Unknown - Я-злой и сильный (СИ)
Но Татьяна яростно зыркнула на продавца своими бирюзовыми глазами и повернулась к Кэпу:
- Я хочу – эту!
Кэп кивнул и раскрыл кошелек. Шаль стоила почти три штуки. Ясно, что – дорого. Но ведь и Татьянин день - раз в году!
На следующий день Таня пришла на работу в своей прежней шапке.
- А что обновку не надела? – подколол ее Кэп, когда они вдвоем курили на крыльце.
- Холодно сегодня! – ответила она. – Завтра, может...
Но ни на следующий день, ни на послезавтра она подарок так и не обновила. А в конце недели в магазин в очередной раз забежала Танина дочь. Продавец всё же был прав: на черноволосой, черноглазой, чернобровой Насте шаль с алыми цветами смотрелась лучше, чем на матери.
Кэп подождал, пока Таня закончит свой «семейный перекур», а потом вышел на крылечко – тоже с сигаретой.
- А ей идет платок! – сказал он – не то, чтоб с «задней мыслью», а – просто, ради справедливости и ради разговора.
- Да. Она его давно просила! – простодушно трепанула Татьяна, всё еще витая мыслями в разговоре с дочерью. Потом осеклась и смутилась. – Ну, в смысле: поносить!
Кэп промолчал. Но Тане стало обидно, что она так глупо спалилась, и она с вызовом повысила голос:
- Что, я не могу дочери дать свой платок поносить?
Кэп примиряюще сказал:
- Я ничего не сказал. Можешь, конечно.
Но Тане было досадно и, чтоб скрыть неловкость, она завелась:
- Нет, я вижу: ты сделал морду кирпичом. Не нравится что-то – скажи! А хочешь – я тебе деньги верну за подарок!
- Не надо мне денег. Я еще и тебе могу шаль подарить. Я не жадный.
- Не жадный?! Ты!? – подхватилась она. – Да я досталась у тебя самые дешевые сосиски жрать!
- Ну и не жри! Никто не заставляет! – обозлился, наконец, Кэп, затушил недокуренную сигарету и ушел в магазин.
Татьяна еще долго курила на крыльце. А он, роясь в каталоге литых дисков и обслуживая очередную блонду, не знающую, как называется нужная ей деталь, злился и от обиды кусал изнутри щеку. Кому приятно, когда тебя тычут носом в твою нищету!?
Через три дня Татьяна сама пришла в дарёной шали. Кэп понял: подойдет мириться. Разговора не хотелось. Он полдня не выходил курить – терпел. И лишь когда Татьяна с какой-то накладной ушла на склад, он вышел на крыльцо и закурил. Но через пару минут она нарисовалась рядом:
- Лёш, ты - сердишься? Прости!
- Не сержусь, - сдержанно ответил он.
Она, упрямо не желая слышать выражение его голоса, не стесняясь прохожих, придвинулась и крепко обвила его рукой за пояс:
- У нас всё – как и раньше, да?
Но он отстранился, аккуратно снял ее руку и посмотрел ей в глаза холодно и сухо: пускать ее обратно в свою жизнь он не хотел.
Он остался один.
Ну нет, конечно, не как на необитаемом острове. По выходным он помогал Серёге делать ремонт. Каждую неделю звонил матери, всё обещал приехать - показать протезы. «Держал осаду» на работе. Их разрыв с Татьяной на много дней занял женскую половину коллектива. Кэпу вслед демонстративно-громко шипели: «поставил протезы – зазнался», «поматросил и бросил», и «калекой был – пользовался, а начал ходить – сразу выгнал, как ненужного котенка». Кэп на провокации не вёлся, к тому же, бойкая, пышная и громкоголосая Таня на «брошенного котенка» никак не тянула… Пару раз он порывался разместить анкету на сайте знакомств, но понимал, что с пустым кошельком женихаться - нелепо. А матери деньги нужно отдать, чем быстрее - тем лучше.
У одиночества случился забавный эффект: ему стал мерещиться Тёмка. Нет, не всерьез, не галлюцинацией. Мечтой! Валяясь перед теликом, помешивая булькающую на плите кашу, собираясь на работу, он вдруг замирал и прислушивался. Ему хотелось различить Тёмкины шаги, услышать его голос, что-то ему рассказать. Он знал, что такое «фантом». Знал, как болит много лет назад потерянная нога. И сейчас у него был такой «фантом любви». Никак не отпускающая память. Боль, которую он старался не признавать, но которая была реальней многих самых настоящих и ощутимых вещей.
- Тём, принеси полотенце! – громко просил он, приняв душ и распахнув дверь ванной. Ответом была тишина. Он знал, что никого в доме нет. Он ни на что не рассчитывал. Но снова повышал голос: - Полотенце, Рыжик! Слышишь?...
* * *
На Масленицу приехала в гости Катюшка - сестра. Привезла домашних солений и материнских блинов, рассказала поселковые новости, отдраила квартиру.
