От заката до рассвета (СИ) - Инфинити Инна
Через час мы уезжаем домой. Я на заднем сиденье авто то и дело чувствую на себе ненавидящий взгляд сестры. Как только дома я захожу в свою комнату, ее дверь снова тут же распахивается и влетает разъяренная Элайза.
— Ты, мелкая потаскуха, что ты делала с Полем на балконе?
Меня ее тон ошарашивает.
— Эй, остынь. Вообще-то это твой женишок пришел ко мне на балкон, когда я уже там была. Ты же видела, что я встала из-за стола раньше него.
— Все равно! Я видела, как ты на него пялилась!
— Что??? Мне твой Поль на хрен нигде не упал вместе с тобой. Успокойся уже, дура.
Она явно не ожидала услышать от меня оскорбление, потому что распахнула широко глаза.
— Выбирай выражения, мелкая потаскуха! Думаешь, я не знаю, что ты таскалась с соседом Антуаном?
— Я с ним встречалась вообще-то и не скрывала этого. И давай-ка ты меня тоже не обзывай. Я тебе не потаскуха.
Элайза заливается истеричным смехом.
— Ты самая настоящая потаскуха. А знаешь, почему? — Она делает ко мне шаг, и ее глаза от злости сужаются в маленькие щелочки. — Потому что в тебе течет кровь потаскухи! Самой настоящей проститутки!
— Это ты нашу маму сейчас так называешь??? — я в полном афиге смотрю на нее.
— Твою, а не мою! Неужели ты до сих пор не поняла, что Мадлен Готье — не твоя мать? Ты правда такая тупая, что не замечаешь эту очевидную вещь?
Я стою, будто на меня вылили ведро ледяной воды. Быстро моргаю глазами и вообще ничего не понимаю. А Элайза тем временем продолжает:
— Мне было всего четыре года, когда отец принес тебя домой и сказал, что ты будешь жить с нами. Я очень хорошо помню этот день, как будто он был вчера. Мама тогда так сильно плакала, что у меня до сих пор стоит в ушах ее крик. Никогда его не забуду. Тебя родила одна из шалав, с которыми отец изменял моей маме. Так что ты мне не сестра!
Элайза говорит мне что-то еще. Выплевывает каждое слово со злостью и лютой ненавистью, но я больше не слышу ее. Потому что теперь в моей голове сложился полный пазл, теперь я получила ответ на вопрос, за что меня так ненавидит родная мать.
Все очень просто. Она мне не мать.
Я срываюсь с места и выбегаю из своей комнаты. Я буквально лечу на третий этаж в кабинет отца. Слезы застилают глаза, текут ручьем по лицу и я даже не пытаюсь их унять.
Врываюсь к папе без стука и громко хлопаю дверью. Он в этот момент смотрит какие-то чертежи.
— Кнопка, что случилось? — удивленно смотрит поверх очков.
— Элайза мне все рассказала. — Я приближаюсь к нему.
— Что она тебе рассказала?
— Что меня родила одна из твоих любовниц. Это правда?
Отец замер с карандашом в руках. Мгновение смотрит на меня тяжелым взглядом, а потом грустно вздыхает и бросает его на письменный стол. Разворачивается и отходит к окну.
— Она не должна была этого делать. Я поговорю с ней.
— Значит, это правда? — я срываюсь на крик. — Теперь понятно, почему вы все так меня ненавидите.
— Я тебя не ненавижу! — отец разворачивается ко мне лицом. — Я делаю для тебя все, что могу.
— Что ты для меня делаешь? Деньги мне даешь? А мне, может быть, не нужны деньги! Мне, может быть, родители нужны! И семья, где меня будут любить!
Я закрываю лицо ладонями и громко рыдаю. Отец подходит ко мне и обнимает, прижимая к себе.
— Ну тише ты, тише. Я не хотел, чтобы все так вышло. Ты моя дочь, и я тебя люблю. Я не всегда могу проявлять свою любовь, но это не означет, что ее нет.
Я отстраняюсь от него.
— Кто моя мать? — спрашиваю дрожащим от слез голосом.
— Это не важно.
— Я хочу знать. Кто она?
— Кнопка, это не важно…
— КТО ОНА??? — я буквально ору на него.
Отец тяжело сглатывает и делает шаг назад. Видно, что ему тяжело говорить.
— Она танцевала в «Мулен Руж». Там я ее и встретил. Мы не долго были вместе. Однажды она мне позвонила и сказала, что родила от меня ребенка и не может его воспитывать. Ну я и забрал тебя к нам.
Кажется, что это все какой-то страшный сон. Но, к сожалению, это моя реальность.
— Где она сейчас? — спрашиваю сиплым голосом.
— Насколько я знаю, она теперь то ли администратор, то ли директор этого кабаре. Сделала карьеру, так сказать.
Последние слова он говорит с насмешкой, и она больно режет меня.
— Как ее зовут?
Папа тут же меняется в лице.
— Тебе не за чем знать ее имя.
— Я все равно его узнаю. Ты мне только что назвал ее место работы. Как ее зовут, еще раз спрашиваю?
Он загнан в угол и понимает это. Опускает голову и смотрит в пол.
— Ее зовут Мэриэн Дюжарден, — шепчет.
А я резко делаю шаг назад, будто меня еще раз облили ледяной водой. В ногах появилась предательская слабость и резко закружилась голова.
— Ты сказал, Мэриэн? — едва нахожу в себе силы. — Как меня?
— Она назвала так тебя. Когда я забрал тебя у нее, тебя уже звали Мэриэн. Я не знаю, зачем она дала тебе свое имя.
Я не помню, что было дальше. Когда я открываю глаза, я лежу в своей комнате, и у меня сильно болит голова. Видимо, я потеряла сознание и упала. Минувшие события тут же восстанавливаются в памяти, и меня одолевает новая истерика. Я рыдаю в подушку всю ночь, а где-то под утро все-таки засыпаю.
Я встаю в обед и обнаруживаю, что в квартире никого нет. Тем лучше, я не хочу видеть никого из них. И я знаю, что буду делать дальше.
Я быстро одеваюсь, наношу легкий макияж, чтобы замазать следы вчерашних слез, и ухожу из дома. Но когда я приезжаю к этому кабаре в районе Монмартра, моя решительность тут же куда-то улетучивается. И вот я просто стою на аллее, смотрю на красную мельницу, которая по какой-то невероятной причине является самым знаменитым кабаре в мире, и боюсь переступить ее порог.
Но я все-таки решаюсь. Я все-таки делаю это. Я перехожу дорогу и открываю дверь «Мулен Руж».
— Чем могу помочь? — тут же останавливает меня молодой человек, у которого на бейджике написано «хостес».
— Я ищу Мэриэн Дюжарден. Она тут?
Он окидывает меня придирчивым взглядом.
— Вы на собеседование?
— Да, — быстро вру.
Он смотрит в какой-то журнал.
— Мадемуазель Арно?
— Да, — снова вру.
— Ваше собеседование через сорок минут. Вы слишком рано пришли. Давайте я спрошу у мадемуазель Дюжарден, может ли она вас принять пораньше.
— Спросите, пожалуйста.
Парень уходит куда-то вглубь помещения, оставляя меня одну. Через несколько минут он возвращается.
— Мадемуазель Дюжарден примет вас, пойдемте со мной.
Я иду вслед за ним по каким-то коридорам на подкашивающихся ногах. Сердце колотится, как бешеное, когда парень распахивает передо мной дверь, и я прохожу в небольшой кабинет. За столом прямо напротив двери сидит молодая женщина.
— Присаживайся, милочка, — кивает мне на стул напротив своего стола, даже не поднимая на меня глаз. Она что-то смотрит в телефоне.
Я послушно сажусь и крепко сжимаю в кулаки дрожащие руки. Ногти больно вонзаются в ладони, но даже это не отрезвляет. В горле сильно пересохло, воздуха не хватает. Женщина, наконец, отрывается от телефона и поднимает на меня глаза.
— Итак, дорогая, — начинает снисходительным тоном. — Скажу тебе честно. Твое резюме очень средненькое. Бальные танцы — это, конечно, хорошо, но не то, что нам тут нужно. — Она тихо смеется. — Наши девочки танцуют канкан, стриптиз и раздеваются перед гостями полностью. А за отдельную плату танцуют еще и приватные танцы для состоятельных клиентов. Но нам очень срочно нужна новая танцовщица, поэтому мы готовы тебя взять пока на испытательный срок. Посмотрим, как ты будешь схватывать. Ты готова в очень короткие сроки обучиться канкану и стриптизу?
И она внимательно на меня смотрит. Ей лет 35 или 36. Но выглядит очень потрепанной жизнью.
— Я люблю танцевать, — медленно говорю ей. — Но все-таки душа у меня больше лежит к чтению и писательству. Я хочу поступать в Сорбонну на филологический факультет и развиваться в этом направлении. А танцы у меня факультативно, по выходным, когда глаза болят от книг, и я решаю развеяться.
