В теле пацана 4 (СИ) - Павлов Игорь Васильевич

Выдал, так выдал. Но пусть лучше испугается.

— А как же любовь, Крис? — Спрашивает жалобно. — Неужели мир мужчин так жесток?

Вздыхаю. Может зря я так? На то она и молодость, чтобы делать ошибки?

— Любовь придёт, малышка, — говорю ласково. — Настоящая, живая, чувственная. Когда он не сможет и минуты без тебя, как без воздуха. Когда он будет жертвовать ради тебя всем. А вот это, — на букет показываю. — Пыль в глаза. Не ведись, не думай, что этим он для тебя мир перевернул. Он просто деньги заплатил, быть, может, даже и не знает, что за цветы от него привезли. В этих подарках души нет. Ничего от своего «я» не вложено. Согласна?

Кивает.

— Что мне делать, Крис?

— Принять роль циничной и неприступной суки до конца. Вернее до тех пор, пока ваш брачный союз не будет на бумаге со всеми вытекающими.

Снова кивает.

— И малышка… в этом платье ты сегодня не пойдёшь.

— Ну почему?

— Тебя пытаются пометить, не ведись. Ты ничья, и сама решаешь, что одеть. Поэтому мы сейчас перекусим и поедем покупать тебе штанишки, да такие, дабы в твою попочку всё впилось. Чтобы нашим самцам ходить неудобно было.

Секунды три Инесса соображала, а затем звонко рассмеялась.

Поцеловал в солёную щёку. Обняла меня крепко в ответ. Вжалась вся, аж сердце моё взвыло.

Почему не бросил всё на самотёк, оставив её на растерзание? Я ж та ещё тварь бессовестная и циничная. Видимо, есть во мне ещё что — то светлое.

К парному свиданию готовимся ещё тщательнее, чем к первому выходу.

Мне проще: классический тёмный костюм, белая рубаха и немного дикарского обаяния.

Инессе же штаны подобрали только в третьем магазине. А затем помчали к нашему геюшке красоту обновлять.

Выдохнул с облегчением, увидев его на месте, и подумал, что пора бы и местную курьерскую службу осваивать. Под вечер только они и гоняют по улицам с посланиями, как живые, но медленные смс–ки.

Из гостиницы мы вышли в назначенное Мостином время.

Конечно, член Сотни не предполагал, что с Инессой под руку выйду и я. Поначалу, вероятно, подумал, что проводить. Но выяснив адрес, я радостно воскликнул:

— Так мне тоже туда! Не подбросите?

— Простите, сэр Кристиан, но у меня нет лишних билетов, — попытался отбиться тирсец хоть как — то.

— Не переживайте, леди Гертруда ждёт меня там же, куда намылились и вы, — ответил весело.

И сразу же ощутил его негодование, которое тот попытался отчаянно скрыть.

— Что ж, попробуем потесниться, — выдавил Мостин и подал руку Инессе, чтобы завести её в свою шикарную карету.

Последним завалился я. Пройдоха с Инессой уселся с одной стороны, воспользовавшись ситуацией. Да и пусть порадуется, я слежу за его руками.

А разоделся, а надушился. Стрелки подвёл, не? Улыбаюсь ему. На подружку посматриваю, та в ответ решительно, мол, Крис, не подведу на этот раз.

Тронулись. Когда неловкое молчание затянулось, я спросил удальца:

— Как там ваша дуэль за право первой ночи?

Инесса, уже знающая мои приколы, зыркнула на меня, мол, завязывай.

А мне смешно за реакцией ухажёра наблюдать. Растерялся бедный, только и выдавил:

— Мы решили с сэром Орнуаром, что были слишком пьяны.

Это он про главного прокурора Градира. Ну конечно, кто бы сомневался.

Прокатились с ветерком, миновав первое кольцо Ступеней. Дальше на перекрёстке карета ушла в сторону, где оказалась целая зона мелких театров, стоящих по периметру большой площади, которая так и называлась «Площадь театров». Наш «Балетный театр имени Шатура» встречал с самыми белыми колоннами и самыми величавыми статуями, торчащими из стен.

Около всех театров карет предостаточно, а у нашего всего пять, включая прибывшую. Вот те и закрытый показ. Хотя, судя по домам в округе, уверен, что сюда богачи могут добраться и пешком. Улочки по парку, что вокруг раскинулся, довольно широкие, так и просятся, чтобы по ним потоптали каблучками дорогой обувочки.

