Жесткий рок (СИ) - Летова Мария

– Привет… – выдыхаю я.

Друзья отряхивают меня в четыре руки, пока представляю их друг другу. После всего случившегося со мной в «тот» день, я могу называть Вадика своим другом. Он помог мне в тяжелый час жизни, такое не забыть.

– Ну и прикид… – хмылится он и продолжает делиться наблюдениями. – У вас прикольные шапки…

Дружно смеемся. В самом деле, мы с Викой похожи на два новогодних фонарика. Красный и синий. Хочу спросить, как у него дела, но в последний момент мне отказывает голос. Я не хочу ничего знать о «нем», а Вадик и «он» идут в одном комплекте, как ни крути.

Мы некоторое время болтаем о всяких глупостях, а потом поздравляем друг друга с Новым годом и прощаемся. Вечер перестает быть беззаботным. Молча идем вперед, держась за руки и потеряв интерес к ярмарке.

– Ты расстроилась? – тихо спрашивает подруга.

– Да, – честно отвечаю я.

Плутаем от одного берега к другому, так и не сделав ни одной покупки. Остановившись у лотка с какими-то металлическими штуками, рассматриваем ассортимент. Здесь целая армия наконечников на карандаши: зайчики и мальчики, мультяшки, всевозможные «короны», и куча-куча всего.

– Хочешь такой? – спрашиваю Вику, стянув варежку и крутя между пальцев металлический купол Василия Блаженного.

– Не знаю… он тяжелый…

– А вот этот поменьше…

– Вон тот, с шапкой Мономаха…

– Ты что, прогулялась по радуге?

Не сразу понимаю, откуда над моим ухом взялся ненавистно-любимый голос. Замираю и медленно поворачиваю голову. Наумов стоит прямо за моей спиной. Большой. Я забыла, какой он большой по отношению ко мне. Наши взгляды встречаются лишь на секунду, но мне этого достаточно.

Также медленно отворачиваюсь и толкаю подругу вперед.

– Пойдем, – говорю ей.

– Ну, Алён! – возмущается Вика, но быстро соображает, что к чему.

Успеваю сделать лишь пару шагов, когда в мой локоть впиваются чужие пальцы. Резко разворачиваюсь и вырываю руку.

– Не трогай, – чеканю, глядя в предательские голубые глаза.

Теперь, когда мы стоим лицом друг к другу, я могу как следует рассмотреть так обидевшего меня мужчину. Он гладко выбрит и на нем черная шапка, которая идет ему, как и все на свете. Больше я никуда не смотрю. Мне не нужно видеть еще больше Наумова, чтобы сглотнуть. Откуда он взялся?

Вадик.

В отличие от меня, Антон не отказывает себе в пристальном осмотре. Когда наконец-то добирается до лица, я не выдерживаю и спрашиваю, глядя на него холодно:

– Чего тебе надо?

– Поговорить. Как я и писал.

Смотрю на него некоторое время и вспоминаю, как сама молила его поговорить со мной. Думаю, как лучше ему ответить, а потом решаю не ходить вокруг да около.

– Иди на х*р, - спокойно прошу его.

После чего разворачиваюсь и возобновляю путь. Вика ждет меня в паре шагов, переводя хмурый взгляд с Беса на меня. Делаю ровно один шаг, когда бесцеремонная рука снова ловит мой локоть. Шиплю и снова его вырываю.

– Я сказала, не смей меня трогать! – ору, разворачиваясь.

Кто дал ему право хватать меня? Он мне никто! Никто!

Наверное, ему не хочется стать участником скандала на Красной Площади. Клянусь, я устрою скандал, если он еще раз меня коснется. Наумов безошибочно читает эту угрозу в моих глазах, поэтому говорит:

– Успокойся. Я не буду больше тебя трогать.

– Говори и проваливай, – снисхожу я.

Прежде всего потому что вижу: он не отстанет. Мой бывший трехдневный парень только строит из себя цивилизованного человека, на самом деле ему плевать на всех.

– Пойдем выпьем кофе. Ты замерзла, – говорит и указывает рукой на ГУМ.

Я уже не чувствую ног. Кто мог знать, что будет такой мороз? Переминаюсь с ноги на ногу, думая о том, что делать?

– Давай, а то задницу отморозишь, – читая мои мысли, говорит Наумов.

Засунув руки в карманы длинного пуховика, спокойно ждет. Чувствую, как меня накрывает влечение. Снова. Он такой «он». Вся его поза и весь его вид говорят об этом. Все девушки вокруг на него оборачиваются. Такие же дурочки, как я.

