Цена его любви (СИ) - Шарм Кира

Этого не передать, но будто толстыми стенами мы от нее всей спрятаны. От мира всего — огромного. Будто здесь снова совсем другая реальность начинается, а мы вылетаем из той, прежней, другой.

Только я больше не должен этому поддаваться. Я не имею права забывать. Расслабляться и течь в эту негу — тягучую, сладкую. В которую сердцем не влиться, прям до судорог истечь весь хочу.

Разглаживает тяжелые морщины пальцами, а я ловлю и целую каждый. Такие хрупкие у нее они. Такие крошечные, миниатюрные, маленькие.

— Нет новостей?

— Будут, — сжимаю зубы, уверенно кивая.

— Даааша. Ты перенервничала, — обнимаю. Хочу унять тревогу, хочу это выветрить из этих невыносимо пронзительных глаз. — Не думай обо всем этом. Тебе в себя прийти надо. В мужские дела тебе точно ненужно.

— Влад, — жмется ко мне. Обхватить все тело пытается. — Не мужские. Нет дел мужских или женских. Нет, понимаешь. Это твои дела, Влад. А, значит, для меня важно. Ты же изводишься весь, неужели ты думаешь, что мне все равно или не вижу?

— Дашааа, — почти мучительно стону, оттягивая ее чуть дальше. — Мужские, маленькая. Мужские. Ты понимаешь уже, что там, за дверью — совсем не рай. Тебе знать не надо. И видеть всего того не надо. Ты в безопасности, подальше от всего этого быть должна.

— Тот мир — твоя жизнь, Влад, — и руки на грудь мне укладывает. Прямо к сердцу прижимает.

И дергается. Дергается сердце, потому что ручками этими тонкими, маленькими, — все ребра мне раздвигает. Еще сильнее вовнутрь вонзается.

— Моя, Даша. Моя. Но тебе об этом всем знать не надо. Это вопросы, которые нужно решать. Мне решать.

— А я что? Просто должна сидеть и ждать, Влад? Только быть в стороне, только ждать, когда вернешься?

— Даааа, — шепчу, снова мучительно зажмуриваясь. Руками в волосы ее зарываясь. Свечение ее вдыхая. — Да, Даша! Просто быть дома и ждать! Не выходить и не высовываться! Быть в стороне от всего этого дерьма! Потому что ты — не для этого! Не для него ты, понимаешь!

— Но это — твоя жизнь, Влад, — тихо шепчет, в грудь губами упираясь. — Как же ты не понимаешь?! — снова вскидывает глаза. — Так не бывает, если люди вместе, то твой мир он и моим становится. Мне важно. Важно каждую секунду знать, где ты, что с тобой. Я за сестру твою волнуюсь, я за тебя боюсь.

— Нет, — дергаю головой, снова марево от себя отбрасывая. — Нет, Даша. Тот мир — точно твоей частью быть не должен. Прикоснуться к тебе не должен, понимаешь? Ты параллельно от него должна быть. Так, чтобы не соприкоснуться.

— Но так не выйдет. Если я с тобой… Все, что твое становится и моим тоже, Влад. Все, что в тебе, все, чем ты живешь. Что в тоем сердце, здесь, — прижимает руками, и я чувствую, как удары мои по ее ладошке колотят. — То и в моем…

— Ты, Даша. Ты — здесь, — прижимаю ее руку к своему сердцу. — Остальное — просто вопросы. Вопросы, которые мне нужно решить. И надо, чтобы ты от всего этого подальше держалась.

— Впусти меня. Впусти в себя глубже, Влад. Расскажи. Это ведь важно.

— Давай лучше ты мне расскажешь, — подхватываю на руки, зарываюсь руками в волосы. — Расскажи мне, Даша, свою самую волшебную мечту. Свой самый смешной детский страх. Что угодно. Просто говори, а я буду слушать.

Уношу на кухню, с удивлением замечая, что здесь меня ждет еда. Не заказанная из ресторана. Ее руками приготовленная. А потому — самая вкусная из всех.

Усаживаю на колени, прижимаясь бедрами.

Кормлю с рук, проталкивая кусочки еды.

Расслабляется наконец. И правда начинает рассказывать. Только голос — печальный. Все равно тревога в нем звучит.

А мне нужно, чтобы переключилась.

Чтоб забыла обо всем, о страхе. Девочка и так в последние дни столько пережила, что не каждый бы выдержал.

Это мы, мужики да уже давно привычные через все переступаем и дальше идем. А любой другой так и совсем загрузиться может. Не хватало мне Дашу еще до нервного срыва совсем довести.