Завалились в театр. Внутри, как в музее, кажется, что трогать ничего нельзя. Слишком хрупкое и дорогое. В фойе слуг и надсмотрщиков раза в три больше, чем посетителей, суетливо стоящих кучками в ожидании запуска в зал представлений. Работники в светлой лакейской форме сразу налетели окучивать. Чуть отстал, чтобы не мешать раздеваться нашей парочке, а заодно оценить попу Инессы в серо — серебристых штанишках и возрадоваться. Что ткань, что крой идеально подчёркивают её аппетитную форму, сексапильность и экзотику. Лучше я бы точно не подобрал. Учитывая, что штаны она напялила на стринги, оттого создаётся впечатление, что под тканью белья нет вовсе.

Ха! А на задницу дочки Белоиса пялятся все, кто оказывается сзади и сбоку! Удержаться не могут. А кто не оказывается, стремится это сделать по любому поводу. Похоже, если бы вчера вместо платья она надела эти штаны, подарков и цветов было бы в два раза больше.

Так их всех крошка!

Заметив Гертруду, которая уже бежит мне навстречу из глубины зала, я оставил подружку с черноглазым петухом. Посмотрел на него угрожающе перед отходом и отшутился напоследок:

— Полезете её целовать раньше брачного союза, сэр, я вас сам засосу, мало не покажется.

Мостин только рот открыл что — то явно язвительное сказать, а я умотал по шикарной ковровой дорожке к милфочке обниматься.

— Сэр Кристиан, Серебра и Света! — Поздоровалась по — левантски, чем собственно удивила.

Похоже, навела справки. А может, я просто параноик.

И ещё озабоченный, ибо вижу в ней вполне приемлемый сексуальный объект. Сегодня она в вечернем платье розово — голубого цвета со скромным декольте. При этом модель подчёркивает её довольно аппетитную женскую задницу с жирком, держащую тонус за счёт каблука.

Я даже облизнулся, подгребая. Широкие бёдра, обтянутые с внешней стороны ляжки, всё это задаёт свой градус. А ещё этот взгляд блядски подкрашенных серых глаз, говорящий, что она готова сразу на любые эксперименты.

— Светлого вечера, леди Гертруда, — ответил любезно, отвесив лёгкий поклон.

— Ах, принц, — пропела восторженно. — Вам так идёт градирская мода.

— А вам так идёт это платье, — ответил на комплимент своим и подставил локоть приглашающе.

— Вы так обходительны, принц, — промурлыкала.

Шагнув элегантно, пришвартовалась лапкой к локтю.

Вход в зрительский зал охраняется, как покои императора. Четыре человека в праздной одежде проверяют на входе билеты. Две злобные женщины с выражениями лиц и в образах офицеров гестапо и два бугая с наитупейшими мордами.

Перед Гертрудой все делаются мышками, расходятся с поклонами и распахивают обе створки, о билетах даже не заикнувшись. Но на меня поглядывают с подозрением. Дальше плотные чёрные занавески, которые приходится отодвинуть самим. Тамбур метра три в длину с тусклым светом и зеркалами по обе стороны, в конце снова занавески. Млять, какая — то буферная зона, аж смешно. Видимо, чтоб никто не подглядел представление!

У зеркал по два корытца на ножках. Чур меня, чуть не решил, что в них очки для три — дэ просмотра! С этим Шатуром уже ни в чём не уверен!

— Выберите маску, сэр, мужские справа, — произнесла Гертруда и схватила первую попавшуюся чёрную штуку, закрывающую лишь верхнюю половину лица.

Недоумевая в чём отличие, взял со своей стороны похожую и я. Напялил. Ух! Вылитый «Зорро»! Кстати, как вариант.

Не дав лишнюю секунду полюбоваться, Гертруда ухватила уже нагло за руку и потянула дальше.

Минуя новые плотные шторы, оказываемся в зрительском зале, по величине, как в кинотеатре. Похоже, в партере, но от эффекта крутого спуска, кажется, что это балкон. Помещение под большим углом устремляется вниз, ибо ряды расположены так, что ноги верхнего на уровне макушки нижнего. За счёт этого посадочных мест не так много. Да и сами места странные, какие — то полукруглые кабинки на двоих, где обзор открыт только на сцену, ни ты соседей, ни тебя они не видят. По рядом кабинок не так много, обратной пирамидкой расположены. У сцены меньше, наверху побольше.