Услышь моё молчание (СИ) - Иванова Ника
─ Спасибо.
─ За Удава я бы сам спасибо сказал. Уж больно редкой хладнокровной тварью был. Я не знаю, что с твоим парнем происходило в те годы и, наверное, знать и не хочу, но что было хреново догадываюсь. Боюсь даже, как бы твоя сестрица Германом не рассчиталась за смерть мужа.
─ Я бы её сам придушил сейчас, честное слово. А сперва правду бы вытряс, ─ зло процедил Алекс. ─ Чего ей мало-то было? Вышла замуж, родила бы да жила спокойно.
─ Таким людям как твоя Альбина всегда мало. А правду?.. Горянские могут знать, только старший точно не сдаст, а вот Глеба можно было бы спровоцировать. Только сам, Алекс, без меня. И передай Герману, что меня может не бояться. Сам хотел таких уродов убить не раз, только долг помешал. Всё посадить пытался, пока самого с работы не выперли. Пошёл я, ─ Рогозин встал и вышел из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь.
С работы Гриневский уехал через час, поняв, что в голове крутятся только мысли о Германе. На душе было паршиво. Теперь он прекрасно понимал нежелание парня общаться первое время. Скорее всего, он опасался быть узнанным, а Алексу даже в голову не пришло вспомнить ту встречу. Он попытался представить перед глазами Эмму и понял, что не сильно и разглядел её. Она была ему не интересна, как женщина. К тому же это был совершенно не тот тип, который ему нравился. Вульгарных женщин он терпеть не мог, а она выглядела именно так. Слишком сексуальные наряды, слишком яркий макияж, слишком крупные украшения. Она была красива, но какой-то фальшивой красотой. Он скользнул по ней взглядом, но не запомнил. А как оказалось зря. Алекс до позднего вечера бродил по квартире, как привидение. Он то открывал папку, пересматривал собранные Рогозиным материалы, то со злостью захлопывал. В итоге, после долгих размышлений, он принял душ, оделся. Подхватил документы и поехал к тому, кого это касалось.
Квартира-студия встретила ночного гостя полумраком, резкими аккордами танго и хрипловатым знаменитым голосом Стинга. El Tango De Roxanne. Напряжённое, страстное, бьющее по натянутым нервам. Алекс разулся, сбросил куртку и с папкой в руках мягкими тихими шагами направился на звуки музыки, чтобы застыть поражённой статуей. Герман танцевал. Свет от прожекторов на здании издательства проникал сквозь большие окна, отбрасывая на пол тени. Светлые и тёмные полосы, словно символизировали человеческую жизнь с её удачами и невзгодами, счастьем и горем, встречами и расставаниями. Герман кружился, завораживая точностью движений, напряжением тела. Он словно танцевал с собственной тенью, то сражаясь с ней, то сливаясь в объятии. Мелодия затягивала. Алекс отбросил папку на диван и сделал шаг, на последнем аккорде ловя любимого человека в объятия. Крепкие, почти удушающие, неразрывные. В коридоре он заметил собранный чемодан. Он чувствовал, что этот вечер станет отправной точкой их отношений. Либо между ними не останется недомолвок, либо… О другом исходе не хотелось даже думать. В любом случае передать материалы в следственные органы Алекс не собирался, как и шантажировать Германа ими, заставляя остаться рядом. Он должен решить сам. Свой выбор Гриневский сделал.
─ Ты испугал меня, ─ прошептал Герман, но выбраться из захвата не попытался. Он положил голову на грудь Алекса и попытался выровнять сбитое танцем дыхание.
─ Я испугался за тебя, ─ прошептали губы в ответ.
─ Почему?
─ Я вспомнил Эмму, ─ три тихих слова заставили тело Германа дёрнуться и почти забиться, но Алекс держал крепко. ─ Успокойся!
─ Отпусти, ─ твёрдо произнёс побледневший парень, тем не менее, глядя прямо в глаза Алекса. В глазах уже не было паники, но была такая чёрная пропасть отчаяния, что…
─ Расскажи мне, ─ попросил Алекс, но в ответ получил упрямое молчание, и в серых глазах напротив прибавилось боли. ─ Я прошу тебя… Нам обоим станет легче. Герман, не молчи…
Он отпустил его. Герман медленно побрёл к окну, положил левую руку на тонкую деревянную перегородку, затем и вовсе прислонился лбом к прохладному стеклу. Тонкие пальцы замерли неподвижно. Алекс осторожно подошёл сзади, остановился очень близко, почти коснувшись телом, и накрыл холодную как лёд руку своей горячей ладонью.
