Прислушайся к сердцу - Дэвид Триша

Прямой вопрос, не в бровь, а в глаз. Брайони поморгала, прогоняя слезы, взяла предложенный чай. Надо отвечать.

— Я люблю их обоих, — прошептала она. — Там действительно что-то серьезное?

— Может быть. Я знаю, что доктор Хилл позвонил консультанту-педиатру, так он встревожен. — Потом сестра долго-долго смотрела на Брайони. — Дайане следовало бы быть здесь, — некстати произнесла она.

Брайони промолчала.

— Я не имею права оставлять свое место, — наконец, сказала сестра. — Но, черт возьми!.. Это так же касается меня, как и вас. Отвечайте на телефонные звонки, приводите в сознание тех, кто появится, не позволяйте пьяным топать по чистому полу, а я пойду, посмотрю, что можно узнать…

Она ушла. Три минуты спустя из бежевых дверей вышел Джек Морган, за ним следовала леди Дракон. У Брайони упало сердце.

Лицо Джека без слов говорило, что дело серьезно. Он выглядел усталым, даже измученным. Словно слепой, он шагнул к Брайони и остановился. Леди Дракон шла за ним, будто боясь, что он упадет.

Брайони вскочила. Пустая чашка, не разбившись, со звоном стукнулась об пол. Брайони пробежала три шага, чтобы взять его за руки. Поддержать. Посмотреть в глаза…

— Джек… — В голосе сплошной ужас. — Ох, Джек, что с ней?

— Брайони… Вы давно здесь?

— Три часа, — вместо Брайони ответила леди Дракон. — Она здесь уже три часа. И выглядит так же плохо, как и вы.

Джек закрыл глаза и ссутулился. Брайони обняла его и крепко прижала к себе. Не как любовница. Как человек, отчаянно, желающий помочь другому человеку.

— Джек, это случилось… в туннеле, на выставке? Она что-то повредила?..

Джек отрицательно покачал головой. Он прижимался лицом к ее волосам, словно черпал силу в этом прикосновении.

— Нет. Это не ваша вина. Врачи говорят… Они сделали анализы. У нее инфекционный менингит.

— Менингит!

Брайони откачнулась назад, конвульсивно ухватившись за Джека. Менингит! Она знала, что это такое. Болезнь-призрак, которая бьет без предупреждения. Ребенок весело играет, а через несколько часов уже может быть мертв.

— Ох, Джек… Как… это узнали? — наконец, выговорила Брайони.

— Ей сделали спинномозговую пункцию. Теперь врачи уверены.

— Что они могут сделать?

— Врачи напичкали ее антибиотиками. Аппарат помогает ей дышать… Они начали лечить даже раньше, чем получили результаты анализов. Ей так быстро стало плохо, что они заподозрили менингит. Сейчас… она впала в кому. — Голос Джека дрогнул. — Не уходите, — попросил он.

Брайони кивнула.

— Я буду здесь, если нужна вам. Я никуда не уйду.

— Да. — Наконец-то он избавился от сомнений. И знал теперь только одно, она нужна ему. Нужна здесь, рядом.

— Оставайся с нами, — проговорил он и потянул ее к бежевым дверям раньше, чем она успела возразить. — Останься с Мадди. Останься со мной.

Наступила самая долгая ночь в жизни Брайони. Она сидела в углу реанимационной палаты, а Джек — на краю кровати Мадди. Брайони произносила про себя все молитвы, которые когда-то учила, и сотни других, которые придумывала сама. Она давала обещания и посылала угрозы. Просила прощения за угрозы и снова давала обещания. Она умоляла. Плакала. Но вслух не произносила ни звука.

Врачи и сестры входили и выходили. Серьезные мужчины и женщины в белых халатах со стетоскопами, висевшими на шеях, и лицами, мрачными, как сама смерть. Среди них — молодой человек, вроде бы дежурный врач. Но были и другие, специалисты, сестры…

Брайони видела, что все они боролись за жизнь Мадди. Шли настойчивые разговоры о самолете, чтобы доставить больную в Мельбурн. Потом из их тихих переговоров Брайони поняла, что риск слишком велик.

На постели хватало места только для Джека. Он сидел с каменным лицом и держал безжизненную руку дочери. Но время от времени, его взгляд в отчаянии скользил по комнате, и он убеждался, что Брайони по-прежнему здесь.

Теперь он не один на один со своим ужасом.