Массирую позвоночник, каждый позвонок оглаживаю, пока и правда не забывается. И голос уже совсем по-другому звучит. Звоночком нежным. Будто перенеслась в свое прошлое и обо всем позабыла.

Волосы перебираю, голову массирую. И надышаться этим призрачным, тихим мигом не могу.

Влад, — вдруг перекатывается резко и лицом ко мне на бедра усаживается.

И снова это волшебство. В глазах ее. Такое пронзительное, что сердце щемит.

— Не закрывайся от меня. Пожалуйста, — сама наклоняется ко мне и по губам своими нежно-нежно ведет.

— Мне важно все. Правда. Я… Будто тебя тысячу лет знаю. Я ведь вижу твою боль. Я ведь ее чувствую. В себе. Я хочу быть рядом. Частью всего, чем ты живешь. Это важно. Если мы вместе, так и должно быть. Я… Я сильная. Рядом с тобой я такая сильная, ты даже не представляешь. Мне не страшно узнать, что там происходит. В темноту, в которой ты живешь не страшно заглянуть. Мне за тебя только страшно. За тебя, понимаешь! Если не знаю, где ты и что с тобой. Но я хочу быть рядом. не вот так, отдельно, просто в твоем доме. Я с тобой во всех твоих трудностях быть хочу. Потому что… Потому что когда любишь, — это правильно.

— Любишь… — шепчу, уже растрепывая волосы. — Может, отшатнешься еще и испугаешься, Даааша, когда меня получше узнаешь. Бежать со всех ног будешь. Пожалеешь, что потянулась.

— Не пожалею, — улыбается так блаженно, как будто она ребенок совсем и Дед Мороз ей подарок какой-то дивный самолично подарил.

И лупит. Лупит этим меня свечением. Этим счастьем и верой, ничем не замутненными. Лупит прямо по сердцу.

— Никогда не пожалею, Влад. Я изнутри тебя, настоящего вижу. Я внутри себя знаю, что ты совсем другой…

И пальцами, — по груди так тихонечко водит, а сердце просто выскакивает на хрен со всех петель. Голову доверчиво мне на грудь укладывает. Будто баюкает.

И ток по венам.

И член просто разрывается.

Хочется взять, ворваться, быть в ней неумолимо.

Разрывать на части и каждый всхлип ее ловить. И вместе с ней на атомы, на куски разлетаться.

Глава 23

Но я только тихонько глажу ее шею.

Этот миг, когда вот так, — доверчиво, так просто, так лучезарно умостилась на моем плече и с такой верой чистой прямо в душу смотрит я потревожить просто не имею права. Не могу обрушиваться на нее вот так каждый раз, когда срывает.

А от нее срывает.

Всего. Насквозь.

От каждого слова. От взгляда.

— Пойдем, — подхватываю на руки, еле удерживаясь от того, чтобы не забросить сейчас на стол и чтобы не впиться с жадностью озверелой, голодной.

Веду за руку, решительно.

По темной гостиной, не включая свет.

Легко отпираю тяжелую дверь подвала.

— Смотри, запоминай. Даша!

Прижимаю ее пальцы к месту на металлической стене.

— Вот так, Даша. Всей пятерней. Ударить нужно. Прижать и ударить. Быстро. Жестко.

Кивает, даже не спрашивая.

А я надеюсь, что запомнит. Что сможет, если без меня.

Фальшивая стена съезжает в сторону. Очень узкий проход.

Так, чтоб просочиться.

— Быстро нужно идти. Очень быстро. На пару секунд только приоткрывается. Если не успеешь, задавит. Всмятку сметет.

Проталкиваю наружу и сам следом тут же выгибаюсь.

Здесь адский мороз. Да и немудрено.

— Где мы? Что это?

Осматривается так, будто глазам не верит.

Явно в шоке.

— Изнанка роскоши и блеска, Даша, — криво усмехаюсь, впитывая ее шок и недоумение. — Подземелье. Самое настоящее. Никогда не слышала? У нас подземные ходы хрен знает с каких времен остались. С довоенных еще. И все под моим домом.

Да. Я не случайно это место выбрал. Не случайно, блядь, землю здесь по цене выше золота выкупал. Место особенное.

— Весь город здесь пройти под землей можно, Даша. Карт нет, конечно, да и кто бы их рисовал. Боишься? — сжимаю заледеневшую руку.

— Нет, — решительно дергает головой, сжимая мои в ответ. — Нет, Влад. Я не боюсь. Я ведь сказала. Я принимаю тебя любого. И жизнь твою принимаю, какой бы она ни была.