- Красота! – поливая тонкий блин вареньем, Кэп косился на стерильную плиту, прозрачное окно и свежие занавески. – Как в шикарном отеле!
- Если квартиру сдавать, наверно, хорошие деньги дадут? – Катя с хрустом разгрызла конфету и с чашкой чая в руке откинулась спиной к балконной двери.
- Я осенью пускал жильца, - осторожно проговорил Кэп: мало ли кто из соседей чего Катюхе наболтает? Лучше самому рассказать.
- И сколько с него брал? – спросила она.
- Полторы тысячи! – наугад ответил Кэп. – Но это – знакомый, на нем неловко было наживаться…
А, проводив сестру, он задумался: правда, сколько можно выручить, сдавая квартиру? «Социальное» жилье оставалось в собственности города, чтоб инвалиды не пропивали свои «метры». Но ведь сдавать никто не запретит? Кэп нашел брянский сайт объявлений. Денег со сдачи квартиры хватало на его кредитные выплаты! Он поискал вакансии в своем родном посёлке: агрохолдинг предлагал места в правлении «владеющим» компом.
Так идея вернуться домой поселилась в его голове. Там – мама с отцом, сестра и племяшки, школьные друзья. Там после работы его будет ждать разварная картошка. Там с ним будут здороваться за руку соседские мужики. Там он – свой, его связывают с тем местом миллионы невидимых нитей… Он позвонил матери, спросил: как она отнесется к его возвращению?
- Лёшенька, сынок!... – сказала она и заплакала.
Он начал потихоньку укладывать вещи.
На удивление, по-настоящему расстроился из-за его увольнения директор. А что?! Кэп был удобный работник! Смышленый, шарящий в автомобилях, он быстро вник во все «рабочие» тонкости. Просидев много лет в пустой квартире, теперь он бешено хотел общаться: кокетничал с тётками, обсуждал вчерашний футбол с мужиками, успешно втюхивал им визитки магазина, нелениво брался составлять заказы на редкие, отсутствующие в базе детали. К тому же, за счет полагавшихся за его трудоустройство налоговых вычетов, он «стоил» вдвое дешевле обычного менеджера. Потерять его было жаль! Директор уговаривал его остаться, сулил повышение зарплаты и выписал четыре тысячи премии – ни к какому не к празднику, просто «для стимулирования ценного кадра». Кэп обещал «подумать». Но думалось ему теперь только о доме!
Мелькали предотъездные дела: заключение договора с риэлтором, оформление новой карточки в банке, упаковка вещей. Отъезд, сначала казавшийся далеким и туманным, стал обретать реальные черты. Оставалось еще одно, важное: проститься с Артёмом. Кэп решил, что это – надо. Что без этого – нельзя! Ведь Рыжий много сделал для него. Был миг, когда даже спас от петли. Ну и… после… Так что свалить навсегда и не попрощаться – просто некрасиво.
Он выбрал для встречи четверг. Решил: если богатый любовник привезет Артёма к семи утра на работу, значит, там правда – Любовь. И тогда он, Кэп, даже подходить не станет. Пусть живут. Пусть любят. Ну, а если нет – подойдет, просто скажет спасибо и руку пожмет на прощание…
Он поехал без коляски, с тростью. Волновался. Топтался в сквере перед поликлиникой и, кажется, сам того не замечая, шептал: «Рыжий. Рыжий. Рыжий!»
Было уже почти семь, когда неподалеку от него остановилась Шеви-Нива*, и из водительской двери вышел… Артём. Кэп почему-то даже не удивился, словно готов был к этой новости. Только с силою сжал кулаки: значит, купили Артёмку! Сделал шаг назад, чтоб стать незаметным. Теперь уже не хотелось называть его «Рыжим». Это был богатый посторонний человек. Бывший любовник. Чужак!
Артём, кликнув брелком сигнализации, пошел в сторону больницы. Сердце ёкнуло: вот сейчас он уйдет... И вдруг - вопреки всем решениям, желаниям и здравому смыслу, Кэп всё же окликнул:
- Артём!
Тёма вздрогнул и оглянулся:
- Алёша?!
- Всё хорошо у тебя? – подходя ближе, вместо приветствия выдавил Кэп.
- Алёшка! – Артём наклонил голову чуть вбок, любуясь своим Алексеем. – Ты – с ногами! Какой ты высокий!
- Всё хорошо? – с напором повторил Кэп и показал на машину.
Артём тоже оглянулся на нее, кивнул чуть растерянно:
- Да. А у тебя?
- У меня – лучше всех! – зло выцедил Кэп. – Я – женился!
Он сказал это нежданно для себя. Просто чтоб что-нибудь противопоставить Тёмкиному богатству и благополучию.
- Поздравляю! – ответил Артём. Может быть, в его голосе звучала горечь. А может, Кэпу просто так хотелось думать. – На Полине?
