Виктория Эшли - Слейд (ЛП)
Не смотря на то, как я возбужден ее словами и действиями, я стараюсь сохранять хладнокровие, бросая ее на кровать и выходя из комнаты, захлопываю за собой дверь. Не могу позволить случиться этому дерьму по двум причинам: первая - она пьяна, вторая - это против моих гребаных правил.
Черт. Мне нужен холодный душ.
Не спеша принимаю душ прежде, чем тихо пробраться обратно в комнату. Войдя, я сразу замечаю, что она спит. Аспен умудрилась снять платье и туфли, а теперь спит в моей любимой рубашке. Признаюсь, мне нравится видеть ее на ней. Она выглядит красиво - как чертов ангел.
Я достаю сигарету и прикуриваю, проходя по комнате и наблюдая за ее сном. Она выглядит умиротворенной. Часть меня хочет заползти к ней в кровать и обнять, но разумная, другая часть напоминает, насколько фигова эта идея. И вместо этого, я достаю любимую фотографию Хелены, ставлю стул ближе к окну и сажусь.
Смотрю на фотографию, пока она не размывается. Я не смотрел на нее почти год. Больно. Больно настолько, что я не могу дышать... но есть что-то, что облегчает эту боль. Кто-то, кто заставляет меня хотеть облегчить эту боль. Эта мысль пугает меня.
Я просидел так около часа, в темноте, с рукой в волосах, когда услышал ее бормотание и звук движений. Когда я поднимаю взгляд, то вижу, что ее глаза открыты и она смотрит на меня.
− Поговори со мной, черт возьми. - Говорит она.
Я чувствую боль в груди от мысли о разговоре об этом. Я сдерживал эмоции слишком долго. Может, пришло время их выплеснуть. В любом случае, она уедет через пару дней. Может, это поможет разобрать какое-то дерьмо в моей голове.
Здесь начинается чертова пустота...
Я подпрыгиваю, бросаю фотографию на кровать, стараясь сдержать слезы.
- Ее имя было Хелена Валентайн. Она была моей невестой и носила моего ребенка.
Глава 14
Аспен
О. Мой. Бог.
Я чувствую боль в животе, и часть меня хочет вырвать её. Было. Он сказал было. Я слушаю, несколько раз фокусируя зрение, затем беру фотографию, которая лежит у моих ног и провожу по ней большим пальцем. Она влажная, а цвета выцветшие. Не то, что я видела в прошлый раз.
- Я честно не хочу говорить об этом, но оно пожирает каждую частичку меня и не дает собрать все дерьмо воедино. Я делаю все, что в моих силах, чтобы занять мозг. Это очень, чертовски изматывает. Не думаю, что смогу жить с этим дальше.
Я смотрю на Слейда и задыхаюсь, видя боль в его глазах. Они мокрые, и видно, что он держится изо всех сил, чтобы не заплакать. Я не могу даже говорить. Не хочу. Боюсь услышать больше, через что он прошел.
В тишине он мерит шагами комнату. Молчание заставляет меня нервничать так, что живот болит. Выпивка совсем не помогает… я чувствую себя совершенно трезвой - бодрой и настороже.
- Я любил ее всем сердцем. - Наконец начинает он. - Я бы никогда не оставил ее или своего ребенка. Никогда! Даже не думай так. Это вызывает потоки ярости в моем теле. Сейчас я, возможно, и кретин, но не всегда был таковым. - Он смотрит в потолок и закрывает лицо руками, парень явно разочарован собой. - Мы встречались со старшей школы, а знал я ее с десяти лет. Она была моим лучшим другом, и я никогда не мог набраться смелости сказать, что чувствую. Годы я держал это в себе, боясь, что она отвергнет меня, и это разрушит нашу дружбу. - Он останавливается, достает сигарету и подкуривает прежде, чем продолжить. - Она значила для меня ВСЁ. Я не мог потерять ее. Не мог позволить этому случиться. В первый год в старшей школе я наблюдал, как она встречается с разными придурками, разбивающими ей сердце. Она всегда приходила ко мне в поисках утешения, а я всегда был рядом, чтобы подставить плечо. Я дал ей слово, что всегда буду рядом и держал его. Однажды, когда какой-то кретин начал распускать руки, я выбил всю дрянь из него и сказал ей, что не могу больше видеть, как ей причиняют боль.
Он делает долгую затяжку и смотрит в окно, словно пытаясь представить себе все это в голове. Его голос начинает ломаться, и это разрывает его изнутри. Я ненавижу это.
- Я сказал, что люблю ее; что был влюблен в нее. Она была чертовски шокирована, когда услышала это. Я до сих пор помню этот взгляд, когда она наклонилась и поцеловала меня сильнее, чем когда-либо меня целовали. Словно она была отчаянна; отчаянна так же, как и я. Выяснилось, что она была влюблена в меня все это время и боялась того же, что и я. С того дня она была моей. Я заботился о ней. - Он поворачивается, чтобы посмотреть на меня. - И я никогда не причинял ей боль. Она была моей жизнью. Я бы отдал за нее свою жизнь.
Он кладет лицо на руки и смотрит в пол. Не могу быть уверена, но я вижу капающие слезы. Сделав затяжку, он сжимает челюсть.
- Если бы я мог поменяться с ней местами, черт возьми. Блядь! - Он сгибается, ставит локти на колени и зарывает лицо в руки. - Это должен был быть я. Мы оба были в этой гребаной машине. Не она одна. Оба, черт возьми!
Он трясет головой вперед-назад, ударяется о комод позади него, из его глаз льются слезы, капая на грудь и руки.
- Я не хотел никуда ехать той ночью. Я так сильно старался уговорить ее остаться там, где мы были. Это был канун Нового Года, но я не пил. Но знал, что пили другие. Я говорил ей. Я, блядь, говорил ей, что не хотел отвозить ее домой со всеми чокнутыми на дороге, но она была на восьмом месяце беременности нашей малышкой и жаловалась, что ей неудобно и она хочет домой спать. И все же, я сдался. - Он поднимает голову к потолку. - Мне так жаль, Хелена. Я должен был сказать “нет” и настоять на своем. Ты могла злиться на меня, но ты и Хейли были бы сейчас тут. Я бы заботился о вас двоих, защищал бы вас.
Его тело дрожит, когда он снова смотрит вниз - он сломался. Он плачет так сильно, что я тоже не могу сдержать влагу в уголках моих глаз. Мое сердце болит. Он держал в себе всю эту боль. Это не помогает людям. Не говоря уже о том, что он винит себя. Никто не должен испытывать такую боль.
Я встала и, подойдя к нему, остановилась перед ним, но он не поднял взгляд от пола. Он лишь сделал быструю затяжку и выдохнул.
- Машина убила ее в одно мгновение - сломала ей шею. Проклятие! Меня всего лишь покидало немного. - Он проводит рукой по шраму на щеке. - Я все еще помню, как держал ее, пока не приехала скорая. Казалось, прошла вечность, когда они приехали. Я знал, что она не дышала, но я… я просто продолжал кричать ей, просил держаться; говорил, что с ней и Хейли все будет хорошо, но кровь… она была повсюду. Ее сидение пропиталось ею, но я не мог поверить, что Хейли не родится. Отказывался терять надежду. - Он останавливается и всхлипывает перед тем, как прошептать. - Моя жизнь закончилась той ночью, вместе с ними.
