Охота на олигарха (СИ) - Дашкова Ольга

Своей?

Мир уже никогда не будет прежним, как говорит моя младшая дочь.

— Можно собрать прекрасный букет из ирисов. Они означают зарождающиеся чувства, а их фиолетовый цвет олицетворяет мудрость, интуицию, духовность человека, а также уважение к нему.

И вот первое января. Я стою я у знакомых дверей пятого этажа с букетом ирисов, оставив охрану на улице. Чувствую себя пацаном и не могу понять, хорошо это или плохо. У меня была своя устоявшаяся жизнь, в которой — да, были женщины, не без этого, от которых я четко знал что хочу.

Но сейчас все иначе.

Звонок не работает, стучу, открывают сразу, но не Женя, а мужик в фартуке на голую грудь. Не люблю сюрпризы. Вообще, какого хрена он тут делает? Прошло всего несколько часов, как мы все ушли, и вот в квартире уже посторонний человек. Здесь так заведено, или мне просто повезло?

— Вы дверью не ошиблись?

Мужик моложе меня лет на десять, чем-то похож на альфонса, ухоженный, подтянутый, аккуратно уложенные волосы, цепкий взгляд темных глаз.

— Нет, я не ошибся. А ты — точно.

— Не понял?

— У меня два вопроса: где Женя и кто ты такой?

Спрашиваю грубо, потому что, сука, у меня внутри все кипит и бурлит от злости. Я пришел к женщине, с которой провел новогоднюю ночь, которой принес цветы, потому что сам этого захотел, а мне открывает дверь какой-то хлыщ и спрашивает, не ошибся ли я дверью.

Но выражение лица мужика меняется, появляется мерзкая улыбка, расслабленная поза, он быстро оборачивается назад, снова смотрит на меня и цветы прикрывая дверь.

— А я, вообще-то, муж той самой Евгении, которую ты потерял.

Ненавижу, когда так обращаются и «тыкают».

— А ты тот самый муж, который нашел молоденькую девицу и сейчас должен не слезать с нее? Так какого хрена ты здесь?

Вся моя осведомленность о муже Евгении — это несколько слов из уст прекрасной соседки этажом ниже. Славка нашел молодую и бросил Женечку. Поэтому мой вопрос вполне актуален.

— А ты тот самый мужик, после которого мой рейтинг тянет на хилую троечку? А, хотя нет, Женя что-то путает, в вашем преклонном возрасте вы способны вот — только цветочки дарить.

Хочется врезать, вот так — до боли в содранных о его зубы костяшках, чтоб голова запрокинулась, а из носа хлынула кровь.

— Ты хочешь поговорить на тему моего возраста? Мы поговорим, но позже, а сейчас отойди и дай пройти.

— Нет. Это наш дом, и посторонним здесь не место. Так что проваливай, а то что Женя что-то там нафантазировала, так это пройдет.

Что задело меня больше всего? Нет, не возраст и не то что это их дом, а то, что мне здесь не место.

Дальше все вышло само собой, и если этот тип подаст на меня в суд за нанесение тяжких телесных повреждений, я готов ответить перед законом. Но эти секунды бесценны.

— А ну, подержи. Славка — ведь так?

Вспоминаю, что забавный деревенский сосед Егор называл его именно так. Вручаю ему букет, не хочу портить такую красоту, которую выбирал полчаса.

Выкидываю резко кулак. Не такой сильный, как бы хотелось, но точный удар в нос, вопли Славика и кровь, стекающая по подбородку, приносят колоссальное моральное удовлетворение.

— Мать твою, ты рехнулся? Черт!

Удар держать он не умеет, да еще кричит как девчонка. Не в моих правилах бить слабых, но он вывел реально.

— Господи, что тут происходит?

Дверь открывается шире, в коридоре стоит Женя, смотрит удивленно, прижимает ладони к лицу, такая растерянная и в тонком халатике.

— Женя, блять, что это за мужик? Он чуть не убил меня, это кровь, черт, он сломал мне нос.

— Володя, что происходит?

— Чертов букет. Женя, вызывай полицию, я это так не оставлю. И скорую, мне точно сломали нос.

Мои ирисы летят в сторону, Женя провожает их взглядом, хмурит брови, смотрит на меня, потом на мужа, язык не поворачивается назвать его так вслух.

— Закрой рот и не ной, а то можно нечаянно сломать и зубы.

— Владимир, ты мне объяснишь, что происходит? Слава, я о чем тебя просила?

А что, собственно, происходит? Я пришел к своей женщине после прекрасной ночи, проведенной вместе, купил букет, а меня накрыла ревность. Самая настоящая, жгучая, как в бразильских сериалах, ревность.

Но я ведь ничего этого не скажу, а она ждет.

— Да, Владимир, объясните, какого хрена вы врываетесь в чужую квартиру, к чужой беременной жене с цветами?

Славик произносит все это гнусавым голосом, запрокинув голову и зажав нос.

Беременной? Я не ослышался?

Позвоночник покрывается льдом, я не могу и не хочу смотреть никому в глаза, лишь на брошенный букет, в котором сломалось несколько ирисов.

— Слава, что такое ты говоришь?

— Милая, ты долго собиралась скрывать такое важное событие? Или ждала подходящего момента?

— Слава, замолчи, это вообще не твое дело. Володя, я сейчас все объясню.

— Не стоит, извини. У меня дела.

Внутри все сковывает болью и пониманием, что я снова повелся и поверил женщине. Быстро спускаюсь на этаж ниже, не замечая ничего перед собой. Меня кто-то зовет — а, это та забавная старушка, но сейчас не до ее рассказов и намеков.

Я по ее совету как мог делал всю ночь Евгению счастливой, моя миссия выполнена. Ушел, махнув рукой, пусть сами разбираются, ведь милые бранятся — только тешатся.

Откуда мне знать, как она жила два месяца, с кем спала, ведь так и не развелась до сегодняшнего дня, значит, надеялась на что-то. Какой же я кретин снова, второй раз на те же грабли. А потом она что — собиралась подсунуть мне ребенка, сказать, что он мой?

— Владимир Сергеевич, куда?

— В офис. И найти юриста и Савельева, из-под земли достать.

Глава 32

Евгения

Я не буду плакать.

Нет, я точно не буду плакать. Все хорошо, все прекрасно, все просто замечательно. Хотя нет ничего прекрасного, и ситуация мерзкая, что дальше некуда.

Сжимаю ледяными пальцами кружку горячего чая, сижу в кресле, поджав ноги, кутаясь в мамину шаль. Свет в квартире выключен, лишь мигает гирляндами елка и пахнет мандаринами.

Не хочу плакать и расстраиваться, но не получается.

Слезы сами текут по щекам, в груди давит от горечи и обиды. Нет, мне так плохо не из-за Славки, даже не из-за Дымова, который все понял, как полагается мужику — буквально.

Мне обидно и жалко саму себя.

Иногда можно пожалеть и поплакать в тишине и одиночестве, пока никто не видит. Можно, верю, что можно. Порыдать над своей судьбой, которая могла сложиться иначе, но вышла какая есть. Пожалеть себя, что не разглядела мужа — бабника и альфонса, что думала, что любила какой-то странной любовью.

Вот сейчас я порыдаю совсем немного, и все пройдет, и буду сильной, обязательно буду, мне еще ребенка рожать и жить для него.

После ухода Владимира долго смотрела на прекрасный букет ирисов, что так несправедливо валялся на полу. Слава что-то говорил, просил вызвать скорую и полицию, а мне было жалко сломанных цветов, а не его нос.

Потом он минут двадцать орал и называл меня шлюхой, которая легла под первого встречного, стоило мужу выйти из дома.

На мои возражения, что шлюха среди нас это как раз он, отвечал тем, что у мужчин все устроено иначе, что измена — это не вопрос предательства, а естественная потребность. На что он был послан очень далеко вместе с потребностями.

Как я вообще могла выйти за него замуж? Я точно была в здравом уме? Показывал найденные в ванной, спрятанные там мной, тесты на беременность, переспрашивал несколько раз, мои ли они.

Пришлось на самом деле пригрозить тем, что вызову полицию, если он не уберется, а еще обязательно найму адвоката и раскрою его аферу с подделкой моей подписи, продажи имущества и личных очень дорогих вещей.

Его слова не обидели, мне было абсолютно все равно, что говорит этот недомужчина. Не хотелось тратить силы на споры, разборки и выяснение отношений.

Слава стал мне абсолютно безразличен, и спасибо можно сказать моему случайному электрику, по совместительству олигарху, который тоже ушел из моей жизни так же внезапно, как и появился.