Бунтарь (ЛП) - Реншоу Уинтер

— Почему ты рассказываешь мне это?

Она приближается ко мне еще на шаг и кладет руки мне на грудь.

— Я не хочу, чтобы ты уходил, Зейн. Если тебя продадут в другую команду, если ты уйдешь, я больше никогда тебя не увижу.

— Я не буду мириться с этой херней! — Не теряя лица, я расправляю плечи и достаю телефон из кармана шорт. — Я позвоню тренеру Робертсу прямо сейчас.

— Нет! — Она хлопает меня по плечу. — Противостоять им — худшее, что ты можешь сделать. Они внесут тебя в черный список и проведут ночную пиар-атаку. Помнишь Коннора МакЭверса, который раньше играл за «Питтсбургский Динамит»? Он был вынужден попрощаться с футболом в двадцать шесть лет, потому что никто не хотел брать его после всех обвинений.

Я помню Коннора.

И помню, что думал тогда, что случившееся с ним — полная чушь, но поднятый СМИ ажиотаж вокруг всего этого выглядел вполне законным. Он обвинялся в сексуальном насилии и избиении, ходили слухи, что это была подстава, только его оправдательный приговор не особо помог ему восстановить карьеру после нанесенного ущерба.

— Если будешь противостоять им, гарантирую, что станешь следующим Коннором МакЭверсом.

Я закатываю глаза.

— Мы можем это исправить, — говорит она.

— Мы?

— Да. Если я скажу папе, что ты мой парень, и мы влюблены, то смогу убедить его не отпускать тебя.

— Твой отец — бизнесмен. Он не допустит провала сделки из-за того, что его дочь влюблена, — выплевываю я. Она держит меня за дурака. — Хорошая попытка, Карисса.

— Ты будешь удивлен, — говорит она. — Он никогда мне не отказывал.

— Может быть, в этом и заключается твоя проблема? Тебе нужно чаще слышать «нет». — Я скрещиваю руки на груди.

— Как дела с племянницей Рут? — Она меняет тему.

— Оставь ее в покое.

Карисса пожимает плечами.

— Я просто спросила.

— Нет, ты не просто спросила. — Я смотрю на часы на стене и вздыхаю. Она действительно мешает моей тренировке.

— Она очень похожа на Мирабель. На самом деле, это немного жутко.

Я сжимаю зубы.

— Не произноси ее имя.

— Я просто говорю об их странном сходстве. Мне кажется, поэтому ты и трахаешь ее. Ты бы хотел, чтобы она была Мирабель. — Карисса скрещивает на груди руки, изогнув бровь. — Было бы стыдно, если бы она узнала о том, что случилось…

— Это угроза? — Я наклоняюсь, мой голос низкий и гортанный. — Что за хрень с тобой? Чего ты хочешь? Что нужно сделать, чтобы ты оставила меня в покое?

— Все, что я хочу, это одно свидание с тобой, — говорит она. — Одно свидание, где мы красиво одеваемся, ты флиртуешь со мной и относишься ко мне так, как я заслуживаю. Как будто я единственная девушка в мире. — Ее пальцы тянутся к центру моей груди. — Я хочу, чтобы ты смотрел на меня так, как смотришь на нее. Как будто я самое удивительное, что ты когда-либо видел, Зейн.

Мой желудок скручивается в узел.

— Я не могу.

— Ты можешь. И ты это сделаешь. — Она убирает руки с моей груди и скрещивает их. — В следующем месяце ты сопроводишь меня на ежегодную вечеринку начала сезона в доме моего отца. Я уже сказала ему, что ты пригласил меня на свидание, поэтому предлагаю тебе быть человеком своего слова.

Она подмигивает, а я никогда раньше так сильно не хотел ударить женщину. Мои кулаки сжимаются.

— Нахрена ты это делаешь? — Я прихожу в ярость.

— Я просто хочу получить возможность доказать тебе, что мы можем быть счастливы вместе. Что я не психопатка, а просто девушка, которая безнадежно влюбилась в единственного мужчину в мире, который ее не хочет. Мне нужен шанс превратить эту трагедию в историю любви, которой она достойна. — Карисса вздыхает. — Дай мне один вечер, и я больше никогда не прикоснусь к тебе. И обещаю убедить папу не разрушать твою карьеру, ради которой ты надрывал свою задницу. У тебя есть мое слово. Зейн, я серьезно. Я обещаю.

