Би Сяошэн - Цвет абрикоса
Черед дошел до Цю Чуня. Тот поднялся и прочел так:
Ворота, ворота Лояна -нет им числа.Река струит воды,быстра и светла.Не хватит и жизни,осмотреть все окрест.Красавицы бродят по дамбе -украшение здешних мест.
Цю Чунь тоже осушил до дна бокал.
- Я просто посмешище на этом собрании, - сказал он. - Мои стихи никуда не годятся.
- Не нахожу, - ответил ему студент. - Картина, вами нарисованная, пронизана чувством, а в ритме слышны мерные удары каменного гонга. Теперь черед Фэн Хаохао.
Та стала отнекиваться:
- Нет. Пусть лучше начнет Паньпань.
- Этот разговор напоминает длинное предисловие. Зачем тянуть время? - заметил кто-то.
- Хотите посмеяться надо мной? Ну ладно. - Паньпань встала и прочла:
Сады и дворцы Лояна -дорога меж них одна.Стража с колотушкамибродит по ней до утра.Красавиц любят в лодках,их любят и в садах.А тот, кто самый ловкий,ночует в теремах.
- Похоже, не только слух гостей осквернила, но и досадила их взору, - сказала она.
- У тебя, - сказал ей студент, - настоящий талант. Все поздравили ее, также найдя ее необыкновенно даровитой. Велели сказать слово Фэн Хаохао.
- Повинуюсь, - ответила та и прочла:
Из перьев зимородказаколка - в цвет наряда.Брожу однапо улицам Лояна.В тени деревлюбуюсь красками цветов.Закатной порой на рекевстречаю удальцов.
Студент был восхищен и горячо ей аплодировал. Девицы - прехорошенькие чаровницы в шелках - вполне соответствовали своей славе и на многих пирах были подлинным украшением собрания. Услышав похвалу из уст студента, каждая из прелестниц одарила его долгим взглядом: так катит воды стылая река осенней порой. Студент был изрядно пьян. Он уставился на девушек, не в силах отвести взгляд: пылал страстью, точно костер. Подумал про себя: "Как славно было бы хотя бы с одной из них провести ночь". Между тем празднество затянулось, все были сыты и порядочно пьяны. День сходил на нет, и начало темнеть. На небе высыпали звезды. Цю Чунь на правах хозяина радостно возгласил:
- Прошу господина Юэшэна посетить вместе с нами гнездышко девиц, как говорится в таких случаях, "вкусить аромат", предавшись любовной радости.
- Я так налит вином, - ответил тот, - и еще не воздал вам за угощение сторицей, потому пристойно ли принимать второй подарок?
- А разве не с вами мы заключили союз побратимства? - заметил Ван Шичунь. - Если не последуете нашему слову - мы не друзья навек.
- Господин Фын! - вмешался Цю Чунь. - Здесь вы все равно что в доме нашего драгоценного старшего брата, потому не препятствуйте его добродеянию. Где мы сейчас? Все равно что в заброшенном захолустье. И давайте позволим себе немного радости. Так что не отнекивайтесь и не отталкивайте руку, вам протягиваемую.
Студент под напором друзей вынужден был дать согласие. Промолвил:
- Много благодарен за оказанное благодеяние, сторицей отплачу за расположение ко мне.
И с этими словами он велел слуге Фынлу отправляться к госпоже Лань и сказать, что он задержится.
А Ван Шичунь, студент и другие, весело пошучивая друг над другом, отправились туда, куда собрались. И в скором времени они уже были в переулке Цзиньсюфан, а именно в заведении "Сад наслаждений". Фэн Хаохао и ее подруга Паньпань уже приветствовали их. Ван Шичунь, Сюэ Нань и Хань Тянью, упившись вином, решили:
- Нам нет нужды здесь оставаться. Жара непомерная, и мы вас покинем. Завтра увидимся. Цю Чунь и вы, господин Фын, оставайтесь. - И с этими словами приятели удалились. Цю Чунь потащил Паньпань в заднюю комнату. Студент и Хаохао приютились в другой. Служанка принесла им чаю. Те выпили чаю, а потом сняли верхнее платье и возлегли на циновке из крапчатого бамбука тонкой выделки. Он привлек ее к себе и обнял. Хаохао возжелала его любви и быстро стянула с себя нижнее платье. Она была нежна, и ее кожа сияла, точно застывший жир. В бликах луны тело светлело, словно кусок драгоценного нефрита. Она высоко воздела "золотые лотосы" и открыла ему вход в то место, которое за красоту и пышность подчас именуют нефритовым чертогом. Нежная прелесть певички очаровала студента и вдохновила. Он положил на язык снадобье весенних радостей[35] и гордо торчащее орудие любви направил точно по назначению. Почувствовав в себе его жезл, она сделала легкое движение и заглубила его до предела. Ощущение полноты лона доставило ей невыразимое удовольствие. Янское орудие само двигалось в ней и, казалось, жило своей независимой жизнью. Оно то выстреливало в нее, то сжималось до самого малого. Заполучив эту драгоценность, Хаохао подумала: "Я ведь знаю всех самых знаменитых повес и гуляк округи, но из них, даже самые шустрые, после десятого раза скисали. А этот не знает отдыха". Хотя студент недвижно лежал на певичке, его плоть беспрестанно двигалась в ней. Скоро ее нутро запылало, точно внутри у нее находилась жаровня. Его плоть двигалась и жила в ней сама по себе, и чем больше он так делал, тем длиннее становилось удилище. Вдохновленная и радостная, певичка спросила его:
- Господин Фын? Вы, похоже, среди тысячи один такой? Наверное, еще в прежнем перерождении владели ключом к душе вашей рабыни. Я прямо-таки размякла под вами. Никогда со мной такого не было.
- Посмотри на этот драгоценный ключ!
Хаохао приподнялась и, увидев то, что он вытащил, ахнула и воскликнула:
- Ай-яй! Потомок заячьего племени! Да с этой штуковиной ты прекрасный работник во всяком хозяйстве! Да в нем семь-восемь цуней! С тех пор как я вступила туда, где "стелется над цветами туман", не ведала, что на свете существуют подобные экземпляры. То-то мне так отрадно. Прошу вас, верните его на прежнее место!
Студент с удвоенной энергией исполнил просьбу, подмял ее под себя и толок в ее ступке во всю возможную силу. Певичка вошла в раж и с неистовой энергией встречала своего гостя. Она давно уже была на грани потери сознания, в конце концов он сокрушил эту нефритовую гору, и только тогда в ней иссякло вожделение. Студент, как говорится, "отвел солдат с поля боя", но скоро начал все сначала. Он схватил Хаохао и уложил рядом с собой на изголовье. Она протянула ручку, которую можно было сравнить с куском резного нефрита, и, взяв пальчиками удилище, поиграла им немного. Улыбаясь, сказала:
- Уж не из тех ли вы, кто "ищет небожительниц подле ворот" и "срывает цветы под луной"? Изрядно искусны в любовных утехах. Сколь долго я пребываю среди певичек, сколь много перебывало у меня гостей, а такого молодца не встречала. У иных орудие тверже дерева или камня, а длиной - не более пяти цуней, у других - вначале твердо стоящее, а потом никнет, словно бы от недуга. И скажу прямо: ни разу не испытывала я полного наслаждения. А у вас же все наоборот. Чем дольше играете со мной, тем оное у вас тверже. Поистине то наибольшая драгоценность в мире, коей вы, господин, обладаете. Отныне хотела бы не разлучаться с вами и везде и всегда следовать за вами, хочу служить вам, как говорится, "до ста лет". Как вы на это посмотрите?
