Прощальные слова (ЛП) - Райан Шери Дж.
Кажется, я никогда в жизни не вскакивала так быстро. Кресло, в котором я сидела, ударилось о стену позади меня, включив тревожную кнопку, вызывающую медсестру.
— Что? — Я смотрю между ними двумя. — Ты что, издеваешься? Это же шутка, да?
Джексон, сложив руки на груди, тихо смеется с закрытыми глазами, а бабушка улыбается, как нашкодивший ребенок.
— Попалась, — говорит она.
Все еще смеясь, Джексон подходит ко мне сзади и задевает мое бедро, когда тянется к кнопке вызова. Прикосновение его руки приятно согревает через тонкую ткань штанов для йоги. Это тепло разжигает в моем теле огонь, которого я не чувствовала раньше.
— Так, теперь, когда с розыгрышами покончено, пришло время проверить показатели, — усмехается Джексон, глядя на бабушку. А я хватаюсь за сердце, ставя кресло на место. Все еще смущаясь, не говоря ни слова, я сажусь и пристраиваю свою сумку на кровати, чтобы занять себя, пока Джексон проверяет состояние бабушки. — Все выглядит хорошо. Если показатели продолжат улучшаться, мы сможем вскоре перевести вас из отделения интенсивной терапии.
— А ты все еще будешь моим врачом? — спрашивает бабушка.
— Конечно, — кивает он. — Я ваш кардиолог, так что вы останетесь со мной.
— Именно это мне и хотелось услышать. — Я упираюсь локтями в бедра и опускаю голову на руки. Совершенно очевидно, что мама и бабушка одинаково решительно настроены на то, чтобы устроить мой брак. По крайней мере, на этот раз они выбрали удачный вариант. — Ну что ж, приятно было снова тебя увидеть. Эмма как раз собиралась немного почитать мне, но я с нетерпением жду нашей следующей встречи.
Джексон смеется со слов бабушки, как, похоже, и все остальные на этом этаже. Не представляю, что бы она делала, не будь у нее зрителей и человека, который бы постоянно становился объектом ее шуток.
— Эмма, можно тебя на секунду? Потом я верну тебя к твоим читательским обязанностям.
Я встаю с кресла, все еще не понимая, злиться мне или смеяться:
— Не волнуйся, я никуда не денусь, — заявляет бабушка.
— Я и не волновалась, — высовывая язык, говорю ей, когда выхожу из комнаты.
Джексон направляется в зону ожидания, и я начинаю переживать, что у него могут быть плохие новости о состоянии бабушки, хотя он не выглядел обеспокоенным, когда просматривал отчеты.
В приемной больше никого нет, и он закрывает за нами дверь.
— Все в порядке? — спрашиваю я, чувствуя, как слова застревают у меня в горле.
— Да, она в полном порядке, учитывая то, что ей пришлось пережить вчера. Честно говоря, думаю, она полностью поправится.
— О, — выдохнула я, хватаясь за вырез рубашки. — Слава богу.
Я делаю еще несколько тяжелых вдохов, прежде чем вспоминаю, что Джексон позвал меня для разговора.
— Так о чем ты хотел поговорить? — Может быть, о том, что его личная жизнь была выставлена на всеобщее обозрение сегодня утром без моего ведома? Надеюсь, что нет.
— Вчера вечером я сглупил, — неожиданно произносит он.
Разочарование заполняет мою грудь, и сердце словно раскалывается на части. Прошлая ночь была слишком тяжелой.
— Прости, мне не следовало впутывать тебя в эту историю или…
— Что? — недоуменно спрашивает он.
— Извини, если я причинила тебе неудобства.
— Ты доставила мне невероятное неудобство, — соглашается Джексон, положив руки на бедра.
Его слова потрясли меня, потому что вчера вечером я старалась быть предельно осторожной. Я не хотела показаться отчаявшейся, какой меня, вероятно, выставила бабушка, и честно рассказала ему о Майке. Даже не знаю, что могла бы сделать по-другому. Свидания — явно не мой конек, и я уже представляю, как буду носить звание Безумной Кошатницы.
— Прости, Джексон. Я постараюсь больше тебя не беспокоить. Я не хотела создавать проблем… честно.
— Ты и должна сожалеть, — говорит он совершенно искренне. — Я пытался поступить правильно вчера вечером, и в результате не смог заснуть оставшиеся мне несколько часов. Это из-за тебя я сегодня утром уже выпил шесть чашек кофе.
