Порочные чувства
Я проснулась среди ночи с четким пониманием — что-то не так.
Тревожное чувство смешалось во мне с отголосками боли и со страхом самого жуткого времени в сутках — предрассветного утра. Никогда не любила это время, то ли дело розовый восход солнца, светлый день, оранжево-красный закат, или даже темная ночь. А это серое затишье за окном меня всегда пугало.
Я дернулась, но теплая, сильная рука удержала меня.
Замерла, даже дышать прекратила. Неприятная тревога сменилась иным чувством, тоже неуютным, дискомфортным, но, в то же время, странным. Волнующим. Заставляющим внутренне дрожать.
Марат здесь. Обнимает меня со спины, его ладонь под моей короткой майкой.
Горячая у него ладонь, как и все его тело. Позади меня словно дракон — чувствую его сильное тело, мерное, но громкое сердцебиение, и… до чего же он обжигающий! Обнимает Марат крепко, ощутимо давит на живот, но мне не больно. Немного стыдно, пожалуй — за свою вечную слабость, которую я ярко продемонстрировала; за свой вид — я ведь даже душ вечером не приняла.
Страшно. Слабый животный страх от присутствия рядом человека, который намного сильнее меня.
И этот страх творит со мной что-то странное, мной самой непонятое. Вместо того, чтобы отодвинуться, я развернулась, и сама обняла Марата.
— Плохо? — хриплым от сна голосом спросил он.
— Мне лучше. Под утро всегда проходит. Такое только в первый день.
Я уткнулась носом в ямку на его шее. От Марата пахнет не моим шоколадным гелем для душа, а мылом. И сквозь него пробивается его собственный запах. Вдыхаю его, сердце стучит громче, тревога усиливается, но я не могу остановить себя. И не хочу.
Дышу им. Прижимаюсь отчаянно, и… как же хочется заплакать! Ничего дурного не произошло, но вот бы можно было обнять кого-то сильного, выплакаться… только это будет странно.
Нельзя.
Я и так слишком явно продемонстрировала, до чего слабая. Слабая я, почему-то, именно рядом с Маратом. Другим я и ответить могу, и лицо умею держать, а перед ним теряюсь, тушуюсь. Должно быть, жалкое зрелище.
— Алика, ты в курсе, что ты спишь как мертвая? — Марат устроился удобнее, и медленно скользнул ладонью под мою майку.
Опять.
— Я тихо сплю, да.
— Вышел из душа, вернулся в спальню, а ты не двигалась, и почти не дышала, — недовольно произнес он, медленно, лениво лаская мою спину пальцами. — И холодная была, еле отогрел.
— Открою тебе секрет: я зомби, — тихо рассмеялась я. — Весьма экзотичная любовница тебе попалась, скажи?
— Надо же, ты умеешь шутить, — выдохнул он с усмешкой. — Но это не норма. Ты и правда, как мертвая лежала все то время, пока не проснулась. Вообще не шевелилась.
Я привыкла спать тихо, так что ничего удивительного. Последние годы у меня так себе были.
— В детстве бабушка рядом с моей кроватью стулья ставила. Я ворочалась, падала на пол. Бабуля говорила, что неугомоннее меня никого нет. Вернее, не было, — зачем-то поделилась я с Маратом.
— С трудом верится, что ты была неугомонной, — шепнул Марат.
— А ты поверь! Я была признанным чемпионом игры в резиночку. Часами могла прыгать, круче всех девчонок была. И в салочки лучше всех играла.
— И что же случилось потом?
На этот вопрос я предпочла не отвечать. Что случилось? Повзрослела — вот что.
Марат замолчал, замолчала и я. Пригрелась, расслабилась. Даже разомлела. С этим мужчиной приятно лежать рядом, пусть и пугает его сила. В самом начале мне и с Мишей нравилось лежать на одной кровати, смотреть сериал, положив ноутбук ему на живот.
Нравилось примерно месяц. Люди умеют разочаровывать.
— Не хочешь мне ответить?
— Не хочу, — я потерлась щекой о мужское плечо.
Как же приятно! Оказывается, мне порядком надоело одиночество. И не хватало, всю жизнь не хватало того, кто бы вот так лежал со мной рядом, и в страшный предрассветный час обнимал. Крепко, так, что почти больно, но это приятная боль.
И волны сытого удовольствия по телу расходятся от ленивых ласк.
Марат действует медленно, словно он в своем праве. Ведет ладонью по лопатке, вниз, к изгибу талии. Нажимает, чуть оцарапывая мою кожу своей мозолистой ладонью, и от этого легкого дискомфорта еще приятнее становится.
— Ты пропустил из-за меня встречу? — голос мой позорно дрогнул.
Сама от себя не ожидала, что это так взволнует меня — то, как Марат большим пальцем прошелся по позвоночнику, заставив мое тело изогнуться в пояснице.
Ох, пусть он прекратит, пожалуйста!
— Плевать. Юбилей у одного знакомого, неважно, — отмахнулся Марат, и продолжил эту невинную пытку.
Тело плавится, подстраивается под мужскую ладонь. Марат не трогает меня там, где уже побывал, не сжимает мою грудь, даже не прикасается к ней. Его внимание сосредоточено на спине, и на животе. Кажется, он ни миллиметра не оставил без прикосновения.
И я реагирую. Странно, расслабленно, и разнеженно. Кусаю губы, заставляя себя лежать смирно, а не тянуться словно кошка за хозяйской рукой, которая погладит.
Мне чертовски хорошо, и… и я больше всего хочу, чтобы Марат прекратил все это. Потому что сама я не в силах.
— Через четыре дня мы улетаем.
— Мы?
— Лечу проверять один из филиалов. Есть подозрения, что меня обворовывают. Доказательства мне предоставили, но они могут быть липой, чтобы подсидеть начальство. А могут быть правдой, и тогда одного из моих директоров придется наказать. Я лечу. А ты летишь со мной.
— Надолго? — встревожилась я.
Не люблю летать. И… я только до дома добралась, именно эта квартира и есть тот самый дом, которого мне не хватало. За одиннадцать лет он не стал мне чужим, наоборот, милее оказался, чем я запомнила.
А еще… еще здесь мой врач, я начну колоть гормоны через три дня. Вдруг что-то не так пойдет?
— Как пойдет. У тебя какие-то другие планы, Алика? — недовольно спросил Марат. — Я уже говорил, что я не такой уж зверь. Если ты вдруг очень занята, чтобы полететь со мной, то можешь остаться.