Мадди лежала без сознания так неподвижно, будто уже ушла от них. На подушке белое пятно лица. А рядом — еще одно пятно, но яркое — на подушке лежал старый плюшевый лев, подарок Брайони.

Вскоре после рассвета, а может быть, была уже середина утра — кто знает и кого это заботит? — пришел ответ на молитвы Брайони.

Сначала все сомневались. Сестра в сотый раз померила Мадди температуру. Нахмурилась и показала термометр доктору. Он тоже нахмурился и проверил температурный лист. Сестра снова померила температуру. Потом робко улыбнулась, точно боялась надеяться.

Пятнадцать минут спустя, она снова померила температуру. Брайони насторожилась. Появилась надежда? Но медики еще не хотели пробуждать ее в Джеке. Слишком жестоко, если появившаяся надежда снова умрет.

Затем на бледном лице девочки вдруг дрогнули веки. Чуть-чуть. Но это могла быть всего лишь игра воображения.

Доктор поднял веки Мадди, посветил своим фонариком. Потом взял ее руку из руки Джека. Теперь надежда была не только в его глазах, но и в голосе.

— Давай, Мадди, возвращайся! Ничего…

— Уверен, что она не в глубокой коме, — объяснил доктор. — Температура падает, а это значит, начали действовать антибиотики.

Он посмотрел на часы.

— Но может быть поврежден…

Джек не закончил фразу, но Брайони поняла, что он имеет в виду. Менингит наносит вред мозгу. Глубокий сон опасен. Если Мадди не сможет вернуться к ним…

Брайони смотрела на неподвижное хрупкое тельце, лежавшее на постели, веки девочки снова дрогнули.

Джек сидел, не шевелясь. Но Брайони уже не сомневалась. Она не могла больше оставаться в своем углу. Сделав три неуверенных шага к постели, Брайони схватила обе руки девочки.

— Давай, солнышко! — Голос твердый, сильный, требовательный. — Давай, Мадди, любовь моя! Открой глаза. Я здесь. И твой папа здесь. Открой глаза, и ты увидишь нас.

И Мадди открыла глаза.

Потом все происходило словно в тумане. Брайони рыдала, Джек обнимал ее и, в то же время, обнимал Мадди. Брайони казалось, что он тоже рыдает. Конечно! Не могла же она одна так намочить слезами его рубашку!

Мадди слабо улыбалась. Бесспорно, это была улыбка! И потом снова уплыла от них. Но теперь доктор сказал, что это нормальный сон.

— Мы вовремя взялись за дело, — произнес он. За усталостью в его голосе слышалось торжество победителя. — Если бы мы ждали результатов анализов… — Врач покачал головой. — Болезнь так быстро развивалась. Иногда единственный способ остановить ее — сразу же дать антибиотики.

— Спасибо, доктор.

Джек сжал руку врача и закрыл глаза. Потом опустился в кресло, освобожденное Брайони. Она посмотрела на доктора, проведшего их через эту страшную ночь, и в его глазах тоже заметила слезы.

Это уже слишком! Ей надо где-то запереться одной и вволю поплакать.

— Тогда я пойду…

— Нет!

Джек резко поднял голову.

Мадди спала. А леди Дракон заглянула в дверь, и в глазах стоял вопрос.

— Ей лучше? Сестра Родни говорит, что она вышла из комы и уже поправляется. Это правда? Я не уйду с дежурства, пока не узнаю.

Глаза доктора дали полный ответ. И леди Дракон исполнила воинственный танец индейцев с такой точностью, на какую способна медицинская сестра средних лет, в накрахмаленном халате. Она улыбалась. Она сияла. Она вздыхала. И, наконец, перешла к вестям, которые принесла.

— Там Дайана Коллинз, она хочет войти. — И сестра с сомнением посмотрела на Брайони. — А в комнате ожидания Мирна Макферсон спрашивает о вас, мисс Лестер. Она здесь уже час.

Мирна здесь? Да, конечно. Среди маленького сообщества фермеров вести разносятся со скоростью молнии. Сейчас все в ужасе, и ждут новостей.

— Джек, они хотят знать. Мирна напугана. И Гарри дома, — неуверенно начала Брайони. — Я должна рассказать ему.

Она наклонилась и нежно поцеловала спящую девочку в лоб. Потом, раньше, чем Джек успел остановить ее, вышла. Пусть он остается со своей Дайаной.