Кэтрин Тейлор - Цвет любви

— Извините нас. Вопрос со счетом я улажу с официантом.

— Нет нужды, — великодушно объявляет Ричард. — Я позабочусь об этом. А ты позаботься лучше о своей… ассистентке.

— Ричард, Тиффани. — Джонатан прощается с обоими. В его голосе слышится напряжение. — Еще увидимся. — И я чувствую, что на самом деле ему этого не хочется.

— Увидимся в усадьбе Локвуд, — отвечает Ричард.

Джонатан резко разворачивается и ведет меня между столиками к дверям. Мы шагаем, он крепко сжимает мои плечи, и это действует лучше, чем ожидалось, поскольку я предоставляю ему возможность вести.

— Он обязательно сделает это! — кричу я, оборачиваясь через плечо, когда мы находимся уже почти у самого выхода, поскольку до моих извилин только дошло замечание Ричарда, и я чувствую необходимость защитить Джонатана. — Он очень хорошо обо мне заботится. Он даже…

«…вернул мне залог, на что я и не надеялась!» — хочу крикнуть я. Потому что именно так и случилось, после заявления от Джонатана мнимого Уилла Скарлетта поймали очень быстро, и мне действительно вернули деньги. Для меня это всего лишь один из многих его героических поступков, которые приходят на ум и о которых обязательно должен узнать злорадствующий Ричард. Но у меня больше нет возможности что-либо сказать, потому что Джонатан буквально проносит меня последние метры, и мы оказываемся за дверью. Очевидно, ему не терпится убраться из заведения, неоновые рекламы которого отражаются в луже на тротуаре. Должно быть, пока мы ужинали, прошел дождь, и сейчас на улице значительно прохладнее. Внезапно я начинаю мерзнуть, несмотря на свое тонкое вязаное болеро.

— Где Стивен? — спрашиваю я, оглядываясь в поисках лимузина, но его нигде не видно. Обычно большой автомобиль всегда стоит у дверей, когда мы выходим откуда-нибудь, и я почти привыкла к тому, что могу сразу сесть в машину.

Джонатан снимает пиджак и набрасывает мне на плечи. Он слишком велик, однако мне становится тепло и уютно в его аромате. Затем он снова кладет руку мне на плечо. К сожалению, не потому, что ему так хочется, а потому, что в противном случае я бы упала.

— Сейчас приедет. Он должен быть здесь только в десять часов. Но ведь нам пришлось уйти раньше, — ворчит он, и я слышу упрек в его голосе, однако у меня слишком сильно кружится голова, чтобы размышлять об этом.

Холодный ночной воздух слегка развеивает туман, окружающий мой рассудок, впрочем, недостаточно, чтобы полностью прояснить мне голову. Да мне и не хочется приходить в себя. Потому что тогда я останусь одна, ведь Джонатану больше не придется поддерживать меня. Я обхватываю его руками и крепче прижимаюсь к нему, и он не возражает, однако продолжает лишь сжимать мое плечо.

— Намного дольше этого идиота и его дебильную подружку я все равно бы не выдержала, — бормочу я ему в воротник.

Джонатан удивленно глядит на меня сверху вниз, а затем негромко смеется, я слышу рокот в его груди. Мышцы его грудной клетки немного поддаются, и только теперь до меня доходит, насколько они были напряжены.

— Ты невозможная, Грейс. Мне следовало бы тебя уволить. — Он улыбается, и я не могу отвести взгляда от отломившегося уголка зуба, он кажется мне невероятно сексуальным.

— Но не сегодня, — говорю я и поднимаю к нему лицо. — Завтра. Сегодня ты меня лучше еще раз поцелуй.

Он снова становится серьезным, глядит на меня в упор. Его глаза темнеют, и по его лицу пробегает какая-то тень. Однако она улетучивается слишком быстро, чтобы я успела ее истолковать, и я снова вижу то самое неприступное выражение, которое уже научилась ненавидеть.

— Стивен приехал. — Он разворачивает меня в сторону улицы, и мне приходится настроить резкость. У тротуара действительно останавливается лимузин.

Я с трудом проделываю несколько шагов до двери, позволяю Джонатану помочь мне устроиться. Когда он садится рядом, я автоматически придвигаюсь к нему. Сначала он не реагирует, а затем со вздохом кладет руку мне на плечо и позволяет мне использовать его грудь в качестве подушки.

— Грейс, это действительно плохая идея.

— Почему же? — сонно спрашиваю я и закрываю глаза. Моя рука лежит на его груди, я чувствую, как бьется его сердце. — Почему ты так мне сопротивляешься?

Я знаю, что не должна с ним разговаривать подобным образом, но в данный момент мне все равно. Мне просто нужно знать.

— Потому что ты никогда не сможешь играть по моим правилам, — слышу я его голос у самого своего уха.

— А ты попробуй, — шепчу я, не поднимая головы.

Он не отвечает, между нами повисает бесконечное молчание, а автомобиль продолжает ехать сквозь ночь. Легкое покачивание и тепло Джонатана убаюкивают меня, я забываю, о чем спрашивала, постепенно начиная засыпать.

— Где твои ключи, Грейс? — Его голос заставляет меня снова открыть глаза, но лишь на миг, потому что передо мной почему-то все кружится.

— Понятия не имею, — бормочу я.

Разве они не в сумочке? Джонатан отодвигается от меня, и я опускаюсь на сиденье, заворачиваюсь в его пиджак, слышу, как Джонатан разговаривает со Стивеном, а меня снова уносит прочь. На слова я внимания не обращаю.

В какой-то момент открывается дверь, внезапно становится холодно. Я недовольно морщу лоб, когда кто-то хватает меня за руку. Я сопротивляюсь, не хочу просыпаться, но меня держат крепко.

— Идем, Грейс, — слышу я голос Джонатана у самого своего уха и позволяю ему вытащить себя из машины.

Потом у меня под ногами не оказывается земли, потому что он поднимает меня и куда-то несет. Я на миг приоткрываю глаза и вижу ярко освещенный, очень элегантный дом с дверью из благородно поблескивающего темного дерева. Но свет ослепляет меня, все вокруг слишком сильно качается, и поэтому я тут же закрываю их снова. Я понятия не имею, где мы, но мне не страшно, ведь со мной Джонатан. Я спокойно проваливаюсь обратно в сон, который просто-напросто не желает меня отпускать, и погружаюсь в приятную тьму.

13

Первое, что я вижу, проснувшись, — это белое окно с поперечными перекладинами, на которое я гляжу с недоумением, поскольку не узнаю его. В него смотрит солнце, значит, уже утро. Где я?

Слегка оглушенная, я оглядываюсь по сторонам и замечаю, что лежу на широкой, очень мягкой кровати в большой спальне, оклеенной белыми обоями. Массивный деревянный шкаф и стоящий у стены комод сделаны из темного дерева, блестящий паркетный пол — тоже. На нем лежат несколько толстых белых шерстяных ковриков, похожих на островки, не дающие ногам замерзнуть. Единственное цветное пятно в комнате — угловатое красное кресло, на котором лежит платье. Оно зеленое с нежными белыми капельками и кажется мне знакомым. Такое у меня тоже есть. Кроме того, там лежит белое вязаное болеро, и я замечаю чашечки бюстгальтера, белого, с кружевами. Такой у меня тоже есть…