Ее глаза округляются, и она прижимает руку к своей груди.

— Один вечер, — говорит она. — Несколько часов. И твое будущее снова в твоих руках… В каком бы направлении ты ни решил пойти. Сейчас ты этого не знаешь, но, возможно, ты действительно приятно проведешь со мной время. А если нет — я отойду в сторону, а ты вернешься обратно к маленькой мышке, племяннице Рут.

Я не веду переговоров с террористами. Или с сумасшедшими сталкерами. Но в этом случае награда может стоить хлопот.

Это всего лишь один вечер. Несколько часов с фальшивой улыбкой на лице и хозяйской дочерью, висящей на моей руке. Это ничего не значит.

И тогда все закончится.

Наконец-то.

— Один вечер, — говорю я, уходя. — И всё.

Глава 19

Далила

— Мне нужно, чтобы ты ушла отсюда через час, — сообщаю я, стоя возле гостевой ванной комнаты, которую делила со своей сестрой всю неделю. Дафна в это время накручивает несколько кудрей и проводит сквозь них пальцами, чтобы разделить. — У нас есть еще один претендент на дом. Покупатели будут здесь в пять.

— Рут знает? — Дафна покусывает шпильку для волос, разделяя ее зубцы. — Двадцать минут назад она начала собираться в Палм-Спрингс.

— Да, — говорю я ей. — Она почти закончила. Почему ты так разодета?

Дафна встречает мой взгляд в зеркале и прикусывает губу.

— Уэстон? — спрашиваю я. Должна была догадаться.

Она приподнимает плечо к уху, на губах появляется хитрая улыбка. Я никогда не видела человека, который вызвал бы такую улыбку на лице моей сестры.

— Это ваше второе свидание на этой неделе, — говорю я. — Он знает, что ты завтра улетаешь домой, верно?

Дафна проводит пальцами по волосам, а затем заправляет пряди, обрамляющие лицо, за ухо.

— Хотела бы я остаться. Так весело его узнавать. Мы переписывались всю неделю. Ты знала, что его отец был режиссером? А мать какая-то королевская особа из Европы. Уэстон — королевских кровей.

— Ха, никогда бы не догадалась. Он такой милый и скромный.

— Точно. — Дафна счастливо вздыхает. — Но я должна вернуться и нарисовать фреску с сельскохозяйственными животными.

— Сколько времени тебе для этого понадобится?

Дафна надувает губки.

— Я не знаю. По крайней мере, несколько недель.

— Он всегда может приехать к тебе в гости.

Сестра качает головой.

— Я даже не собираюсь это предлагать. Мы просто веселимся, плывем по течению, наслаждаемся обществом друг друга. Будь что будет.

Я проверяю время на телефоне и кладу его в карман.

— Хорошо, я должна проверить Рут и напоследок прибраться на кухне.

— Хорошая работа, сестра. Сделай этот гранит сияющим, как крыша Крайслер-билдинг (Примеч.: небоскреб корпорации Chrysler, один из символов Нью-Йорка). — Дафна подмигивает, брызгается духами и осматривает себя еще раз.

— Ты прекрасно выглядишь, — говорю я. — Как всегда.

Она отмахивается от меня.

— Эй, какие у тебя планы на сегодняшний вечер?

Опираясь на дверную раму, я молчу и смотрю через дверь своей спальни на открытое окно, которое кажется идеальной рамкой для открывающегося вида на дом Зейна.

— Он до сих пор не извинился? — спрашивает она.

Несколько дней назад мы выбрались с ней на ужин, а затем попали на новейший фильм Николаса Спаркса (Примеч.: Николас Спаркс — всемирно известный американский писатель, автор романов-бестселлеров на тему христианства, любви, трагедии, судьбы и человеческих отношений). По дороге домой, когда Дафна выболтала все об Уэстоне, я рассказала ей о Зейне.

— Нет, — говорю я. — Все в порядке. Я не хочу его извинений.

— Тогда чего ты хочешь?

Я пожимаю плечами.

— Не знаю. Наверное, быть менее чувствительной. Я начинаю думать, что у меня с этим проблема.

— Это не так, Далила. Слова, которые он сказал, были оскорбительными и грубыми. И ты имела полное право расстроиться.

Я смотрю на сестру, взвешивая каждое ее утверждение.

— Ты серьезно так думаешь?