Александра Соколова - Просто мы разучились прощать
Недовольный голос Виталика мигом погасил веселье. Ксюша с Аллой переглянулись, но промолчали.
– На июльскую игру все едем?, – Лёка быстро съехала с темы, – Или опять будут отмазки?
– Не смотри на меня так!, – Ксюха недовольно дернула плечом, – Я по-любому еду.
– Толкиен – форева, – поддержала Алла, – Едем все.
Женя потянулась и промолчала. Их поездка или непоездка даже не обсуждалась – Вита-лик был ярым толкинистом, и сумел завоевать определенное уважение в этой среде. В основном благодаря физической силе и определенной «безбашенности» – в одиночку он мог устоять против трех-четырех соперников. Сама Женька тоже любила ролевые игры, но при этом ей гораздо больше нравились посиделки у костра, песни под гитару и пропахший дымом крепкий, кирпичного цвета чай.
– Ребят, а давайте чайку попьем?, – словно откликаясь на Женины мысли предложила Лёка.
– Давайте, – отозвалась Ксюха, – только чашки надо помыть.
– Я помою.
Женя резко соскочила с кровати и Алла проводила её веселым взглядом. Уж она-то знала причину такой поспешности: в последнее время девчонки часто ругались из-за Женькиного нежелания убирать комнату и мыть посуду.
– Я тебе помогу, мелкая, – прокряхтела Лёка, собирая посуду.
– А я тогда за пряниками схожу, – Алла заразилась общим энтузиазмом и, прихватив кошелек, понеслась в магазин.
Виталик и Ксюша остались вдвоем. Молчали некоторое время, смущенно буравя взглядами противоположные стены комнаты. Между ними до сих пор остались невыясненные отношения, но если девушке очень хотелось расставить всё по своим местам, то парень был явно против – он не любил разборок. Особенно когда и так всё ясно.
– Значит, ты теперь будешь всегда с ней?, – набралась смелости Ксюша.
– Всегда – понятие растяжимое.
– Ты же говорил, что не любишь её…
– А ты нарочно сейчас решила об этом поговорить?
– А когда? Когда?, – Оксана вскочила на ноги и возбужденно заходила по комнате, – Ты же у нас неуловимый Джо, то есть, то нету тебя.
– Ксю, давай не будем, ладно? Я теперь с Женей. Между мной и тобой давно ничего нет.
– Но ты… Ты же говорил… Что это несерьезно… Ты же…
Ксюшины глаза наполнились слезами, задрожали руки – и она выбежала вдруг из комнаты, сбивая плечом входящую Лёку.
– Что случилось?, – Лена проводила изумленным взглядом ревущую Оксану и уставилась на абсолютно спокойного Виталия.
– Ничего. ПМС, наверное. Бывает.
Чаепитие прошло в полной тишине. Женя откусывала кусочек пряника и отдавала остаток довольному Виталику. Алла тихонько подсмеивалась над этой идиллией, но подколоть не решилась. Слишком хорошо знала, что может за этим последовать – взрывной характер Виталия был известен всему студгородку.
А в коридоре, уткнувшись носом в Лёкино плечо, ревела взахлеб Ксюха.
– Ксюш, ну прекрати… Ксюш… Ну это же сразу было понятно… Ну они же уже целый год встречаются… Ксюш…
– Он говорил… Что это несерьезно… Что он её не любит… Он говорил, вернется…
– Ксюха, блин!, – Лёка ощутимо встряхнула ревущую девушку и уставилась в опухшие от горя глаза, – А ну прекращай! Ни один человек не стоит того, чтобы из-за него так убиваться. Ушел Веталь – и скатертью дорога. Вон их, таких Виталиков, полунивера ходит.
– Ты не понимаешь!, – рыдания усилились, Ксюша опустилась на пол и присела на корточки, утягивая за собой Лёку, – Он самый лучший… Таких больше нету…
– Ну да, конечно. Ксюх, послушай меня – еще раз говорю – таких как он полунивера. А ты такая одна. Ты на себя посмотри просто – такая девушка красивая. Добрая. Нежная. Да лю-бой будет рад с тобой рядом просто быть.
– Правда?, – всхлипнула Ксюша.
– Конечно! Ты очень красивая. И волосы у тебя светлые-светлые, как тонкая паутинка… И глаза такие, что хочется смотреть, не отрываясь… Ты на лебедя похожа… Белого, статного лебедя…, – Лёка говорила, не задумываясь и пропустила момент, когда рыдания стихли, и руки обвили плечи, и губы вдруг оказались в опасной близости от губ…
– Ксюха… Ты чего? С ума сошла?
Но не остановить уже ласковых рук и поцелуев, пропитанных слезами… И нет сил сопротивляться, и Лёкины ладони уже расстегивают рубашку, касаясь горячего тела, и только тихие стоны слышны в темноте коридора…
***Постепенно всё встало на свои места. Закончилось лето, листья на деревьях окрасились в охровый цвет и азовский залив привычно зацвел зеленым цветом и резким осенним запахом.
Исчезли последние редкие курортники с Солнечного пляжа, прибрежные ларьки и кафешки закрылись наспех приколоченными на окна досками и только горожан и студентов можно было встретить на каменной лестнице и у уставших за лето огромных солнечных часов.
Женька была счастлива. Она всегда любила тихую и спокойную осень. И – больше все-го – осенний Таганрог. Даже по сравнению с полузабытым родным Пятигорском, Таганрог как-то быстро стал для неё роднее и ближе. Еще на первом курсе она полюбила лавочки вдоль набережной, на которых так весело было сидеть со свежим батоном и пакетом молока. Полюбила тесные старые улочки, наполненные историей – почти на каждом доме блестела табличка, рассказывающая о том, кто жил здесь много лет назад. Полюбила трамвайные рельсы, пролегающие почти на каждой улице, студгородок, веселые компании студентов, с извечным пивом в руках гуляющих на октябрьской площади. Всё это было очень родным и своим. Как будто вечным.
И люди вокруг как будто заразились Женькиным настроением – исчезли из компании ссоры, недомолвки. Ксюха успокоилась, забыла Виталика и полностью отдалась новому чувству. Ни на шаг не отходила от Лёки – держала за руку, заглядывала в глаза и по-детски радовалась малейшей ласке, малейшему знаку внимания.
Женя была поражена. Но сумела спрятать своё удивление и лишь однажды спросила Лёку – «зачем?». «А почему бы и нет?», – был ответ и этим закончились все расспросы.
Алла была занята разгорающимся романом с молодым лаборантом кафедры физики и восприняла новую пару как нечто само собой разумеющееся и даже вопросов задавать не стала. Виталик же если и был удивлен, то никак этого не показал. Но начал гораздо спокойнее и с большим уважением относиться ко всем девчонкам вокруг себя.
Они всегда были вместе: Виталик, Женька, Лёка и Ксюха. После лекций вчетвером гуляли по Таганрогу, собирали опавшие листья для букетов, пили пиво и джин-тоник на набережной. Иногда вдруг собирались и уезжали на электричке в Ростов или автостопом в Новошахтинск. Уходили в долгие лесные походы, пугая редких дачников торчащими из рюкзаков самодельными мечами и секирами. Долго, до одури, тренировались, отрабатывая новые удары и движения.
