Одержимый ею (СИ) - Белая Яся
Это — у Кантера.
Здесь же… глаза монаха выпучены, губы отвисли — какой-то идиот, а не сластолюбец. А девица — форменная шлюха, и ничуть не против, чтобы её догнали.
Да и вообще — мазки не те. Нет, эксперты говорят: рука не та.
Это — подделка! Галимая и наглая.
Отрываюсь от своей Белль и говорю:
— Инга! Срочно зови сюда Октябрину Власовну и этого коллекционера! Кажется, у нас тут — ограбление века.
Она не переспрашивает, понятливо кивает и убегает выполнять поручение.
Я включаю свет и нахожу лупу. Рассматриваю мазки более предметно. Так и есть! Подделка!
Ну попал ты, боров.
Это тебе наказание за грехи, похотливец хренов!
Но не знаю почему — вовсе не из желания помочь толстому уроду, а именно — из любви к искусству, я понимаю, что хочу вернуть подлинник.
И сделаю это, чего бы оно мне не стоило.
____________________________________
[1] Художник и картина вымышлены авторами.
Глава 16
ИНГА
Открытие выставки должно было закончиться сладко — я уже настроилась на сеанс любви, когда Валерий затащил меня в подсобку. О, каким он был тогда…ммм…
Ревнивый собственник.
Очень хотелось доказать ему, что он может полностью довериться мне — других мужчин для меня просто не существует.
Он у меня самый умный, самый сексуальный, самый красивый…и, как оказалось, самый эксперт.
Оторвался от моих губ, уставился на картину.
Это — шедевр Вильяма Кантера. «Одержимость» он писал много лет. По сути, полотно стало делом всей жизни для художника. Стоит работа — баснословно просто. Сагаль, хозяин коллекции, невероятно богат. И так же невероятно противен. Когда целовал мне руку сегодня, едва сдержалась от желания вытереть её. Удивилась ещё, что Валера прожигал меня взглядом.
Милый, ты серьёзно? Нашёл к кому ревновать…
Вот мне сейчас впору начать ревновать его к Кантеру — так пристально Валерий разглядывал его творение, забыв обо мне.
Наконец и вовсе отстранился и потянулся к выключателю, а потом бросил мне через плечо:
— Инга! Срочно зови сюда Октябрину Власовну и этого коллекционера! Кажется, у нас тут — ограбление века.
Не стала спорить, сразу выбежала в зал, где искомые нашлись вместе раз распитием шампанского.
Молодец Октябрина Власовна, не теряет надежды «выйти замуж за принца». Я вот в своё время за принца и того самого приняла Артёма, а моим — оказалось Чудовище.
— Октябрина Власновна, Андрей Петрович, вы… можете проследовать за мной… — директриса уставилась на меня, как на диковинку.
Она же только что сверлила меня взглядом, когда Валерий тащил меня в хранилище.
— Извольте объясниться, Инга Юрьевна, — поправила свои роговые очки начальница.
— Это касается Кантера… — выпалила я.
В глазах Октябрины Власовны полыхнул ужас.
Сагаль схватился за сердце.
— Мой Кантер! Что с ним? — запричитал он.
Директор метнула в меня злобный взгляд — словно нож:
— Инга Юрьевна, если вы со своим… что-то сделали шедевру….
— Идёмте, — начала раздражаться я, — сами всё увидите.
Начальница понеслась впереди, как злобная фурия, за ней, причитая, рванул Сагаль, а уже в конце процессии — я. Странно, но гости, более увлечённые фуршетом, чем самой выставкой, и не заметили ухода виновников торжества.
Октябрина Власовна ворвалась в кладовку и просто потеряла дар речи, увидев, что Валерий с лупой рассматривает картину.
— Валерий Евгеньевич! — взвизгнула она. — Что вы делаете?! Это же шедевр!
Мой мужчина оторвался от рассматривания полотна, окинул вошедших нечитаемым взглядом и хмыкнул:
— Это такой же шедевр, как изделье номер один.
Кажется, Сагаль прямо сейчас поперхнулся.
— Что вы такое говорите, молодой человек?!
— То, что это — подделка, уважаемый, — Валерий сложил руки на груди и буквально навис скалой над невысоким толстоватым коллекционером.
Сагаля передёрнуло. Всегда всех передёргивает, кто первый раз видит Валерия. Его льдистые глаза умеют обжигать, по себе знаю.
Как и греть, но только меня.
Но сейчас не до сантиментов. Лёд не тает, но и я не злюсь.
— Я приобрёл эту картину у знакомого коллекционера! — возмутился Сагаль. — Он дорожит своей репутацией и никогда бы не подсунул подделку!
Валерий усмехнулся:
— Возможно, но только при условии, что ему самому не подсунули когда-то липу.
Сагаль подпрыгнул на месте:
— Да как вы смеете! Да кто вы вообще такой!
На помощь пришла Октябрина Власовна:
— Валерий Евгеньевич — наш…
— …эксперт, — подсказала я.
И директор подхватила игру:
— Да, наш эксперт.
Сагаль лишь презрительно фыркнул: типа, в каком-то Урюпинске эксперты выискались!
Но Валерий не лыком шит и, недружелюбно оскалившись, сказал меж тем крайне вежливо:
— Возможно, моё имя вам ничего не скажет, но имя академика Завадского точно знакомо.
— Вы — ученик Завадского? — почти с восхищением выдохнул Сагаль.
— Не то, чтобы ученик, но имел честь… перенимать опыт…
Сагаль тут же поменялся в лице:
— Как вас зовут, говорите?
— Валерий Евгеньевич Пахомов, — представился ему мой мужчина, и Сагаль обеими ладонями обхватив его широкую руку, горячо потряс ту.
— Ну, тогда рассказывайте, Валерий Евгеньевич. Воспитанника Завадского я послушаю внимательно.
— Минуту, — отвлёкся он, — Октябрина Власовна, вы будете не против, если мы отправим Ингу Юрьевну домой?
Я заметила, как сник Сагаль. Видимо, ему нравилось моё присутствие.
— Конечно-конечно, — моя начальница включила саму вежливость.
Валерий взял меня под руку и вывел прочь.
Возле галереи нас ждал огромный джип, на котором мы сюда и приехали.
К нам тут же побежал амбал — кажется, Валерий называет его Тугарином.
— Уже домой едем, шеф? — поинтересовался он.
— Нет, — пояснил Валерий, — только Инга Юрьевна. Мне ещё надо уладить кой-какие дела.
По взгляду Тугарина я поняла, что он решил: босс сбрендил! Иначе, что он может делать один в таком скучном заведении, как картинная галерея?
Но Валерий, как всегда, проигнорировал чужой выпад:
— Отвезёте Ингу Юрьевну — сразу отзвонишься мне. Отвечаешь головой и другими органами. Понял?
Тугарин кивнул.
Валерий же притянул меня и жарко поцеловал.
— Я хотел завершить этот вечер по-другому, — шепнул он, прижавшись лбом к моему.
Я тоже, хотелось выдохнуть мне. Но я лишь обняла его в ответ, и несколько мгновений мы стояли так, не в силах оторваться друг от друга.
Потом он легонько меня оттолкнул, я пошла к джипу, а он — вернулся в галерею…
…дома, в своей маленькой комнатке, у двери которой топчется Тугарин (простите, Инга Юрьевна, но босс велел глаз не спускать!), я бережно снимаю дорогое платье, смываю макияж и превращаюсь из принцессы в Золушку. Вернее, в Белль.
Её приручили, она сама возвращается в замок Чудовища и с волнением ждёт хозяина.
Я, действительно, не нахожу себе места.
Как пойдёт разговор? Во что всё это в итоге выльется? И, главное, как всё это ударит по Валерию? Ведь если всплывёт его криминальное прошлое — ситуация может принять весьма трагичный оборот.
От такой мысли даже сердце ёкает. И змеёй заползает страх.
Как пережить эту ночь без него?
И как понять, какая роль в этой мелодраме будет отведена мне? А то, что обязательно будет — я чувствую, и от этого неспокойно…
ВАЛЕРИЙ
Отправляю Ингу домой, а сам возвращаюсь в галерею. Толстый коллекционер спешно сворачивает вечер, благодарит всех, кто пришёл, и прощается.
Гости ворчат — не все блюда на фуршете дожраны — но расходятся. А мы перемещаемся в кабинет директрисы, этой старой грымзы в огромных очках. Она нервничает и юлит.
