М.С. Валентайн - Страсть Селии
Честолюбивая женщина никогда не могла подумать, что склонность ее тела как угодно изгибаться в конце концов станет визитной карточкой к успеху. Хотя танцы стали главным способом добывания хлеба насущного, Мартина тем не менее не забывала и о других увлечениях. В Париже не было салона, который не оказывал бы ей гостеприимство. Делалось много щедрых обещаний, чтобы заручиться ее несравненным присутствием, предлагалась праздная жизнь, если она только согласится. Однако Мартина считала себя свободным человеком и предпочитала отдавать свое время тем, чьи сладострастные ухаживания ценила больше всего. Регулярное посещение элегантного салона одного мужчины с благородным именем и членом привело танцовщицу в Прованс, где она наслаждалась не только собственными устами, но также устами приятного англичанина, не менее симпатичный родственник которого часто захаживал в упомянутый Парижский салон.
Не дожидаясь первого яростного вторжения пениса Колина в заднее отверстие, гибкая танцовщица губами ухватилась за спелый плод своей женской прелести и начала с наслаждением сосать его. Собственный аромат доставлял ей удовольствие не меньше чужого, а может быть, даже больше. Чуть раньше этим же вечером клитор Мартины терся о соответствующий орган ее английской напарницы, и сейчас он оставлял во рту еще более приятный вкус. Одно лишь воспоминание о краснеющем шелковом лепестке мадемуазель вызвало у танцовщицы стон желания, и вдруг цепочка медовых бусинок выступила из незанятой щели, образуя глубокое озеро вокруг оранжевого отверстая.
Считая это намеком, Колин устремился в подставленную задницу танцовщицы и достиг глубин, о которых и мечтать не смел. До предела расширенная задняя магистраль обеспечила беспрепятственное вторжение; он мог путешествовать так далеко, как позволяла длина пениса. Единственным препятствием являлись его яички, которые начали накаляться во рту Мартины, причем ее предварительная игра сулила долгое путешествие. Из-за прямого угла, под каким она подала себя, Колину пришлось перестроиться, чтобы делать толчки сверху вниз, а не поперек или вверх, к чему он привык с Селией. Это требовало согласованности и равновесия, поскольку ему пришлось присесть с широко расставленными ногами перед задницей исполнительницы и лишь руками обхватить колени, поддерживая себя. Поскольку он возжелал взять ее спереди (при этом открывался замечательный вид на выбритые складки, пунцовые клитор и щель), дуга пениса Колина входила под углом, который не совпадая с внутренним изгибом входа, куда он проник, что требовало более сильных толчков, чем в случае вторжения сзади. Поэтому нечего было удивляться, что из уст, заполненных клитором, эти мощные толчки вызывали прерывистые стоны. С присущим Хардвикам упорством Колин далеко углубился в незнакомой территории, под напором его толчков срамные губы Мартины выпустили набухший клитор. Но она тут же вернула его на место и пуще прежнего возобновила оральные упражнения.
Колин хорошо помнил выражение нескрываемого шока на лице своей возлюбленной, когда она впервые воочию увидела, что исполнительница канкана способна ублажать себя собственным ртом. Если бы он сам не был так потрясен, то мог бы громко посмеяться над причудливым спектаклем, во время которого удовлетворялась его собственная похоть. Как это делал кузен, который все время непристойно шутил, не говоря уже о том, что отпускал пошлые комментарии, по достоинству оцененные женщиной, которой они предназначались. Соки из влагалища Мартины текли в тот день подобно бурной реке, что безошибочно подтвердил язык Селии. Разумеется, никто из собравшихся в маленьком салоне не мог знать о тайной страсти танцовщицы к хозяину дома. Даже самые грубые его шутки звучали волшебной музыкой в ее ушах, симфонией, выражавшей дань сэра Джейсона ее талантам. Хотя Селия испытывала отвращение к тому, что Мартина выставляла свой клитор напоказ, она, без сомнений, немного завидовала этой женщине, но кто бы не позавидовал такой способности? Конечно же, ей хотелось бы обладать не меньшей ловкостью. А ведь она пыталась воспроизвести позу танцовщицы, вытягиваясь и напрягаясь, чтобы схватить оранжево-розовый язычок своего клитора ртом точно так же, как творец этого эротического номера делала перед единственным зрителем, который теперь, когда спектакль предназначался исключительно ему, находил его очень необычным. Колин от восторга потряс головой. Где же его кузену удалось найти подобную женщину?
Увы, восторг Колина перешел в озлобленность, когда в его голове зародился другой сценарий, очень похожий на этот, если не считать незначительной детали: постыдного присутствия третьего липа. Неужели Селия совершала акт лесбийской любви при поддержке сэра Джейсона? Колин мог легко представить, как его кузен помогает смущенной молодой женщине занять схожую вульгарную позу, не успокаиваясь до тех пор, пока не изогнул ее конечности до пределов их физических возможностей. Распутный Хардвик не оставил бы свою робкую пленницу в покое до тех пор, пока ему не удалось бы заставить ее ласкать сосок собственного клитора, а это он воспринял бы как победу. Желания сэра Джейсона всегда были какими-то неестественными. Уж слишком часто Колин становился свидетелем, как язык его возлюбленной отдавал дань впадине на заднице кузена. Вне всякого сомнения, Селия полагала, что позорное занятие никто не увидит, и беспорядочные странствия ее языка останутся между ней и мужчиной, ради которого она решила унизить себя. Что ж, у Колина имелось несколько собственных тайн, не лишавших его возможности подсматривать за обоими, когда те считали, что полностью уединилась и могут вволю наслаждаться делами, которые даже для такого развращенного типа, как сэр Джейсон, считались выходящими за пределы распущенности. Поэтому Колину не требовалось большого воображения, чтобы представить, как его сосущую клитор возлюбленную вынуждают отпустить этот плод, чтобы заменить его другим, более запретным.
Но в этот теплый прованский вечер Колин не испытывал жалости к Селии. Пока он наслаждался экзотическими прелестями, гибкого тела исполнительницы канкана, у него для таких эмоций не было времени. Головка его пениса продолжала совершать набеги на потайные уголки прямой кишки Мартины, и Колин впервые с тех пор, как скрывался от закона, почувствовал признательность к своему кузену. Хотя ничто не могло сравниться со знойным отверстием ягодиц Селии, незаконно обретенные удовольствия оказались весьма приятными, особенно после того, как пальцы и язык его возлюбленной совсем недавно весьма основательно трудились перед публикой. Колин мог поклясться, что пробовал слюну Селии, когда впервые проник языком в пикантный мандарин Мартины. В это мгновение он больше всего надеялся, что Селия случайно зайдет в комнату во время напряженного действа и застанет их врасплох. Очи Селии широко раскрылись бы, увидев, как длинный язык Колина значительно углубился в любвеобильное заднее отверстие танцовщицы, слезы наполнили бы ее ярко-синие глаза, когда она вспомнила бы, как он очень хотел сотворить с ней то же самое. Действительно, если бы самка, задний проход которой сейчас принимал пенис Колина, не приглушила свои стоны, он дождался бы желаемого, ибо постель Селии находилась как раз по ту сторону стены, о которую ноги француженки выстукивали безошибочный ритм. «Селия, конечно же, слышит сочную музыку нашего анального слияния», — мстительно думал Колин. Не забыл ли он закрыть дверь на задвижку после того, как вошел?
