Сокрушенная империя - Джейд Эшли
– Мы тут обедаем, – объясняю я в надежде, что она не слышала, что сказал Оукли.
Сойер медленно кивает. По ее лицу видно, что она не понимает, как реагировать на то, что мы сидим вместе.
– Хм.
Я начинаю чувствовать себя так, словно меня поймали при попытке стащить печенье. Ну, если бы печеньем был невероятно сексуальный парень, к которому меня необъяснимо сильно тянет. Парень, угрожающий трахнуть меня настолько хорошо, что все в радиусе пятидесяти миль услышат, как я кричу его имя. Этот парень.
Я хватаю сумку и встаю с лавочки.
– Я вспомнила, у меня пара через десять минут.
Я не… мне просто нужно собраться.
Поворачиваюсь к Оукли.
– Увидимся.
На его лице появляется хищный оскал.
– Удачи на занятиях.
Глава двадцать третья
Оукли
Друзья.
У меня из груди вырывается стон, пока я ворочаюсь в кровати.
О чем я, черт возьми, думал?
Ты не можешь дружить с человеком, которого любишь. Особенно если она обручена с другим мужчиной.
Сев на кровать, я провожу ладонью по лицу.
Я должен держаться от нее подальше.
Но не могу.
Потому что она смотрит на меня так, словно я ей нужен.
Словно я могу вылечить ее.
Как будто я лекарство, способное справиться с хаосом в этой красивой головке. И, если есть хотя бы крошечная вероятность, что я смогу исправить то, что натворил… я, мать его, это сделаю.
Я хватаю с пола свою спортивную сумку, чтобы немного потренироваться перед работой, когда слышу стук в дверь. Открываю ее и вижу измученного отца с сияющей Кей-Джей на руках.
Я начинаю подозревать, что кризис двух лет просто выдумка, потому что этот ребенок всегда в хорошем настроении.
– Привет.
Папа осторожно передает Кей-Джей мне.
– Ты можешь посидеть с ней часок? На работе ЧП, и мне нужно бежать, пока не рвануло.
Учитывая то, что у него очень нервная работа, всегда есть какое-то ЧП. Но я редко вижу его настолько убитым, так что, наверное, действительно случилось что-то серьезное.
– Конечно. – Я держу Кей-Джей на руках, пока она тянет ладошку к моей щеке. – Хочешь провести время со своим старшим братом?
Она улыбается.
– Оу-ху.
Я задаюсь вопросом, начнет ли она когда-нибудь правильно произносить мое имя, но тем не менее, как только это произойдет, я буду скучать по тому, как она зовет меня Оу-ху.
– Спасибо, я твой должник. – Отец отдает мне ее сумку. – Все здесь. – Наклонившись, он целует Кей-Джей в лоб. – Папочка любит тебя, веди себя хорошо.
После этого он уходит, и Кей-Джей начинает разглядывать меня. Мы никогда раньше не оставались вдвоем.
– Ты голодная?
– Голодная, – повторяет она, словно пробуя это слово на вкус, прежде чем закричать: – Хлопа!
К счастью для нее, я знаю, что это значит хлопья.
К несчастью для меня, папа забыл положить их.
Черт.
Словно почувствовав это, она начинает во все горло кричать: «Хлопа!»
Твою мать.
Быстро пытаясь что-то придумать, я осматриваю все свои ящики и холодильник. И не нахожу там ничего, кроме свинины, газировки, пары бутылок воды и остатков еды навынос.
Сморщенное лицо Кей-Джей подсказывает мне, что ей это все ни капли не нравится.
Взрыв через… пять, четыре, три, два… один.
Я пытаюсь успокоить ее, расхаживая по квартире, и думаю о том, что могло бы ей понравиться.
Мне в голову приходит идея.
– Эй, сестренка. Хочешь мороженое?
В пяти минутах ходьбы есть магазин с мороженым.
Она внезапно замолкает.
Кристалл строго-настрого запрещает давать ей сладкое, но, учитывая то, что старший брат Кей-Джей – синоним нарушения правил, я хватаю свой кошелек и иду к двери.
Глава двадцать четвертая
Бьянка
– Я буду у тебя через минуту, – говорю я Стоуну, сидя на заднем сиденье такси.
