Вот это попала! (СИ) - Цай Ольга

— Стас, я присоединюсь?

— Лен, мне нехорошо. Сделай кофе, пожалуйста.

Не знает, сколько простоял под водой, то делая горячее воду, то совсем ледяную. Но вышел уже более менее в адеквате.

В квартире пахло яичницей. От запаха Горского чуть не вывернуло, был бы желудок не пустой точно случилась бы неприятность.

Зашел в спальню, оделся, вышел на кухню. Лена выкладывала яичницу на тарелки, что-то выплясывая под музыку на телефоне. А перед глазами всплыла та, другая. Как она так же стоит, подпевает фальшиво и пританцовывает, как подходит к ней, как поворачивает ее, а потом яичница сгоревшая в помойку. Вспомнил и резануло, больно так, отчетливо.

— Стасик, какие планы на сегодня?

— Тренировка. И не называй меня так.

— Но тебе же плохо.

— Лен, тебе какое дело? Извини за вчерашнее. Мы не должны были, черт, я не должен был к тебе лезть. И если честно, я ни хрена не помню, Лен.

— Это что? Ты мне сейчас пытаешься от ворот поворот дать? Попользовал и бросил? — начала повышать голос Лена.

Стас поморщился от очередного приступа головной боли.

— Не кричи. Я ничего такого не сказал.

— Прости, Стас. Просто я, я боюсь тебя потерять, опять.

Горский посмотрел на часы — пять часов. Тренировка только через час, но оставаться наедине с Леной не было желания.

— Лен доедай, одевайся. Я тебя довезу. Мне на тренировку скоро.

— Поняла, — улыбнулась Лена. — Дай мне двадцать минут.

— Хорошо. Я пока тебя в гостиной подожду.

Стас вышел в гостиную, открыл общий чат и увидел триннадцать сообщений от Быка и Паштета. Интересовались как Стас, как самочувствие и жив ли вообще.

— Привет. Надеюсь, после вчерашнего мы все еще друзья? — набрал и нажал кнопку «отправить».

Бык: «О!!! Мертвец ожил»

Паштет: «Чур меня! Ты жив, бро?»

Стас: «Хреново, не то слово! Кто вливал в меня пойло? Дайте топор, таблетка не помогает»

Паштет: «Вливал? Ты прикалываешься? Тебя не остановить было даже бульдозером, пил все что имеет градус и жидкую форму!»

Стас: «Ни хрена не помню. Очнулся. Со мной Ленка. Кто восстановит память?»

Паштет: «Я свалил в пять. Вы с Димоном отказались ехать. С него спрос. Лена оставалась у тебя на коленях. Она оттуда вообще всю дорогу не слезала»

Бык: «Вышли вместе. Ты с Ленкой на одной машине, а я с Ирой на другой. Судя по приложению, машину в седьмом часу заказывал и тебе, и себе.»

Стас: «Кто такая Ира?»

Бык: «Не парься, все равно не вспомнишь))»

Стас: «Ок. Я на треню. Созвон»

И вышел из чата.

Через десять минут они с Леной спустились вниз, он домчал до ее дома, позволил себя поцеловать, хотя все его существо претило этому. Но он приказал себе не чувствовать, не думать, просто существовать. Так было проще, так было легче. Вот же ж не пил, и не хер было начинать. Но, сука, как ему вчера было плохо! Да какого, ему и сейчас хреново!

Влетел на парковку клуба. Бросил машину и пошел внутрь, осознавая, что сегодня ему будет крайне тяжело.

— Горский! У нас что, сегодня избиение младенцев? Соберись! До соревнований полторы недели, а ты как черепаха двигаешься! — орал тренер.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Кое-как закончил тренировку.

Тренер в гневе влетел в раздевалку.

— Стас, завтра на персоналку ко мне, с утра, в десять, чтобы как штык. И мне плевать, что там у тебя, экзамены, пары. Чтобы был! Понятно?

— Да, — хмуро ответил Стас, понимая, что тренер прав, сегодня он провел тренировку на минус десять по пятибальной шкале.

Спустя час, он со стоном рухнул в кровать. Ну вот и замечательно, — думал Стас, — полный набор: теперь болит и тело, и душа. Лучшего и пожелать нельзя.

