Когда герои восстают (ЛП) - Дарлинг Джиана

— Мне не хватало тебя сегодня утром, — прошептала она мне на ухо, приняв мой поцелуй. Слова заставили ее покраснеть, но она справилась с собой. — Я скучала по тебе.

Я поцеловал ее в макушку, покрытую косынкой, а затем уговорил ее встать со стула, чтобы я мог занять ее место и посадить к себе на колени. Она позволила мне и естественно устроилась у меня на коленях. Что-то на столе привлекло мое внимание, свежие порезы на дереве рядом с приглушенным тоном моих вырезанных инициалов «ЭДД». Я наклонился вперед, увлекая ее за собой, чтобы взглянуть на стол, а затем сглотнул от того, что было вырезано на дереве.

ЭДДС + ЕКЛ

К Эдварду Данте Давенпорту Сальваторе присоединилась Елена Каприс Ломбарди.

Эмоции грозили задушить меня.

Когда я поднял голову, мой взгляд остановился на золотых глазах Торе, его выражение лица было наполнено нежным счастьем.

Мое сердце горело.

— Надеюсь, ты не возражаешь, — сказала Елена, показывая мне нож в своей руке, ее губы скривились в улыбке. — Мне не понравилось, как оно выглядит в одиночку.

— Нет, — согласился я хрипловато. — Так лучше. Мне нужно с тобой поговорить, — сказал я ей, наклоняясь, чтобы поцеловать засос, который все еще оставался на ее шее. — Ты прогуляешься со мной в роще?

Она слегка нахмурилась и провела рукой по моим волосам так, что мне захотелось замурлыкать. Она не понимала этого, потому что думала, что она холодная, но то, как она предлагала мне утешение, было машинальным и красивым.

— Конечно. — она встала, уронила нож и вытерла руки кухонным полотенцем. — Торе, я закончу резать зити, когда мы вернемся.

— No ti preoccupare, — сказал он, не беспокойся.

Мы переглянулись через ее плечо, когда я встал и взял ее за руку, выводя из дома. Его лицо разгладилось и превратилось в камень, глаза горели огнем.

Он знал, что случилось с Марко.

Он был просто лучшим актером, которого я когда-либо знал, и невольно передал эту черту своему сыну Себастьяну, который даже не понимал, откуда у него талант.

Так много долбаных секретов.

— Что произошло? — спросила меня Лена, пристально глядя мне в лицо, пока мы шли по пологой лужайке к рядам лимонных деревьев.

Их аромат был густым в теплом воздухе, достаточно сладким и острым, чтобы у меня потекли слюнки.

— Данте? — спросила она, потянув меня за руку, чтобы я посмотрел на нее.

Она была так прекрасна среди желтых фруктов, ее классические красивые черты поражали ее замечательными рыжими волосами и бледно-золотой кожей, а также глазами с тяжелыми веками, которые делали ее взгляд невероятно знойным. На короткий иррациональный момент я просто хотел уложить ее под лимоны Сфусато Амальфитано и трахнуть. Я хотел похоронить свое горе и страх в ее сладком теле и забыть о тяжести множества миров на моих плечах.

— Марко был застрелен, — сказал я ей вместо этого, сорвав косынку и взяв ее лицо руками. — Он в больнице, но выглядит не очень хорошо.

— Нет, — выдохнула она, это слово означало выброс воздуха из лопнувшего воздушного шара.

Я кивнул. 

— Ди Карло схватил его у одной из наших пиццерий. В той самой, в которой я впервые встретил Марко много лет назад. У нас в наряде крот, и это, блядь, пахнет его работой.

— Крот? — ее глаза были широкими, темными и имели текстуру мокрого бетона.

— Мейсон Мэтлок сказал мне несколько месяцев назад, но я не смог узнать, кто это, — признался я.

— Мейсон Мэтлок пропал без вести несколько месяцев.. Он считается мертвым, — медленно произнесла она, и ее острый ум работал.

Я пожал плечами. 

— Мы не убивали его. Мы вернули его семье, когда с ним покончили.

— ..Но в этот момент он будет больше обузой, чем он того стоит, — предположила она. Когда я ничего не сказал, она мягко выругалась. — Этот ваш мир жесток.

— Этот наш мир, боец. Я бы не любил тебя так сильно, если бы ты не выдержал этой жестокости.

