Мако. Хаос (СИ) - Макнамара Элена
Пальцы в её трусиках продолжают истязать, спускаются вниз, а потом снова вверх, лёгкими поглаживаниями доводя девушку до исступления.
Потом Максим повторяет свой приказ. Требовательно, чеканит слова прямо в ухо. Тихо, но пробирает до мурашек. Тело Маргариты охватывает мелкая дрожь. Пульсация внизу живота разрастается до гигантских размеров и, словно цунами, обрушивается в пах. Ноги девушки подкашиваются, но Макс крепко удерживает её за талию и не вынимает руку из шортиков до тех пор, пока Марго не перестает дрожать и извиваться.
Максим разворачивает Маргариту к себе лицом, подхватывает за талию и усаживает на кухонный стол. Раздвигает ей ноги, протискивая бедра между ними. Властно сгребает её волосы в руку, немного приподнимая голову и поворачивая под нужным углом для поцелуя. Языком скользит внутрь её рта, сам не понимая, что всё ещё здесь, всё ещё не ушёл. Опаздывает. Но не может от неё оторваться. Не может ею насытиться.
А Марго просто отвечает на все его требовательные ласки и напор, лишающий воли. И если бы Максим захотел взять её на этом столе, она бы позволила, не думая о том, что на кухню может кто-нибудь войти.
А Макс хотел её взять. На столе, на стуле, на полу - много-много раз. Но он находит в себе силы прекратить поцелуй. Потом отстраняется, сдвигает ноги Маргариты вместе, но тут же вновь касается её горячих влажных губ, уже чувствуя болезненную разлуку.
- Мне пора, - наконец говорит Максим, старательно восстанавливая дыхание.
А Марго даже не старается. Громко дышит, вся горит, и единственное о чем она сейчас думает, это притянуть Макса обратно, скрестить ноги на его пояснице и прижаться к его упругому телу.
Суворов тем временем подхватывает кусочек обжаренного хлеба с сыром и яйцом, проглатывает двумя большими укусами и запивает кофе, которое давно заледенело.
- Вкусно, - Максим чмокает Марго ещё раз. Отстраняется. - Не пугай меня птичка, - усмехается Макс, - не молчи, я привык, что ты постоянно чирикаешь.
Марго с улыбкой стукает его по плечу.
- Не называй меня птичкой, - кривит губы в ухмылке, - я не отпущу тебя, пока не съешь ещё пару кусочков.
Цепляется за ремень на его брюках, в подтверждении своим словам.
Максим исполнительно проглатывает ещё две гренки.
- Я позвоню вечером, - обещает Суворов. Вновь припадает к её губам и выходит из кухни. Через полминуты возвращается уже в куртке. Хватает с тарелки ещё один кусочек хлеба, - вкусно, спасибо за завтрак птичка, - кричит уже в коридоре.
- Не называй меня птичкой, - беззлобно восклицает девушка, но хлопок входной двери говорит Маргарите, что Максим ушёл.
Девушка спрыгивает со стола слишком резко. Ноги ещё не до конца слушаются, и она тут же присаживается на стул, заодно успокаивая вдруг возникшее головокружение.
Маргарита делает пару глотков холодного кофе, морщится и отставляет чашку в сторону. Делать новый у неё нет желания, а вставать и идти к раковине, чтобы его вылить, нет сил.
Марго откусывает кусочек гренки. Соль в меру, прожарка тоже - есть можно. Она откусывает ещё кусочек, но он тут же встаёт в горле. На кончике языка сначала чудится какая-то кислинка, быстро превращающаяся в вязкую горечь, вызывая позывы.
Позывы бежать на второй этаж, плотно зажав рот рукой.
Желание умереть на месте от осознания действительности…
Задержка, тошнота, чёрт…
Глава 18.
Гаврилов умел добывать информацию. Но его методы радикально отличались от методов Максима.
Он редко пользовался кулаками и всегда выбирал путь далёкий от насилия. Очень давно, старый вояка работал в органах дознавателем. Всегда был связан по рукам и ногам рамками закона, но при этом имел дело с опасными преступниками и негодяями похлеще Махнова. Удивительно, но Суворова Гена преступником не считал, хотя знал почти всё о его прошлом. Вероятно, сказывалась их с Максом связь, приобретенная за долгое время совместной работы. Да, Гаврилов так и считал – совместная работа, потому что никогда не охранял самого Максима. Скорее, вместе они следили за безопасностью Маши… И, чёрт побери, не справились, не уследили, что стало ещё одним сближающим элементом их отношений. Гена до сих пор чувствует свою вину, поэтому, во что бы то ни стало, должен найти этого ублюдка, чтобы Макс смог отомстить и, наконец, начать жить. В безопасном мире…
И у Гаврилова имелись некоторые размышления, как это сделать. Но пока Генадич вёл свою собственную игру и не хотел рассказывать Суворову о добытой информации. Он ещё не расколол Махнова, но даже то, что он успел выяснить за пару часов, повергло его в шок. Зная суровый нрав и несдержанность Максима, тот не раздумывая, всадит полную обойму в лоб Сергея Владимировича, что сейчас будет нелепым расточительством.
Мёртвых не вернёшь. А живым, так, не поможешь.
Гена поднимается из темного подвала. Устало вздыхает. Разминает шею руками.
- Ну что, всё так же как всегда? - Аркаша прибывает к положенному сроку.
- Нет, не как всегда, - Гаврилов наваливается на ближайшую стену, спиной. Сжимает переносицу пальцами. На короткий миг закрывает глаза. – Я почти разговорил его.
- Он там живой вообще? - скептически фыркает Аркаша.
- Не смешно, - отрезает Генадич. Его лицо делается суровым. - Ты думаешь, кулаками только можно решать?
- Ну, а как тогда? Ты его спросил, а он тебе ответил. Как то не верится!
- Вот представь себе, да! Я спросил, он ответил.
Но это было не совсем так. Гаврилов не просто спрашивал.
Он надавливал. Долго. Болезненно.
Умело вскрывал старые раны, причинял боль - моральную, в разы сильнее боли физической. Давил на Махнова всеми имеющимися способами. Теперь его руки не связаны рамками закона, а чувство жалости притупилось в тот день, когда он обнаружил тело, ни в чём не повинной, девушки.
Гаврилов взывал к его совести, чести, здравому смыслу, в конце концов. Ведь по большому счету, Махнов уже не жилец, это лишь вопрос времени. Гена лишь вколотил ещё пару гвоздей в его крышку.
«Скажи правду Суворову! Скажи! Очисти свою черную, никчёмную душонку! Отмой её! Помоги ему разобраться! Помоги спасти Марго, тем самым ты сможешь искупить вину перед Максимом!
Ну, ты же не убивал Машу!
Знаешь? Я никогда не считал тебя убийцей… Правда! А Макс считает, что это ты… Да, я знаю, что это не так… Но я не Максим. Моё мнение никто не спрашивает.
Знаешь, что он с тобой сделает?
О, нет, смерти ты не дождешься. Максим Андреевич готовит для тебя сюрприз! Переезжаешь ты на днях, Сергей Владимирович. Макс договорился о твоём новом пристанище. На «вышку» пойдёшь.
И не смотри так на меня. У тебя и компания там намечается… Лёня твой, всё ещё жив, всё ещё посиживает. Третий срок мотает. Тебя ждёт.
Вот и дождётся.
Будешь его ублажать. Его, и всех его прихвостней.
Что? Страшно? Вот и мне Сергей Владимирович страшно. За тебя, за дурака.
Ты подумай на досуге, пока время есть. Глядишь, Макс смягчит меру наказания. Подарит тебе долгожданную смерть…» - давил и давил Гаврилов. Менял тактику. Был злым, добрым, безразличным…
И Махнов почти сдался.
- И что же он рассказал? - Аркаша уже не настроен скептически. - Это он всё замутил? Он хотел выкрасть Марго?
- Он расскажет, но только Максиму, - устало отвечает Гаврилов. Подавляет зевок, прикрывая рот ладонью. - Я пойду, вздремну. Макс приедет в двенадцать.
Аркаша делает обиженное лицо, но не спорит.
- Мне добавить ему тумаков?
- Как хочешь, - отмахивается начальник охраны, поднимаясь на второй этаж.
Аркаша спускается в подвал. Проверяет пленника. Тот уже спит, откинув голову на спинку стула.
Обходит его по кругу, дергает за верёвку, испытывая узлы на прочность.
- Вам не кажется, что слишком много чести для старика? - вдруг раздается хриплый голос Махнова. - Неужели думаешь, что смогу развязаться и сбежать?
