хотя это одно и то же.
- Наверное, и мастерство им передали? - заметила певичка.
- Сие заморское искусство я перенял от одного человека. С друзьями я связан узами побратимства, они просили меня сказать о тайных приемах. Их нельзя передавать, ибо так наказал мне наставник. Мог ли я нарушить клятву? Я сказал им лишь о самом малом.
- Господин владеет редким мастерством. Даже среди нашего заведения подобное - большая редкость. И то, что я встретилась с вами, говорит лишь, что меж нами старая связь судьбы. Покрепче охраняйте вашу тайну, не совершите промаха, ибо легко просочится слух о том, сколь удивительно и таинственно ваше искусство.
- Благоуханные речи ты говоришь и высоко рассуждаешь. Поистине ты человек, понимающий толк в любви, и потому давно запечатлелась в моем сердце.
Дорогой читатель! Увы, как часто это случается!
Встретилисьи, трех слов не сказав друг другу,в постель улеглись,предавшись вселенскому блуду.
Скажу и другое: когда трое мужчин собираются в "Саду наслаждений" и занимаются одним делом, забавляясь то с одной, то с другой, говоря одной прельстительные слова и завлекая другую разными обещаниями, то это уже не любовь, а распутство и блуд. Так было и в нашей истории: в конце концов каждый начал хватать подружку другого, и скоро все шестеро сплелись в невообразимый клубок тел, что вовсе и не противоречило канонам "благочинного" поведения в "Саду наслаждений". И пока пелену небес не разорвал утренний луч, они не оставили объятий. Молодые люди разом поднялись, умылись, причесались и стали расходиться по домам. Только тут студент вспомнил, что ему давно пора домой. Он первым простился с друзьями и ушел. Потом ушел Ван Шичунь, а за ним и Цю Чунь. Красавицы разошлись по комнатам, и каждая предалась благодатному сну.
Тем временем студент воротился в усадьбу госпожи Лань. Увидев ее и сестер, сказал:
- Был связан по рукам и ногам узами побратимства, простите мне мои прегрешения.
Никто не был на него в обиде за долгое отсутствие, кроме Чжэньнян. Она промолчала, не приняв его извинений. Весь ее облик выражал страдание: брови-ивы насуплены, изящная головка опущена долу, смотрит в одну точку прекрасными, точно абрикосы, глазами, подавлена и беспрерывно вздыхает. Короче, и сердце и мысли ее были преисполнены печали. Долго пребывала она в великом сокрушении духа и удручении. Заметив это, студент даже вздрогнул, подумав: "Сестрица гневается на меня. Боюсь ее раздражения, да и как бы душу небесам не отдала". Вот какие мысли закрутились в его голове! Он не знал, что предпринять, чтобы сгладить ее досаду. Но тут в комнату вошел секретарь госпожи Лань и доложил:
- Господин Фын! Некий мелкий чиновник по имени Хуа просит принять его.
Здесь надобно напомнить, что этот Хуа, по прозванию Красавчик, был знакомцем мужа Чжэньнян, Фу Чжэньцина, с которым тот в прошлом году отправился по торговым делам. Они выехали из Балина и направились в земли Южного Чу, а потом в Гуандун и Гуанси с товаром - лекарственными травами. Они продали товар с большой для себя выгодой, ибо цены на лекарственное сырье были высокие. А потом, вдохновленные удачей, на вырученные деньги опять накупили товару, намереваясь продать его в своих местах. Загрузив лодку, отправились в Лоян по рекам и озерам. Но едва вышли на просторы озера Гуанху, на них напали разбойники, и они не только потеряли товар, но Фу Чжэньцин принял смерть от топора разбойника. Хуа, видя, как его труп сбрасывают в озеро, почел за лучшее нырнуть в воду, вверив судьбу рыбам и ракам. Разбойники сбросили в воду и поваренка, а сами подняли парус и уплыли. Время было теплое, и Хуа долго держался на воде, пока волны не прибили его к берегу. Прыгая в воду, он успел прихватить малую толику золота и теперь купил на него у рыбака платье. Не медля, он пошел в уездную управу, где подал жалобу на разбойников. К счастью, разбойников настигла справедливая кара. Он получил в тамошней управе опись того, что было захвачено разбойниками, и, поскольку не имел родственников и ему было трудно поддерживать свое существование на чужбине, он нанял лодку и вернулся домой. Повидав родителей, тотчас бросился к госпоже Лань, чтобы передать ей опись. Придя к ней, он отдал секретарю листки, и тот пошел к студенту доложить о деле. Студент быстро вышел к нему.
- Брат Хуа! Приветствую вас. Наслышан, что вы прибыли издалека.
Они поклонились друг другу, и, когда наконец сели, студент спросил его:
- Что за причина привела вас сюда? Не знаете ли, где сейчас муж моей старшей сестры?
В ответ тот залился слезами.
- В прошлом году в канун праздника Двойной девятки[37] мы плыли с ним по озеру. С того дня он пребывает на дне его. В тот год дважды возросли цены на лекарственное сырье. В намерении разбогатеть мы купили товару на три тысячи и более ланов, снарядили лодку и при попутном ветре поплыли на юг. Продали товар и были при большом барыше. К несчастью, на обратном пути нас постигла беда. Мне удалось выбраться на берег и подать в местной управе жалобу на разбойников. Разбойников изловили и имущество мне вернули. Вот опись, передаю ее вам с большим почтением. Взгляните. Здесь все, что было, кроме того, конечно, что безвозвратно погибло в воде.
- Вы спаслись чудом. Ничто не сравнимо с теми утратами, которые вы понесли.
Стоящая за ширмой Чжэньнян слышала рассказ Хуа. Безвременная и ужасная смерть мужа потрясла ее. Она преисполнилась печали и скорби. Вернулась к себе и не смогла сдержать горестных рыданий - жемчужины слез неудержимо потекли по щекам. Сестры побежали к матушке сказать о несчастье. Госпожа Лань долго была безутешна. Чжэньнян надела траур по усопшему мужу. Но про себя она думала о всем происшедшем по-иному: "Это не иначе как небесное провидение. Знак, сулящий мне, что я должна до старости жить с двоюродным братом".
Тем временем студент совершил подношение душе усопшего, для чего отправился в храм, где, записав на листке бумаги его имя, заказал поминальную службу на семь дней и ночей.