Я смотрел, как мои слова накрахмалили ее спину и заставили ее глаза вспыхнуть. Это была всего лишь правда, но она напомнила мне, как мало похвалы она получила в своей жизни.

— Марко будет в порядке, — заявила она, будто имела право голоса в этом вопросе.

Это заставило меня невольно улыбнуться. 

— Если кто-то и мог вызвать это из Вселенной одной силой воли, так это ты.

— Я ненавижу то, что мы не можем быть рядом с ними, — пробормотала она, ее глаза засветились мокрыми глазами, хотя я знал, что она не позволит себе плакать.

— Бэмби была там. Судя по всему, у них с Марко какое-то время роман. Она не пострадала, но с его женой случился беспорядок.

Ее лицо содрогнулось от ужаса.

— Что? — спросил я, меня охватило дурное предчувствие.

— Я.. — она глубоко вздохнула. — Бэмби пару раз приходил ко мне в Нью-Йорке. Она сказала, что у нее проблемы с парнем, который грубо с ней обращался. Она сказала, что беспокоится о своей безопасности и безопасности Авроры. Даже когда я настаивала, она не говорила мне, кто этот мужчина, но теперь..

— Марко, — выдохнул я, когда ее словосочетание ударило меня в живот. — Нет, он ни за что не причинит вреда женщине. Ты тоже его знаешь.

Она закусила красную губу. 

— Да. Честно говоря, я никогда не получала от него таких флюидов. Но как еще мы должны соединить точки? Если бы он держал свой роман с Бэмби в секрете от тебя, разве маловероятно, что он был бы из тех людей, которые избили бы свою партнершу?

— Или превратились в крота, — мрачно пробормотал я, горечь на кончике языка, когда часть моего сердца, принадлежавшая Марко, сгорела дотла.

Мы пробыли довольно долго, стоя под навесом из зелени и сладких лимонов, с ножом предательства, пронизывающим наши спины.

— Мы должны вернуться, — внезапно сказала Елена, хватаясь за мои предплечья. — Марко мог скомпрометировать всех. Что, если они схватили его, потому что уже получили от него достаточно, и теперь они идут за всеми?

— Они не просто уничтожат всех жителей Каморры, — заверил я ее, хотя мое сердце превратилось в отравленный свинец, мертвый груз в грудной клетке. — Они сначала займутся нашими делами, и если кто-то окажется на пути, они уберут этих людей. Адди все еще поправляется, он будет осторожен. Чен и Якопо умны.

— А Бэмби? Аврора? Я не чувствую себя комфортно, когда не нахожусь рядом, чтобы утешить их, — призналась она. — Мы не так давно знакомы, но Бэмби доверяет мне. Если бы я могла поговорить с ней, может, она бы мне что-нибудь рассказала. Может, Марко рассказал ей, что происходит.

— Сомневаюсь. Если он был кротом, то дерьмо проникло глубоко, и он не стал бы подвергать себя опасности, признаваясь женщине, которая так близка тебе. Есть шанс, что я ошибаюсь. Блядь, больше, чем просто шанс. — я провел руками по волосам, затем сорвал массивный лимон с ветки, и плод лопнул от удара.

Елена спокойно убрала кусочек кожуры со своих волос, прежде чем взять мои тяжелые кулаки в свои руки.

— Я не хочу оставлять тебя, но должна ли я вернуться? Я могла бы помочь.

— Ты знаешь этих людей четыре месяца и готова вернуться за ними. — я провел большими пальцами по ее скулам, недоверчиво покачивая головой. — И это говорит женщина, которая убеждена, что она злодейка.

— Я ужасный человек. Я не боюсь признать, что совершала ужасные поступки, — сказала она, как будто я не понимал.

Но я понимал.

Я понимал, что всякий раз, когда кто-то пытался предложить ей утешение или похвалу, она уклонялась. Она пыталась отравить это алхимией своей ненависти к себе.

Гнев врезался в мою грудь, как шестнадцатиколесная машина. Если бы я знал, кто или что заставило ее так относиться к себе, я бы выследил его и разорвал на куски голыми руками, а потом поджег бы это дерьмо.

— Говорят, красота в глазах смотрящего, но и доброта тоже, — сказал я ей, заключая ее в объятия, ее маленькая фигурка идеально прилегала к моей широкой груди, ее голова была прислонена к моему подбородку. — По моему определению, нет никого храбрее и достойнее любви и восхищения, чем ты.