Дровосек для Булочки
Да, праздник может быть не таким праздничным, как предполагалось. Может быть, ей по-тихому уйти к себе?
Терехова разрывало от негодования, эта… эта бля… даже слова нет культурного, чтоб назвать свою бывшую жену, которая была застукана под столом его же заместителя с его же, того самого заместителя, членом во рту.
И вот сейчас, спустя год, она наглым образом требует половину его, построенного на крови и поте, бизнеса.
Тварь.
Мол, она все это время думала и вот решила, что ей он нужен, и что если Семен не будет по-хорошему отстегивать ей денег, она пойдет в суд, и у нее есть некие документы, свидетельствующие о том, как он, честный бизнесмен, не выплачивал налоги и как засоряет окружающую среду.
– Тварь! Тварь!
Терехов схватил топор, взял чурку, начал ее раскалывать – со всего маха, на выдохе, так что удар отдавался во всем теле. Нет, он не позволит ей этого сделать. Он раздавит ее, как гниду, и своего бывшего друга, чьими словами она говорит, который был, сука, его заместителем.
Немного спустив пар, умылся снегом, зачерпнув его в рот, прожевал. Ничего, все будет хорошо, у хороших людей плохо не бывает.
– А ну, стоять! Что за побег из курятника?
– Я… я думала, что ты захочешь побыть один.
Сима мялась, она правда чувствовала, что после таких диалогов и реакции на них человеку необходимо побыть одному со своими мыслями. А тут она с «Оливье».
– Один я уже был целый год. Не хочу больше. Иди ко мне.
Несколько шагов, тяжелая ладонь на затылке, жаркий поцелуй, Терехов кусает губы Серафимы, проникая языком, бесстыже лаская и посасывая.
Перед глазами у Виноградовой мигают яркие огни гирлянды, а в голове песенка про пять минут.
«Господи, пусть так будет всегда!» – кому первому на ум пришла эта фраза, уже неизвестно.
