Раздражённые (ЛП) - Слейтер Феникс
Данте игнорирует все, что я сказал. — Это не оправдание, чтобы быть таким чертовски суровым с ней. Ей восемнадцать, твою мать. Она ничего не знает об этой жизни. Ты знал, что так будет. Восемнадцатилетние девчонки делают глупости. Ты сам, блядь, виноват.
— Карина не делает ничего подобного.
Было неправильно так говорить. Его лицо становится прямо-таки ледяным. Я бы рассмеялся, если бы моя голова не болела так чертовски сильно.
— Она другая. Оставь ее в покое.
— Чего ты хочешь?
— Я хочу, чтобы ты относился к ней с некоторым гребаным уважением и, по крайней мере, разговаривал с ней.
Я стону и опускаю голову, хотя, если меня вырвет на Данте, может быть, он уйдет и оставит меня в покое. — Почему?
— Потому что теперь я в меньшинстве в своем собственном гребаном доме, и я должен слушать, как девушка с разбитым сердцем плачет всю чертову ночь напролет.
Что за чушь собачья. Я встаю, чуть покачиваясь на ногах, и тычу Данте в грудь, пока он не делает шаг назад. — У нее не разбито сердце. У нее все было хорошо в Калифорнии, и у нее все будет хорошо здесь.
— Ты придурок.
— Уже слышал.
— Ты не собираешься с ней разговаривать?
— Нет.
Он пристально смотрит на меня, и когда я ничего не говорю, он кивает. — Отлично. Тогда ты, блядь, держишься от нее подальше навсегда.
— Нет проблем.
— Я, блядь, не шучу. Ты не можешь решить через несколько недель, когда закончишь дуться, как киска, что хочешь начать что-то снова. Если ты не наберешься мужества и не поговоришь с ней сейчас, тогда ты не сделаешь этого позже.
Я открываю рот, чтобы снова сказать «хорошо», но ничего не выходит.
Данте ухмыляется и складывает руки на груди.
Ублюдок.
Афина
— Мне так жаль, Карина.
Моя лучшая подруга улыбается и ставит передо мной тарелку с печеньем.
— Все в порядке.
— Насколько Данте зол, что я здесь?
На этот раз она улыбается. — Он вовсе не зол. Может быть, взволнован.
— Я найду работу и квартиру, обещаю.
— Ты возвращаешься в Лос-Анджелес?
Я думала об этом бесконечно. Ромео не хочет меня. Этот мост был сожжен дотла. Вчера вечером я разговаривала с Эллиотом больше часа. Он подбодрил меня, упомянув, что один из директоров по кастингу, на котором я проходила прослушивание, сказал ему, что у меня может быть роль, которая идеально мне подойдет. Когда я указала, что у меня нет возможности вернуться в Лос-Анджелес и негде остановиться, даже если бы я это сделала, он предложил деньги за билет на автобус и пригласил меня погостить у него. Не уверенная в том, что я сделала, чтобы заслужить его доброту, я прорыдала «Спасибо!» и пообещала ему, что подумаю об этом.
— Может быть. Сосед Эллиота по комнате съедет, когда истечет срок их аренды, поэтому он спросил, не хочу ли я снять квартиру вместе.
— По крайней мере, ты знаешь, что это безопасно, и к нему не будут приходить психи.
У меня были точно такие же мысли, когда он заговорил об этом. — Это правда.
— Лучший гей в Голливуде. Ты такое клише.
— Ты — клише, когда говоришь это.
Ее смех снимает часть уныния с моих плеч.
Все мое тело напрягается, когда я слышу байк Данте на переднем дворе. Я все еще огорчена, что Карине пришлось забрать меня у родителей. Она привела меня сюда и заставила объяснить Данте всю историю. Рассказывая о том, как Ромео бросил меня на подъездной дорожке моих родителей, как мешок с мусором, и как мои родители отказались впустить меня в дом, я пожалела, что не вернулась автостопом в Лос-Анджелес вместо того, чтобы звонить Карине. Какой смысл возвращаться домой, в место, где я никому не нужна?
Что ж, Карина, кажется, счастлива, что я здесь. Хотя оставаться с ними двумя чертовски странно. Внутри этих стен Данте совершенно другой. Все еще властный и требовательный, это точно. Но он также обожает мою подругу так мило и неожиданно.