У меня есть двухчасовый перерыв между занятиями, так что мы договорились провести время у него и пообедать.
Я слышу, как он вздыхает в трубку.
– Черт.
– Что случилось?
Еще один вздох.
– Мы с Рут договорились позаниматься. У нас скоро важный тест, и мы сильно переживаем. – В его голосе мелькает что-то странное. – Только ничего не подумай. Потом к нам присоединится Робби.
Я не знаю, что и думать. С одной стороны, я знаю, что он очень занят и подготовка к тестам – это важно. Но с другой? У нас были планы, и меня бесит, что он не сказал мне об этом заранее. Еще я не понимаю, что думать касательно его ремарки о нем и Рут, поскольку у меня даже в мыслях ничего такого не было. Однако мне известно, что он очень устал, поэтому решаю не придавать этому значения.
– Все нормально. Я просто возьму что-нибудь перекусить и посижу у себя в комнате.
Я уже собираюсь спросить водителя, может ли он развернуться, но Стоун произносит:
– На самом деле, я надеялся, что ты сможешь оказать мне услугу.
– Какую?
– Ты можешь постирать мои вещи? Я просто так много работаю, сроки горят со всех сторон, и я подумал, раз у тебя так много свободного времени и тебе не нужно ходить на работу, ты могла бы мне помочь.
Я сжимаю челюсть так сильно, что зубы едва не превращаются в пыль.
Дело не в том, что он просит меня заняться стиркой. А в том, что он сказал это так, будто моя учеба – это ерунда. Да, мне повезло, поскольку папа настоял, чтобы я не работала на первом курсе, учитывая все, что произошло в прошлом году, ведь он не хочет, чтобы я слишком сильно себя нагружала, но тем не менее.
Заставив себя выдохнуть, я решаю не зацикливаться на этом, потому что мы и так постоянно ругаемся в последнее время, и я уже устала от этого.
– Ладно.
Я собираюсь повесить трубку, но он говорит:
– Может быть, ты еще пропылесосишь?
– Конечно, – цежу я сквозь зубы и кладу трубку.
В горле застревает ком. Я все больше чувствую себя не как его невеста, а скорее, как горничная.
Я неохотно выхожу из такси. По дороге к дому замечаю Оукли. С ребенком на руках.
У меня перехватывает дыхание, когда я вижу их.
Она – самая красивая девочка, которую я когда-либо видела. Светлые волосы, заплетенные в косички, ангельские щечки, большие голубые глаза… и мое любимое. Милая, хотя и лукавая улыбка, глядя на которую хочется улыбнуться в ответ.
Практически такая же, как у Оукли.
О боже. Я не знала, что у него есть ребенок.
Хотя откуда мне знать? Мы снова стали друзьями только два дня назад и пока не успели провести вместе много времени.
Я робко подхожу к ним.
– Привет.
Оукли копается в детской сумке, держа в руках два рожка с мороженым и ребенка. Он поднимает на меня глаза.
– Привет.
– Помочь? – предлагаю я.
– Нет, все в порядке. – Он ставит девочку на землю. – К тому же Кей-Джей уже может стоять, правда?
Она широко ему улыбается, и я не могу не заметить шоколадное мороженое, размазанное по ее лицу, пока она тянет к нему свои ладошки.
Оукли качает головой.
– Подожди-ка немного, сначала нужно тебя вытереть.
– Она такая красивая. – Я опускаю на нее глаза. – Не знала, что у тебя есть дочь.
В его глазах вспыхивает боль, и я начинаю корить себя, потому что это не мое дело.
– Она… мм… она не моя дочь. – Он достает из сумки влажные салфетки. – Кей-Джей – моя сестра.
– Оу.
Где-то в груди разливается странное чувство облегчения, и я не понимаю почему.
Оукли наклоняется и начинает вытирать ее лицо, но ей это, очевидно, не нравится, потому что она отворачивается и начинает кричать:
– Моноженое!
Я вижу, что Оукли уже готов сдаться, но он старается изо всех сил.
– Знаю, но нам нужно избавиться от улик, пока папа не вернулся.
Схватив его за лицо, она серьезно смотрит ему в глаза.