— Я пойду, — торопливо говорю ему. — Мне только нужно немного почитать бабушке, а потом ты меня больше не увидишь.
— Нет, — возражает он.
— В смысле?
Блеск в глазах Джексона приковывает меня, и я пытаюсь понять выражение его лица. Я делаю пару шагов назад, но он следует за мной, отчего мое сердце начинает бешено колотиться. Я не понимаю, что он задумал. Упираюсь спиной в дверь, а он продолжает надвигаться.
Он касается ладонями моих щек и заставляет наклониться к нему. Прижавшись ко мне всем телом, Джексон медленно опускает свое лицо, и мне кажется, что мое бешено колотящееся сердце остановилось, и может быть, перестали работать легкие. И, наверное, потребуется реанимация из-за пережитого шока.
Джексон приникает к моему рту, и я вдыхаю легкий аромат одеколона, а вместе с ним и кофе, который он, должно быть, пил — я ощущаю вкус, но никакие другие органы чувств не работают.
— Ты вскружила мне голову, и я понял, что если не пожелаю тебе спокойной ночи… — Не давая мне возможности осмыслить сказанное, он касается моих губ, запускает пальцы в волосы, и я ничего не чувствую, кроме его поцелуя. Что со мной происходит? Мне нужен воздух, но я не хочу, чтобы Джексон останавливался. Мои колени слабеют, и я позволяю своему телу обмякнуть. Джексон обнимает меня за спину, удерживая в вертикальном положении, когда моя голова ударяется о деревянную дверь. Должно быть, я наслаждаюсь самым правильным поцелуем, потому что все остальные в моей жизни до этого момента не идут ни в какое сравнение. Это нечто большее. Два человека переживают нечто прекрасное и страстное, о существовании чего я даже не подозревала.
Не знаю, сколько минут я не дышала, не чувствовала, не слышала, не видела, но когда мы разомкнули уста, на губах осталось жгучее покалывание. Я лишилась дара речи и даже не уверена, что помню, как говорить.
— Вау, теперь мне гораздо лучше, — сообщает Джексон. Затем берет меня за руку и оттаскивает от двери, после чего в последний раз целует в щеку. — Пожалуй, мне потребуется еще одна чашка кофе.
— Да, — отвечаю я, немного рассеянно. — Кофе.
— Дам тебе возможность вернуться к чтению, а сам побуду здесь несколько минут. — Заявление кажется мне странным, а поскольку я пытаюсь понять, о чем он говорит, то, вероятно, выгляжу немного глупо, так как Джексон добавляет:
— Извини, медицинская форма не оставляет места для воображения, и я не могу покинуть эту комнату без риска для своей работы.
Я смотрю на него, все еще не понимая, пока не замечаю, о чем он говорит.
— О! — говорю я с таким видом, будто только что узнала ответ на вопрос о жизни. — Прости! — Я хватаюсь за ручку двери. — Ох черт, да, я чувствую то же самое, просто это не так заметно. — Боже мой, не могу поверить, что я только что это сказала. Мое лицо, наверное, краснее пожарного гидранта.
— Повезло тебе, — сквозь смех говорит Джексон. Его щеки тоже покраснели, и это скорее очаровательно, чем смешно, но я не могу перестать хихикать.
— Увидимся чуть позже. Удачи с… да. — Я позволяю двери закрыться и сжимаю губы, ощущая эффект от поцелуя, пока бездумно возвращаюсь в палату бабушки. Ничего себе. Вау. Мне нужно притвориться, что я просто разговаривала с Джексоном, а не переживала лучший поцелуй за все свои тридцать один год, но никак не могу стереть с лица довольное выражение.
Я вхожу в палату, а бабушка терпеливо ждет меня, сложив руки на коленях. На ее губах застыла бесстрастная улыбка, но она ничего не говорит.
Я сажусь и достаю ее дневник, тоже не говоря ни слова.
— Ты можешь продолжить с того места, на котором остановилась. Не волнуйся, — говорит она.
— Ты уверена? — спрашиваю я.
— Да, и еще, милая, у тебя на щеке небольшое пятнышко помады. Вот, — протягивает она салфетку, и прижимает ее к моему лицу. Судя по растянутым губам и глубоким ямочкам, она прекрасно понимает, что произошло. Просто идеально.
