Невольница драконов. Семь дней на любовь (СИ) - Полынь Кира Евгеневна

— Разреши оторвать пятки! Пожалуйста…

— Разрешаю, — хрипло позволил дракон, и я наконец-то оплела его собой, смыкая ступни в замок и выгибаясь от удовольствия.

Тайрос был резок.

Он стучал бедрами быстрее, жестче, не щадя себя и меня. Громкие упоительные хлопки заполнили воздух комнаты, смешавшись с тяжелым дыханием и моими стонами, прибивая нас друг другу каменной плитой.

— Ты такая мокрая, — фыркнул он, тут же ловя мои губы поцелуем. — Такая горячая, моя девочка. Отзывчивая.

— Пожалуйста, — слезно протянула я, слегка сжимая мужскую губу зубами, словно боясь укусить. — Я хочу еще…

— И нетерпеливая, — улыбнулся дракон, и подхватив меня под ягодицы, оторвал от кровати, вытягиваясь во весь рост и заставляя крепче вцепиться в себя.

Он брал меня на весу, так легко, словно я ничего не вешу, и смотрел прямо в глаза, отслеживая мельчайшие эмоции, то жестко целуя, то нежно скользя губами по покрасневшим щекам.

А вот ладони Кирраса, появившиеся из моего возбужденного тумана, стали открытием, и по телу пробежала крупная дрожь, напоминая, что мы здесь не одни.

— Рискнешь попробовать больше? — прошептал он с интонацией искусителя. Не дождался ответа, провел пальцами вдоль позвоночника, опускаясь все ниже и ниже, к расселине между ягодиц, где была нетронутая точка.

Легкое давление на нее словно подкинуло кипятка на раскаленные камни, и я вскрикнула, сжимаясь всем телом. Странное, двойственное ощущение там, где его быть не должно, отзывалось во мне бурлящей похотью — словно у любительницы сладостей, которая дорвалась до конфет, забывая о собственной фигуре.

Подушечка проникла глубже, ощутимее себя обозначая, а толчки Тайроса только больше прибавили в скорости, вгоняя в очередной поток удовольствия, который выкладывал для меня дорожку до пункта назначения.

— Расслабься, — шепнул лунный. — Сегодня только пальцы.

Он сильнее вдавил две фаланги в тугой проход, и я провалилась в небытие, запрокидывая голову и шумно дыша. Вздрагивая и каменея, я взлетала все выше, не боясь высоты и скорости, туда, где так предательски светили звезды, посмеиваясь над моей доверчивостью.

Если бы не ремень на руках, я завалилась бы назад, но повиснув, словно на канате, поняла, что пальцы внутри исчезли и меня держат в воздухе уже две пары рук, не позволяя растечься и упасть.

Им можно доверять. Они спасут от падения.

Тайрос, увидев мой оргазм, ускорился до невообразимого темпа. Он стучал и стучал, делая промежутки между хлопками такими короткими, что я всхлипнула, чувствуя, как влага стекает по ногам вязкими каплями.

Рык и тяжелый стон.

Мужской кадык, дрогнувшие на шее вены, и пульсация там, внизу, как жирная линия финала, которую пересек дракон. Он вздрагивал, изливаясь, и шипел, как раскаленный кусок металла, опущенный в воду.

— Я тебя люблю, — прошептал он, опуская на меня глаза, и живое пламя в них подтвердило его слова, запуская вспышки по венам, кривыми линиями расчертивших мужскую кожу. — Ты моя Ханнари. И всегда будешь моей.

Глава 38

Я не ответила, дав себе и драконам возможность еще немного побыть в этой ускользающей сказке. Не стала противиться, возражать, только потянулась навстречу губам, словно к спасительному воздуху в вязкой темноте глубины.

Они должны были меня спасти, когда я в этом так нуждалась.

Тайрос отвечал отчаянно, принимая нашу глупую недолгую веру в то, что счастье уже стоит на пороге и вот-вот войдет в дом. Но правда была такова, что совсем скоро наши пути разойдутся, чтобы больше никогда не сойтись.

Горький полынный вкус печали разлился во рту, заставив нас прерваться, и прижавшись друг к другу влажными лбами мы закрыть глаза. Несколько секунд тишины, чтобы проглотить вновь нахлынувшее чувство и создать иллюзию, будто мы способны его переварить.

— Устала? — тихо спросил обсидиановый, первым нарушая молчание.