─ Я знаю, что сделала Альбина, и только догадываюсь, какова было цена, ─ произнёс тихо Алекс, почувствовав дрожь, пробежавшую по телу Германа при упоминании имени мачехи. ─ Я не собираюсь её оправдывать или допытываться, как она умерла. У тебя были причины так поступить и не мне быть судьёй. Я всегда знал, что она за человек, только допустить даже не мог, до чего она сможет опуститься. Я просто хочу, чтобы между нами не было тайн. Я сохраню всё, что ты захочешь мне сказать. Поверь, Герман, для меня нет никого дороже тебя.
─ Даже если узнаешь, что я убил кого-то? ─ раздался в тишине голос.
─ А у тебя был другой выбор? Рогозин просветил меня о вариантах событий. Да и не знаю я подробностей. А ты говорить не хочешь, но… Уж прости, солнце моё, но не похож ты на Джека Потрошителя. Я никогда не был на той грани, когда сохранение собственной жизни становится важнее чужой. Бог миловал. Не думаю, что нажать на курок для тебя было легко и просто.
─ А если я тогда сошёл с ума? Зачем тебе псих рядом, Гриневский? ─ голова Германа устало откинулась на плечо Алекса, позволив зарыться губами в шелковистые волосы.
─ В таком случае я сойду с ума с тобой.
─ Что же нам делать-то? ─ прошептал Герман.
─ Жить. Любить.
─ А твой Рогозин? Он же бывший следователь.
─ А Егор просил передать спасибо за Удава и пожелания счастливой жизни. Он не собирается ворошить эту историю. Что случилось с Иевлевым?
─ Он погиб из-за меня.
─ Пытался вытащить?
─ Да.
─ Ты не многословен, ─ усмехнулся Алекс и потянул Германа на второй этаж, туда, где находилась просторная спальня.
─ Я не хочу вспоминать, слишком долго пытался забыть. Не хочу говорить… Не хочу.
─ Я подожду. Сколько захочешь, Герман.
Алекс втащил несопротивляющегося любовника в спальню и неторопливо, наслаждаясь каждым мгновением, раздел. Оставил стоять в потоке света из окна, любуясь стройным телом. Герман запрокинул голову назад, и устало закрыл глаза, отдаваясь на волю Алекса, который вздохнул с облегчением, не чувствуя барьера. Герман не отгородился от него, а значит, доверие он всё же сумел заслужить. Алекс сбросил одежду и аккуратно уложил любимого на удобную длинную банкетку, стоящую у изножья кровати. Развёл его ноги в сторону и удобно устроился, принявшись ласкать сначала руками, а потом губами член парня. Герман под его руками ёрзал и тихо постанывал, зарываясь пальцами в волосы Алекса, который изводил его от всей души, припомнив весь свой немалый опыт. Его жаркий язык кружил по головке, пальцы нежно перебирали и гладили мошонку. Наконец, он отпустил стоящий колом член и его губы поползли вверх, по пути целуя упругий плоский живот, бусины сосков, тонкую ключицу, стройную шею, пока не добрались до искусанных губ. Алекс покрыл поцелуями любимое лицо, а потом чуть отстранился и подхватил Германа на руки, заставив обхватить длинными ногами себя за бёдра.
Несколько шагов и они оказались на мягкой постели. Прохладный шёлк простыней принял их в объятия. Алекс на секунду навис над Германом, улыбнулся и подарил ещё один жаркий поцелуй, а затем… Быстрый переворот, и вот уже Герман лежит между широко разведённых ног любовника с недоумением глядя в смеющиеся карие глаза.
─ Смелее, ─ прошептал Алекс, немного подкидывая бёдра.
─ Ты…
─ Хочу тебя. Сегодня. Сейчас. Всегда.
─ Настолько доверяешь? ─ всё ещё не веря спросил Герман, скользя рукой к расщелине между подтянутых ягодиц своего неожиданного подарка. Там было смазано и растянуто, словно ждало только его. А ведь так и было. ─ Гриневский, я тебя…
─ Тс-с-с, ─ Алекс быстро положил палец на губы Германа, понимая, что он ещё не готов сказать то, что ему хочется услышать. Признания во время или после секса ему всегда казались немного фальшивыми.
Герман приоткрыл губы и мягко обхватил палец, чуть пососал, вызвав искру в глазах Алекса и тихий стон. Он легко проник в подготовленное отверстие и сделал первое движение, наслаждаясь теснотой. Сразу стало понятно, что Алекс не часто был снизу. Он доверился ему, и сердце сразу наполнилось теплом, изгоняя страх и холод. Даже не зная всего, Алекс пришёл, дав понять, что хочет быть рядом несмотря ни на что. Это дорогого стоило. Герман не остался в долгу, доведя любовника до звёзд в глазах, до громких сладких стонов, до дрожащего и выгибающегося в экстазе тела, шепчущего нежные слова. Он догнал его, сам выгнувшись в последнем рывке и откинув голову назад. Что было дальше, