Всего лишь один из парней (ЛП) - Рупер Лия
— Да ладно, это круто! Интересно, что подумают Фредлунд и его щенки, когда увидят наши новые майки!
— Они, наверное, удивляются, почему «Соколам» потребовалось так много времени, чтобы найти капитана.
Слова ударили меня, как шайба в грудь. Он встречает мой взгляд, только потом понимая, что он сказал. Он пытается отшутиться:
— Не то, чтобы это имело значение, когда мы их сливаем. — Но смеха в его словах нет.
Я тупо смотрю на него, затем направляюсь к скамейке. Последнее, чего я хочу, это ввязываться в драку перед игрой. В чем его проблема? Он знает, как усердно я работал для этого… как усердно мы работали вместе.
Я не могу позволить этому добраться до меня. Может, нам обоим нужно выпустить пар.
Слава Богу, сегодня мы играем с «Ледяными Волками».
Элис
Господи Иисусе, Элис. Погрузись в игру с головой.
Или Эл.
Или тот, кто держит эту чертову хоккейную клюшку прямо сейчас.
Эти первые два периода были абсолютно унылыми. Мы не можем удержать шайбу за пределами своей зоны, и «Детройт Ледные Волки» ведут 3–0. Но я не могу думать ни о чем, кроме боя с Ксандером.
Как я попала так глубоко?
Эй, всем разрешен выходной. Это должен быть Хейден, наш новый капитан, несущий команду. Но мы не можем оформить пропуск между нами двумя, а в перерывах между сменами он все время смотрит на меня, как на раненого щенка. Черт возьми, он же взрослый человек, неужели он не понимает шуток?
Вот только я не хотела пошутить, и он знал это.
Я не хотел дискредитировать Хейден. Он действительно много работал в этом сезоне. Но это его вина, что я в этом сценарии. Это его вина, что я не могла просто опустить голову и затаиться с командой. Во всем виноват он!
Звучит свисток, и Сакачелли направляется к ложе, чтобы споткнуться. Отлично, еще одна силовая игра для них.
Я направляюсь к скамейке запасных, когда кто-то слегка толкает меня сзади. Я поворачиваюсь на коньках и оборачиваюсь, чтобы увидеть высокомерную ухмылку Фредди.
— Не можешь передать пас, а, Ксандер? Что, слишком отвлекся на своего симпатичного мальчика-капитана?
Я крепче сжимаю палку. Просто игнорируй его. Но я не могу. Он шантажировал моего брата.
— В чем твоя проблема, Фредди? Держи свою глупую ложь при себе, или я расскажу всем командам обо всех травмах, которые ты когда-либо получал за всю свою жизнь!
Он плюется и смеется, подъезжая ко мне чуть ближе.
— Ложь, Ксандер? Ты все еще пытаешься это отрицать? Думаешь, я все забуду, когда ты пригласил Бена Уокера? Я никогда не забуду этого и через миллион лет, педик!
Он дергается вперед и толкает меня в плечо.
— Теперь, когда Элли рассталась со мной, ничто не мешает мне раскрыть твой секрет. Только подожди… Когда будет больнее всего, тогда я и скажу.
Я слишком потрясена, чтобы двигаться. Фредди искоса смотрит на меня, ожидая реакции. Но мне нечего дать. Мой разум наполняется воспоминаниями.
Бен Уокер раньше был в нашей хоккейной команде дома. Ксандер и он были довольно близки, но прямо перед тем, как мы переехали, они отдалились друг от друга. Это то, что случилось?
Ксандер гей?
У меня нет времени останавливаться на этом, потому что Фредди, разгневанный моим отсутствием реакции, бросается вперед.
— Тебе нечего сказать в свое оправдание, Белл?
Внезапно он отшатывается.
— Может, он и нет, но я знаю. — Хейден подъезжает сзади меня.
Фредди качает головой, но не снимает перчатки. Думаю, он помнит, когда в последний раз они с Хейденом поссорились. Он гримасничает, показывая улыбку щербатых зубов.
— Лучше береги себя, Белл. Ты только что выбрал худший бой в своей жизни!
Фредди уезжает, а я поворачиваюсь к Хейдену. Он качает головой.
— Ты должен игнорировать его. Не позволяй ему залезть тебе под кожу.
— Эй, — бормочу я, прикусывая каппу, — ты начинаешь говорить как я.
— Давай просто сосредоточимся на выполнении нескольких пасов, а.
Он смеется и улыбается мне сверху вниз.
Но его улыбка и смех не наполняют меня таким же счастьем, как обычно. Вместо этого я чувствую себя… виноватой.
Как это было для Ксандера? Я играла в хоккей, потому что хотела играть в хоккей. Потому что я хотела доказать, что я здесь. А моя дружба с Хейденом… это было потому, что…
Мои зубы так сильно впиваются в капу, что моя челюсть почти сжимается. Я запихиваю ее обратно в рот и смотрю на лед. Это не время думать. Это время для игры в хоккей.
Начинается следующий сет, и Хейден в огне, изо всех сил толкая «Ледяных Волков». Эванс наносит мощный удар, который отскакивает от штанги. Но как бы я ни старалась, я не могу разобраться в своих мыслях. Хоккеист обычно держит голову прямо, но я не могу даже смотреть на шайбу.
Ксандер гей?
Фредди мог лгать, но… теперь кажется, что все имеет смысл.
Ксандер полностью гей!
Почему он мне не сказал? Или мама? Или кто-нибудь? И неудивительно, что он злился на меня за то, что я так много времени провожу с Хейденом. Он пытался сохранить этот секрет всю свою жизнь, и вдруг я появляюсь и приклеиваюсь к самому горячему парню во всем Чикаго!
— Очнись, Эл! — Хейден кричит и бросает шайбу в меня.
Каким-то образом мне удается ее взять. Я почти уверена, что это первый раз, когда я коснулась шайбы за всю ночь…
Мои кости содрогаются, когда я ударяюсь о доски. Трещина проносится по арене, когда оргстекло рассыпается от удара. Слепая боль пронзает мое тело, когда я ударяюсь об лед, чувствуя, как падают осколки стекла.
Перед моим взором мелькают черные точки. Я слышу крики людей, но они приглушены, как будто я под водой. Вокруг меня какое-то движение.
Появляется лицо.
Хейден.
— Эл! Эл! Ты в порядке?
Я могу дать только один ответ. Если я не в порядке, значит, я ранена. Если я слишком сильно ранена, меня отвезут в больницу. Они снимут с меня майку и увидят, кто я на самом деле!
Я зажмуриваюсь. Соберись, Белл. Я открываю глаза и умудряюсь прохрипеть:
— Я в порядке.
Я пытаюсь собрать воедино размытые формы вокруг себя. Здесь и судьи, и линейные, и вся моя чертова команда — и они окружили Фредди, как стая львов вокруг детеныша антилопы. Конечно, меня проверял Фредди.
Проверял? Это было похоже на товарный поезд. Он ударил меня достаточно сильно, чтобы разбить стекло.
— Мне просто нужно добраться до скамьи.
Я сажусь. Боль пронзает меня.
— П-просто помоги мне подняться.
Хейден хватает меня под руки и помогает подняться на ноги. Я прикусываю каппу, чтобы не закричать. Пока мы катимся к скамейке, я оглядываюсь и вижу, что все инструкторы и спасатели собрались вокруг разбитого стекла.
— Некоторые фанаты пострадали, — говорит Хейден.
— Они порезались стеклом.
Мэдисон нервно расхаживает по скамейке, и меня накрывает волна облегчения. Я пойду с ней, пока все дрессировщики отвлекаются.
Я шагаю к скамье, пошатываясь. Мне кажется, что моя грудь вот-вот разорвется с каждым вздохом.
Тренер хватает меня за руку.
— Как дела? Тебе что-нибудь нужно?
Его гигантские усы качаются перед моим лицом. Я пытаюсь сосредоточиться, но могу только кивнуть в сторону Мэдисон.
Она бросается вперед и обхватывает меня рукой.
— Я присмотрю за ним и прослежу, чтобы все было в порядке!
Тренер кивает, и мы направляемся к задней части.
— Эл, подожди! Ты в порядке? — Хейден перепрыгивает через скамейку и направляется к нам.
— Все в порядке, Тремблей, — строго говорит Мэдисон.
— Сконцентрируйся на игре.
Хейден выглядит как потерянный ребенок, беспомощно глядя на меня, пока мы сворачиваем за угол в задние комнаты.
Как только мы добираемся до тренировочной комнаты и запираем дверь, я падаю на медицинскую кровать и распутываюсь. Слезы текут по моему лицу, и я плачу.
Руки Мэдисон по всему моему телу, она ощупывает мою голову, шею, руки. Когда она добирается до моих ребер, я кричу.
— Тебе больно, — вздрагивает она.