— Немного. Это было… изматывающе, — улыбнулась я.

— Не жалеешь?

— Нисколько. Не разочарован?

— Шутишь?! — не выдержал Киррас за спиной. — У меня до сих пор огонь в венах!

— Он прав, — согласился Тайрос. — Огня много. Чертовски много. Так, что можно захлебнуться.

— Отпустишь меня?

Короткий кивок, и меня медленно ставят на пол, придерживая, чтобы я не рухнула со своих дрожащих ног. По ним до сих пор бродят мурашки размером с муравья, а сердце в груди бьется так лихорадочно, что шум слышно в ушах.

— Я, наверное, пойду умоюсь, — шепчу, зубами впиваясь в ремень, который хотела стянуть с рук, но Тайрос перехватил, нежно распутывая петли.

Как только запястья оказались свободными, я неожиданно почувствовала себя одинокой. Словно со снятым поясом я была куда нужнее кому-то, не бродила в одиночестве в темноте, а была ведома за руку, переплетая пальцы.

Но все закончилось.

И тепло ушло вслед за драконами.

— Пойти с тобой?

— Если не сложно. Боюсь, поскользнусь ненароком, — усмехнулась я и тут же была подхвачена на руки.

Лунный уверенно, словно ориентируясь в темноте, спустился по лестнице в купальни и рявкнул в потолок, заставляя ошалевших огневиков ярко засветиться.

Ступив в воду вместе со мной, он дал пространство опуститься и Тайросу, который, устроившись рядом, поймал в воде мою ступню, принявшись разминать пальчики.

— Что-нибудь болит?

— Не-а, — мотнула головой.

— Есть хочешь?

— Сыта как никогда.

— Хочется чего-нибудь?

— Немного спать, — созналась я. — Но больше сесть писать.

— Уже поздно, — поморщился Киррас. — Может, перенесешь на попозже?

Наверное, стоило.

У меня будет еще очень много времени, чтобы измучить желтые странички блокнота, изливая свое одиночество и тоску. А времени с ними осталось ничтожно мало, и было бы глупостью растрачивать эти крохи попросту.

— Перенесу. Конечно.

Вновь поймав понятную всем мысль, я позволила вымыть себя и сама попробовала помочь драконам, но они были непреклонны, отмахиваясь от меня поцелуями и короткими поглаживаниями.

Из купальни я вернулась, окончательно выдохшись, и рухнула в кровать, даже не одевшись.

Хотелось растечься по подушке, сладко пуская сонные слюнки, но уснуть там, куда упала, мне не дали, и Тайрос с Киррасом присоединились, вытягивая меня вдоль своих тел.

Сегодня мы были особенно близко, переплетая пальцы в темноте комнаты, на фоне потухших свечей и молчаливого прощания в скором будущем. Драконы рисовали черточки на моем теле, изучая подушечками пальцев каждый изгиб, родинку, ямочку, а я, казалось, даже мурлычу, прислушиваясь к этой бережливости.

Тихо и так громко молчать могли только мы в целом мире.

Пропахшая похотью комната быстро выстыла, впустив горный воздух в открытые окна. Звезды светили ярко, своим сумеречным светом рисуя на полу силуэты мебели и покачивающихся фонариков под потолком.

— Ханни? — шепотом позвал Киррас.

— Да? — так же шепотом ответила я, получив легкий поцелуй в плечо.

— Ты так и не сказал, — улыбнулся он. — Ни то, что нравимся, ни то, что любишь. Так и будешь играть в молчанку, м-м, лисица?

— Так нужно? — скуксилась я, вновь ощутив отметину чужих губ на ключице. — Прям обязательно?

— Обязательнее некуда, Ханнари, — подытожил Тайрос, полностью согласный с лунным.

— Вы тираны.

— Это еще нескоро кончится, — едва слышно рассмеялся дракон, вновь заставляя поверить в ложь. — Скажи-и-и…

Вторая пара губ прикоснулась к запястью, и перевернувшийся на живот лунный тут же переместился поцелуями к животу.

— Скажи-и-и…

— Я буду очень по вам скучать.

Моего неловкого признания хватило, чтобы драконы замурлыкали, заполняя вибрацией воздух. Похоже, мужчины смирились с отсутствием у меня красноречия и правильно поняли посыл.

Я буду скучать.

Для меня это значило гораздо больше, чем могло бы показаться. И признание, и покаяние в одном лице.

Я буду скучать.