Эммануэль Арсан - Эммануэль. Римские каникулы
– Ты бы сделал так моей хозяйке, чтобы понравиться своей, – говорит он пронзительным голосом, заставляя юношу смотреть себе прямо в глаза. – Теперь, если я тебя отпущу, ты начнешь хвастаться и отомстишь ей завтра. Но я тебя не отпущу. Я хочу, чтобы ты почувствовал то, что сам был готов сделать.
Повернув его, он покрывает его анус маслом и жестоко пронзает его. Мальчик кричит от начала пытки и до ее конца, и едва карлик вынимает из него свой член, как он падает на землю как подкошенный.
– А теперь твоя очередь, – говорит карлик Марсии.
Лицо княгини, как зеркало: высокомерие зажимает все мышцы, но глаза выдают отвращение.
– Твои глаза цвета дерьма! – провоцирует Ягур.
Он наклоняет голову к своему члену, хватает его двумя руками и направляет в ее сторону. Стержень одеревенелый, вибрирующий, готовый к новым подвигам. С той же ухмылкой на губах Ягур медленно движется вперед… Марсия отступает на шаг, кладет руку на грудь и вдруг выхватывает старинный кинжал, который был спрятан у нее под одеждой. Эммануэль думает, что это оружие, символ предательства, часто находило себе применение на протяжении веков, что оно все покрыто кровью.
Зрители в ужасе вскакивают. Князь застывает и кричит:
– Разоружить ее!
Но спокойным жестом Моана кладет свою руку на руку князя, а потом просит:
– Нет! Оставьте ее! Давай же, Ягур!
Карлик отпрыгивает назад. Обнажив десны в отвратительной ухмылке, он вдруг весь сжимается. Его голова почти касается ног. И на этот человекоподобный мяч бросается Марсия, угрожая оружием.
– Не подходи, монстр, или я кастрирую тебя!
Не говоря ни слова, карлик делает шаг вперед. Кинжал находится в опасной близости от фиолетовой головки его члена. Марсии достаточно сделать движение рукой, чтобы отхватить ее, но у нее уже нет на это времени. Рука Ягура расслабляется, а затем быстро, как гремучая змея, хватает ее за запястье. Пальцы Марсии разжимаются, выпуская оружие.
И тут же карлик затыкает ей рот рукой, почти закрывая все ее лицо. Другой рукой он срывает с нее одежду, раздвигает ей бедра, и его член касается ее вульвы. Он на миг остается неподвижным на этом пороге, а затем с яростью врывается в нее, овладевая ею страшными толчками.
Он неумолимо скачет на ней, пока кулаки женщины не оказываются на его бедрах, чтобы лучше следовать за его ритмом. Затем Ягур жадно ее целует. И они вместе кончают в водовороте тел, оставляя на земле широкие полосы спермы. Эммануэль в это время умирает от удовольствия, а зрители вокруг поднимают дикий шум.
VIII
Несмотря на усталость, Сильвана на обратном пути ведет машину на высокой скорости. Уже наступило утро, когда маленький «Фиат» прибывает ко дворцу. Эммануэль вырвали из сна весьма необычным образом. Перед входной решеткой, загромоздившей почти всю дорогу до такой степени, что автомобили должны были замедлить ход, она видит толпу зевак, несколько остановившихся машин, фотографов, мобильную видеогруппу и три синих «Альфа-Ромео», которые легко узнаваемы: это «пантеры» полиции.
– Что происходит?
Эммануэль встревожена.
– Покажите, что вы в отчаянии. Заплачьте, если это возможно. А потом убегите в свою комнату, вам следует избежать встречи с ними…
Сильвана отдает эти приказы с механической сухостью.
– А от чего я должна быть в отчаянии?
– Вы узнаете новости.
Сильвана делает умелый маневр, и ей удается припарковать «Фиат» перед решеткой. Она начинает нетерпеливо сигналить.
– Я не могу сказать вам больше. Я во многом полагаюсь на фактор внезапности, чтобы ваша реакция была более естественной.
– Очень хорошо, – отвечает Эммануэль. – А что будет, если я расхохочусь вместо того, чтобы изображать доисторическую плакальщицу?
– Это обратится против вас. И против вашего мужа, – холодно отвечает ее собеседница.
Группа зрителей заставляет ее остановиться. Она опускает стекло автомобиля.
– Что происходит?
– Ограбили виллу.
– А что украли?
– Украли статуэтки! Об этом уже сообщили газеты!
– Там их было на миллионы!
Люди расступаются. Рядом с решеткой ворот два полицейских в форме при содействии слуги стараются отогнать аудиторию. Решетка открывается, и «Фиат» въезжает в парк. Инспектор в штатском направляется к ним. Другие люди выходят из дома и окружают двух молодых женщин, как только они выходят из автомобиля. Один из них держит в руках газету. Эммануэль несложно изобразить страх. Сильвана переводит на французский отдельные фразы помощников, журналистов, фотографов, полицейских, домашних слуг:
– Похитили коллекцию танцовщиц!
– Отключив систему электронной сигнализации…
– Никаких следов…
– Кража произошла этой ночью…
– Камердинер обнаружил кражу утром, делая работы по дому…
– Украли только эти статуэтки…
– Полиция уже арестовала подозреваемого…
Сверкают вспышки. Эммануэль закрывает лицо руками и бежит к дому. Журналисты преследуют ее. Но Сильвана тут же кричит:
– Оставьте ее в покое… Убирайтесь отсюда все!
Внутри дворца также толпится множество полицейских в штатском и в униформе. Эммануэль торопливо проходит, изображая отчаяние. Она поднимается на второй этаж. Ее сердце бьется, готовое вырваться из груди. Она ненавидит Сильвану за то, что та предупредила ее только в самый последний момент. Месть ли это? Да, конечно: постоянно подстрекая ее, ревнивая Сильвана не вынесла ее измен у князя Маджоре.
Эммануэль расстроена, и она, сама того не желая, проходит в гостиную, поскольку она не помнит другого способа попасть в свою комнату. А там она падает на пол и начинает рыдать.
* * *Окончательно избавившись от назойливых журналистов, Сильвана присоединяется к ней. Она листает охапку газет, тех, что вышли в первой половине дня, не скрывая своего удовлетворения.
– Смотрите!
На первой странице «Вечернего курьера» размещена большая фотография Эммануэль в тот момент, когда она узнает о краже танцовщиц. Выражение ее лица, недоверчивое и обеспокоенное, изменило ее привычные черты. «Таймс» также сообщает о фактах кражи. Эммануэль предпочитает узнать о подробностях преступления из этого издания, а не разбираться в итальянских текстах. В первом разделе статьи приводятся данные об истории статуэток, их ценности, а далее следует подробный рассказ об их исчезновении. Кража была обнаружена в семь часов утра, когда камердинер, которому была поручена уборка дома, вошел в салон, дверь которого была заперта на ключ, и увидел разбитые окна, опрокинутые холсты. Несмотря на сверхсложное устройство электронного наблюдения, сигнализация не сработала: вор или воры, слишком хорошо осведомленные о системе сигнализации, сумели отключить ее при проникновении в помещение. Предварительное расследование полиции показало, что стекла были вырезаны при помощи алмаза. Никаких отпечатков пальцев, за исключением отпечатков слуги, который, растерявшись, передвинул несколько осколков стекла. Одно из окон было открыто: похоже, что его защелку взломали. Впрочем, изрядно испорченная коррозией, она легко поддалась усилиям преступников.