24

«Кто ж она такая?» — продолжала гадать Лена. Стас, как в бреду все ее звал. Света. Называл то сукой, то единственной, кого подпустил, то ругался матом на нее, то отчаянно хватался за голову. За полтора года в таком состоянии Горского Лена видела первый раз. Она вначале очень обрадовалась, когда Быков ей позвонил и позвал на вылазку, где будет Стас. Но как приехала, увидела его — сразу поняла, что что-то с ним не то. Слушала в течении вечера его бессвязную речь, вычленяя для себя все то, что понадобится для битвы. Но, к сожалению, информации немного. Зовут Света, и постоянно: сумасшедшая, мед халат. Медик, что ли? Но Лена почему-то была уверена, что эта девица с ее универа. Может, ошибается?

А потом выдал:

— Тока ты могла платье это одеть, и крест этот на груди. Светик, еще сходи в этот магаз. Ок? — притянул к себе Лену и поцеловал.

Мед халат, платье, крест, магазинчик — это он про секс-шоп, что ли? Делала выводы Лена. Если так, то девка не промах. И просто так ее не одолеть. Задумалась Лена. Весь вечер он называл ее другим именем. Лена терпела. Ничего, она и не такое готова вытерпеть, лишь бы он остался с ней.

Ее разбудил звонок в домофон. Он настойчиво разрывал тишину квартиры. Лена подошла и посмотрела на экран. А она что тут делает? Открыла. Прошла в спальню, одела его вчерашнюю футболку и вышла встречать гостью.

Открыла дверь и увидела по лицу Светланы Юрьевны, что та шокирована. Ее тут же осенила догадка. Света, универ. Вот она! Ловко! Очень ловко!

Но больше она не сунется. Лена была уверена. После того, что «любезно» поведала ей Орехова, она не захочет ни слышать, ни видеть Горского. Никто бы не захотел.

Закрыла дверь. Сняла футболку Стаса и легла под бок любимого мужчины.

Светлана стояла на руинах собственного я. Вы знаете это чувство, когда прямо рядом с Вами взорвалась бомба и множество осколков мелких и не очень впились в вашу плоть, сердце и душу? Знаете? Света не знала, не знала до этого самого момента. Было чертовски больно. Она понимала, что это конец и намеренно причиняя себе боль, намеренно доводя себя до точки не возврата, повторяла про себя «это конец» и снова, и снова прокручивала слова Ореховой: «Было бы интересно посмотреть этот спектакль подольше». Как она его когда-то назвала? Клоуном? Нееееет. Клоуном был не он, а она, при чем клоунессой высшей категории. Горько усмехнувшись, на автопилоте вызвала такси прямо к его дому. Теперь ей было не от кого бежать и скрываться. Все партии сыграны, занавес. Спокойно села в машину и уехала домой, чтобы выстроить новую жизненную стратегию.

Приехав домой, мелькнула мысль кинуть сигнал СОС в «жен. совет», но желание побыть одной перевесило. Нашла личный номер телефона женщины из секретариата, Екатерины Владимировны, набрала и неживым голосом сказала:

— Екатерина Владимировна, я, боюсь, завтра не выйду. У меня температура тридцать девять, горло и насморк. Похоже, грипп.

На том конце провода посочувствовали, сказали, чтоб не переживала, пожелали скорейшего выздоровления и отключились.

Света выдохнула. Она выторговала себе время. Если у Ореховой какие-то планы на счет уничтожения Светы, пускай это делает без личного присутствия мишени. А уж коллеги, в случае чего, не преминут оповестить. В этом не было сомнений.

На следующий день Света действительно еле отодрала голову от подушки. Закралось подозрение, что она действительно заболела, однако вездесущий градусник ей упорно твердил обратное.

Заорал телефон. Надрывался вотс ап, как сумасшедший. Подруги неистово наяривали, пытаясь создать общий видео чат. Света без эмоций отключила телефон, совсем. Никого не хотела слышать, видеть. Ей, как животному, было необходимо зализать раны в гордом одиночестве. Она бы не перенесла сейчас ни одну из человеческих эмоций: ни жалости, ни праведных гневных речей, ни юмора.

В субботу, во второй половине дня, настойчивый звонок в дверь заставил ее подняться с кровати. Раз, два…шесть. Кого там принесло? Света прошоркала к двери, не глядя открыла. На пороге стояли обеспокоенные подруги.