– Ладно, – говорю, поворачиваясь к Вике.

Она и без слов все понимает.

– До завтра, – говорит подруга и бросает на Наумова презрительный взгляд.

Ей невдомек, что его такой мелочью не пронять. Он ни с кем не считается. Может быть, только со своей подружкой Верой…

Молча идем в сторону ГУМА. Я семеню, потому что у меня скользкая обувь. На три моих шага – один его. Снова пошел снег, и я засмотрелась на панораму светящегося универмага.

– Под ноги смотри… – ворчит Наумов и хватает меня за шиворот, отталкивая в сторону, потому что я чуть не врезалась в урну.

Трясу плечами, чтобы сбросить его руку. Он убирает. Наверное, мы забавно смотримся вместе. Я – будто цветная клякса, а он – будто черная туча.

Стараюсь на него не смотреть, мне тяжело от его цветущего вида.

Занимаем столик в каком-то кафе, и Бес спрашивает, расстёгивая куртку и снимая шапку:

– Что ты будешь?

Ему пора подстричься. Это так, к слову. Вообще, ему и так хорошо.

– Воду, – отвечаю, повторяя его манёвр: снимаю шапку и расстегиваю шубу.

Не знаю, что он думает по поводу моего аскетичного выбора, ведь смотрю куда угодно, только не на него. Антон уходит, а я погружаюсь в мысли о том, как так вышло, что я снова его вижу? Я понимаю, что это случайность, но тем не менее. Мои мысли прерывает появление спасителя-блондина.

– Все-таки, решила выпить кофе? – спрашивает он, останавливаясь рядом.

Поднимаю глаза и улыбаюсь. Он очень милый – это точно. Весь такой официальный, но в глазах смешинки. Вижу, как дрогнули его губы, когда он зацепился взглядом за мои волосы, которые до этого были надежно укрыты под шубкой.

– Я не пью кофе, – отвечаю ему, не тая улыбки.

– А что ты пьешь? – спрашивает блондин, склонив голову на бок.

– С*бись отсюда, – прерывает нашу беседу неандерталец Наумов.

Блондин хмурится и разворачивается.

Сверлят друг друга взглядами, и я понимаю, что интеллигентность не позволяет блондину затевать драки в общественных местах. Отвернувшись от Наумова, снова смотрит на меня и говорит:

– Под дворником визитка. Пока, пироженка.

– Пока… – краснею я.

Подмигнув мне, холодно смотрит на моего спутника. Антон провожает моего знакомца ледяным взглядом, потом ставит передо мной картонный стакан с барбарисовым чаем и садится напротив, скрестив ноги в лодыжках и широко разведя колени.

Себе он взял эспрессо.  Разумеется, что же еще.

Он чернее тучи, но, Слава Богу, ему хватает мозгов никак не комментировать ситуацию. Если мне зачитали приговор за беспечную болтовню в туалете, то сейчас, исходя из логики Наумова, меня можно смело обозвать шлюхой.

Это напомнило мне о событиях «того» утра.

Я бы хотела поскорее уйти. Я еще слишком уязвима и не готова строить из себя супер-женщину.

– Давно ты вернулась?

Поднимаю глаза.

Нет, это решительно невозможно. Когда он так смотрит… внимательно и исподлобья, мне хочется забраться к нему на колени и потереться носом о его шею. Не нужно было с ним ходить, нужно было проявить характер.

Он опять сделает мне больно…

– Алёна?.. – зовет Антон.

Очевидно, меня опять «космос вызвал».

Встряхиваюсь и отвечаю:

– Говори, что хотел, и я пойду.

Его дар в виде чая демонстративно отвергаю. Он молчит некоторое время, а потом спокойно говорит:

– Когда я попросил тебя свалить – имел в виду из квартиры, а не из города.

С недавних пор слово «свалить» мое нелюбимое. Как кодовое слово, после которого в голове щелкает.

Спокойно.

Я справлюсь.

Смотрю поверх его головы и говорю:

– У меня много дел. Я не собираюсь сидеть тут с тобой и болтать…

– Я перегнул палку. Извини, – вдруг прерывает меня Наумов. – Я очень разозлился. Я не думал, что ты так все воспримешь.

Не думал? Разумеется, куда ему! Он ведь не влюблен в меня до безумия.

Перевожу на него глаза. Лицо спокойное и решительное. Он всегда спокоен и уверен в себе. Если бы он сказал мне нечто подобное в тот же день, я, без сомнений, расплакалась бы от счастья. Но он говорит мне сейчас. Через два месяца! Когда мы случайно встретились в многомиллионном городе! За кого он меня принимает?