Давайте не будем забывать, что он без колебаний предложил мне свободную спальню, когда Карина притащила меня домой, как бездомного котенка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Карина загорается и бросается к двери, чтобы поприветствовать его. Несмотря на то, что его не было всего около часа, они ведут себя так, как будто он был на войне и вернулся. Вот в чем странность. Эти двое не могут оторвать друг от друга рук. И я даже не хочу думать о звуках, которые доносились из их спальни прошлой ночью.
Кто хочет лелеять разбитое сердце рядом с двумя развратными нимфоманами?
Только не я.
Мой тяжелый, драматический вздох, наконец, отрывает их друг от друга. Данте пронзает меня суровым взглядом. — Ты в порядке?
— Да, просто здесь становится так жарко, что нам, возможно, придется включить кондиционер.
Карина краснеет и отстраняется от него, в то время как Данте смотрит в потолок, вероятно, молясь, чтобы инопланетяне пришли и похитили меня.
Карина тянет его к кухонному столу и протягивает ему печенье, которое он проглатывает в два укуса. Он делает комплимент маленькой Мисс Нестле Толлхаус (Примеч. пер.: Nestlé Toll House Café — это франшиза в США и Канаде, основанная Зиадом Далалом и его партнером Дойлом Лизенфельтом, распространенное кафе) и целует ее в лоб.
Меня сейчас стошнит.
— Как ты себя сегодня чувствуешь, Афина? – Спрашивает Данте.
— Лучше. Спасибо тебе за...
Он отмахивается от моей благодарности. — Ты можешь оставаться здесь столько, сколько тебе нужно.
— Хорошо.
— При одном условии.
О Боже, пожалуйста, скажи мне, что это не та часть, где они просят меня присоединиться к ним наверху.
— Тебе нужно держаться подальше от Ромео, — заканчивает он.
Я почти предпочла трехстороннее приглашение, чтобы услышать имя Ромео. — Ух... без проблем.
— Я не шучу.
— Ладно. Черт побери. Я думаю, что в любом случае могу вернуться в Лос-Анджелес.
Хмурый взгляд Данте побуждает меня объясниться. — Я поговорила со своим другом там, и он сказал, что я могу остаться с ним. Там я буду в безопасности.
— Посмотрим. — Не думаю, что мне нравится его зловещий тон, но я держу рот на замке.
Карина подпрыгивает на цыпочках, умирая от желания поделиться своими новостями с Данте. — Я получила известие от Кэденс.
Он приподнимает бровь. — И?
— Она хочет встретиться завтра. Афина сказала, что пойдет со мной.
Лицо Данте становится жестким и непроницаемым. — Где?
— Может быть, в торговом центре?
— Нет. Сделай это в клубе, где я смогу за тобой присмотреть. На всякий случай.
— Ты уверен? Мы могли бы встретиться здесь? Я могу приготовить ужин...
— Определенно не здесь. — Его лицо смягчается, когда он видит надутые губы Карины. Почему Ромео не может быть терпеливым и понимающим, как Данте? — Я знаю, что она твоя сестра, малышка. Но ты ничего о ней не знаешь. Я не настолько ей доверяю, чтобы держать ее у себя дома.
Этот человек в чем-то прав, и я собираюсь сказать это, когда Карина соглашается.
О, черт. Это означает…
— Карина, значит, я тебе больше не нужна, не так ли?
— Нужна, — отвечает Данте. — Ты все еще должна быть рядом с ней.
Карина энергично кивает. Как я могу сказать «нет»?
— Но ты только что сказал, что хочешь, чтобы я держалась подальше от Ромео, — говорю я.
Данте не привык, чтобы люди, особенно девушки, я думаю, задавали ему вопросы. — Я позабочусь, чтобы он тебя не беспокоил, — медленно отвечает он, пристально глядя на меня. — Я бы хотел, чтобы ты была там ради Карины.
Дерьмо. Груз вины слишком тяжел? — Да, без проблем.
Пока я избегаю Ромео, все будет хорошо.
Глава 18
Ромео
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})Жаль, что мне придется убить Данте.
Мы были братьями почти двадцать лет. Конечно, мы чертовски раздражаем друг друга, но наша дружба началась еще до того, как мы вступили в клуб. Мы связаны всеми грязными делами, которые были вынуждены совершать в качестве проспектов. Мы были приняты одновременно. Даже были избраны на наши нынешние должности в одно и то же время.