Сильвия Дэй - Гордость и наслаждение

Джаспер ввел ее в дом и проводил в свой рабочий кабинет. Вид его поразил Элизу: сочетание синих тонов обивки и красного дерева выглядело странным, но в то же время удивительно подходило Джасперу. Большое кресло с высокой спинкой и пышные диваны казались удобными и практичными. Элиза мгновенно поняла, что в этой комнате Джаспер проводит очень много времени, и ей тут же захотелось изучить здесь каждый уголок.

Джаспер вошел в кабинет следом за Элизой и опустил ладони ей на плечи. Застыв в ожидании, она услышала, как Джаспер медленно, глубоко вдохнул, словно смакуя ее запах. Очень на него похоже: он ведь полагается на свою природу и остроту восприятия, как все хищники и вожаки стай. Элизе нравилось это его качество, как и то, что Бонд способен вызывать в ней столь сильные ощущения.

– Вы позволите? – спросил Джаспер, имея в виду плащ Элизы.

Она кивнула.

Джаспер осторожно откинул ее капюшон, свет упал на лицо девушки. Джаспер помедлил. Все его существо излучало откровенное напряжение. Снимая с Элизы плащ, он сумел придать этому простому действию глубокий интимный смысл. И тут Элиза поняла, что Джаспер позвал ее вовсе не для разговора о неотложном деле. Вслед за плащом он намеревался понемногу снять с нее и все остальное.

Она громко вздохнула, чувствуя сладостную дрожь.

Подбородок Джаспера коснулся ее макушки. Его ладони мягко обхватили плечи Элизы.

– Ты останешься? – хрипло спросил он.

Элиза колебалась всего одно мгновение, потом прошептала:

– Да.

Глава 8

Сказав это, Элиза сразу почувствовала, как расслабился Джаспер, но сама расслабиться не могла. Ведь она только что согласилась отдаться человеку, которого едва знала! Впервые в жизни она отбросила здравый смысл и позволила чувству руководить собой. Точно так же, как всегда делала ее мать.

Но мысль о матери Элиза отогнала. Она приняла решение и не станет об этом жалеть.

– А что бы ты сделал, если бы я сказала «нет»?

– Постарался бы тебя переубедить.

Пальцы Джаспера ловко развязали шнурок. Плащ Элизы скользнул вниз, и Джаспер подхватил его.

Повернувшись, Элиза смотрела, как он кладет ее черное бархатное одеяние на светло-голубой диванчик.

– Но я согласилась на нечто такое, о чем ничего не знаю, – напомнила она. – Так что, возможно, я еще передумаю.

Джаспер подошел и обхватил ее лицо ладонями:

– Если это случится, я отступлю. Но я намерен сделать так, чтобы ты сама умоляла меня продолжать.

Отклик ее тела на эти слова оказался таким яростным, что застал Элизу врасплох. А Джаспер, будто желая немедленно подтвердить слова делом, завладел ее губами. Его язык мгновенно проник внутрь… Замерев от неожиданности этой галантной атаки, Элиза схватила его за запястья, чтобы удержать равновесие. Из груди ее вырвался легкий стон, но его заглушил ответный стон Джаспера.

Так же внезапно он выпустил Элизу и отстранился. Утратив опору, она пошатнулась. Грудь Джаспера вздымалась, глаза под полуопущенными веками сверкали.

– Это мой кабинет, – хрипло произнес он. – В нем я провожу большую часть времени, когда дома.

Элиза не сразу осознала сказанное: слишком внезапно он отступил и переменил тему.

– Он тебе подходит, – наконец сумела выдавить она.

– Идем. – Джаспер протянул ей руку и повел из кабинета назад, в парадный холл.

Здесь у стены стояли напольные часы в высоком футляре, большой пристенный стол с серебряным подносом, подставка для трости: удобно и без лишней роскоши.

– Гостиная там, – сказал Джаспер, увлекая Элизу вперед по мраморному полу, покрытому круглым абиссинским ковром.

В камине пылал огонь, освещая разбросанные по двум столикам игральные карты, как будто игроки ненадолго вышли и сейчас вернутся. Комната, заставленная тяжеловесной, солидной мебелью, была отделана в желтых и кремовых тонах и содержалась в чистоте и порядке.

– Обычно здесь сидит кто-нибудь из моих служащих, – пояснил Джаспер, – поэтому внизу всегда шумно. Сегодня тут пусто впервые за многие годы.

– О… – Элиза поняла, что он отослал своих людей из-за нее. – А когда они вернутся?

– Еще не скоро, я отправил их надолго.

У Элизы вдруг повлажнели ладони. А поскольку Джаспер держал ее за руку, от него это укрыться никак не могло.

– Ты был так уверен в моей капитуляции?

– Совсем нет, но должен был подготовиться на всякий случай. – Он повел ее дальше. – На этом этаже еще столовая и бальный зал, но ими я не пользуюсь, так что они даже не обставлены.

Они подошли к лестнице и начали подниматься. С каждой ступенькой волнение Элизы усиливалось. Ее дыхание участилось, щеки разгорелись. Казалось, каждый шаг по этой лестнице приближает ее к решению судьбы, поворачивать назад поздно. Но как ни странно, сознание этой неотвратимости несло с собой чувство освобождения. Весь этот день она думала о Мелвилле, Реджине, Монтегю, взвешивала различные доводы и соображения. Но в чем, собственно говоря, заключались предложения и советы этих людей? В том, чтобы отбросить всякие надежды на самостоятельный выбор пути и вести себя так, как принято в обществе.

– На четвертом этаже, – сказал Джаспер, – три спальни и комната для гостей, переделанная из бывшей детской. Иногда мои люди здесь задерживаются, но сейчас никого нет и ты можешь осмотреть все комнаты, если хочешь.

Если он нарочно тянул время, чтобы дать Элизе успокоиться, то напрасно: с каждой минутой ее нетерпеливое волнение лишь возрастало.

– Но зачем мне их осматривать?

– Неужели ты не заметила в моем доме ничего необычного? – Джаспер бросил на нее внимательный взгляд.

– Дом чудесный и прекрасно обставлен, но почти ничего не говорит о своем хозяине. Здесь нет ни портретов милых тебе людей, ни пейзажей, ни безделушек. Придя сюда, я надеялась по виду твоего жилища побольше узнать о тебе, но не узнала почти ничего.

– Зато ты узнала, как мало меня интересуют вещи. Здесь ничего нет, потому что меня не привлекает ничего из того, что выставляется в витринах и украшает дома других людей. – Джаспер остановился посреди лестницы. – Думаю, тебе это вполне понятно. Ведь и ты сама не увлекаешься вещами ради вещей: ты одеваешься ради удобства, а не тщеславия, и все перемены в обстановке кабинета, который раньше принадлежал Мелвиллу, продиктованы тем же.

– Но ведь многие считают, что произведения искусства и милые пустячки создают в доме уют. У меня тоже есть несколько безделушек, которые мне просто приятны.

– А я для тебя тоже такая безделушка? – спросил Джаспер, и его глаза потемнели. – Бесполезная, но приятная?

– Да.

Джаспер снова двинулся вперед. С площадки третьего этажа Элиза взглянула вниз: кроме канделябров, ничто не оживляло пустые стены холла, затянутые зеленым дамаском.