GrayOwl - Звезда Аделаида - 2
… А в следующее мгновение младший брат просто вбирает пенис и усиленно работает ртом, не давая брату высокорожденному расслабиться ни на миг. И так повторялось многажды.
Вот Северус уже стонет, желая исторгнуться:
- О, пощади меня, умелец - Квотриус, центр мира моего, ибо голова моя уже кружится от созерцания вращающихся над тобою созвездий! Голова снова вот-вот заболит… на сей раз, от головокружения небывалого, словно бы опять я пьян…
Но Квотриус столь же усердно, как и прежде, продолжает ласкать пенис брата, не забывая и о его яичках, массируя их рукою и ртом, уже ставших твёрдыми и готовыми вот-вот извергнуть семя. И брат младший, небывало умелый - и се всего лишь за два месяца, да и то, неполных! - желающий и… знающий, как продлить ласку, отпускает их на время, продолжая захватывающую игру с пенисом брата, не прекращая делиться своей стихийной магией, коей у него одного в избытке, с возлюбленным. И превеликое множество своей магии вложил он в трепещущее уже от желания кончить тело Северуса, хоть и превосходной была ласка полукровки.
Наконец, Снейп не выдержал чрезмерно сладкой муки и подался бёдрами на брата, а тот больше не выпускал пенис изо рта, быстро добившись эякуляции и выпив всё семя брата до капли, а было его, несмотря на ночь с женщиною похотливою, в избытке. Превеликим было удовольствие его от проделанного с пенисом высокорожденного брата. Ещё большим стало оно для Северуса - субъекта этой непередаваемой ласки. Он никогда ещё не кончал столь ярко, изливая вместе со спермой, кажется, душу свою в Квотриуса, свой, только свой центр мира, звезду свою путеводную, нездешнюю, основу основ, стержень своего бытия, орхидею свою, наконец-то раскрывшуюся, как показалось ему, Севу, полностью, возлюбленного более, нежели радость бытия, кровь живого сердца своего.
…Кровь, вот она, невидимая пока, появилась вместе с семенем…
И это были не просто невысказанные слова - в сперме Северуса появилось несколько капель крови, но никто из братьев не увидел даже спермы самой. Хотя… Квотриус забеспокоился, почувствовав железистое послевкусие от семени брата своего. Он внимательно осмотрел опавший, и уже без шансов подняться вновь - столь силен был оргазм Северуса - пенис брата. Нет ли царапины или потёртости, после ночи с ненасытной женщиной, или трещинки на нежной головке, либо другой какой-никакой, никоей ссадинки? Но ничего этого не было заметно.
-Значит, кровь в самом семени брата, как это странно. Но что это может означать на самом деле? Не пригласить ли врачевателя?
Северус, не задумываясь о немного болезненном семяизвержении, захотел проникнуть в Квотриуса языком и, играя, повалил его на живот, но тот приподнялся на коленях, раскрывшись перед братом, как прекрасная, нетронутая ещё ни ветерком, коего столь мало в джунглях, где они произрастают, орхидея. Вот только-только орхидея - Квотриус, наконец-то, приподняла два верхних лепестка. А ведь Северус уже и надежду на этот расцвет почти потерял за перипетиями того, что творилось с названным возлюбленным братом.
Ведь так давно, ещё в походе дальнем, открылись у оживающего после ранения брата, три нижних лепестка дивного цветка. Но потом были Стихии, разлад между братьями, сумасшествие Квотриуса, его жгучая, неизбывная, наверняка, только усилившаяся после утреннего поцелуя, ревность к Гарри… Да много, чего было и чего, к обоюдному теперь счастью, не свершилось до конца. Всего и не упомнишь, но основное помнилось так, будто бы случилось только вчера. И любовь была меж ними обоюдная, не только Северуса с Квотриусом, как пасом, но так и не раскрывался цветок, скованный безумием, полностью.
Эта прекрасная орхидея и была истинной страстью души старшего брата… в этот момент. Как самозабвенно он ласкал Квотриуса, радость сердца своего! Правда, почему-то побаливал самый, что ни на есть, низ живота - пах - и яички. Но Северус увлечённо продолжал любовные послания Квотриусу, доходящие до него в тот же миг, стонущего словно бы в забытьи и вскрикнувшего вдруг в предвкушении столь желанной сейчас, в неге, неистовой игры с простатой.
Ведь так давно забыли её братья, сразу овладевая друг другом, в каком-то бешеном темпе, словно желая познать друг друга как можно более и более раз, овладевая друг другом по очереди… тогда ещё. А зачем, если… и вот так - хорошо, очень, превелико отлично.
Северус ввёл уже два пальца в анус брата, но не торопился сгибать их или вводить третий. Он нарочито замедлил движения, пока не раздались долгожданный, столь любезный Северусу, ответный стон:
- О Северу-ус, северный ветер мой, столь непостоянный, прошу, молю, не останавливайся на пол-пути, дабы помучать меня слишком! Излишнюю, незаслуженную муку ожидания терплю я, а за что?! Разве не я доставил тебе радость превеликую, буквально вписывая в тебя знаки Стихий, дабы и ты мог… быть может, во времени «своём» стать магом стихийным?! Ради одного сего сумел я так умело выписывать их на пенисе твоём Их знаки, пришедшие мне на ум только сейчас, в полной и неразрывной близостми с тобою!
- Всё будет так, как ты, и только ты, захочешь! Прости, что заставил я тебя страдать неким образом! Не было у меня в помыслах жестокости некоей, лишь желание, дабы прочувствовал ты каждый миг единения нашего обоюдного, столь желанного. Или же я неправ?
Глава 92.
Сказав это, Снейп внезапно невероятно скрючился от невероятной боли и рези в мошонке, так, что было жаль на него посмотреть. Вот только было бы кому, а-а, только названному брату и взглянуть на несчастного Северуса! Он мгновенно освободил пальцы, и названный брат тотчас жалобно вскрикнул от неудовлетворённости всего тела, и особенно чувствовалось это в простате.
- Я сейчас, сейчас, просто внизу боль неимоверная, нестерпимая, злая. Я только посмотрю, что с мошонкою моею и продолжу, ты не беспокойся, мой Квотриус разлюбезный.
Но Квотриус мгновенно перевернулся на спину и сел, напружинившись всем телом, а тело у него было способно перейти от режима полной расслабленности к собранностми - не зря накачивал мышцы в термах!
- Где болит? Что же у тебя, о мой ветер северный, болит?
О, поверь, я догадываюсь о причине муки твоей, столь злой, что и сил не хватает выказать, насколько.
- Не до причины мне пока, о возлюбленный брат мой. Со следствием бы разобраться, да с пристрастием. Я тоже подразумеваю, откуда во мне сие проклятие.
Из члена Северуса тоненькой струйкой текла очень жидкая сперма, смешанная… с кровью, и крови лишь только прибывало и прибывало. Струйка становилась настоящим кровавым потоком.
- Solidus sanguae!
Это Северус воскликнул с отчаянием, хлынувшем через границы, несколько времени, но достаточно быстро спустя:
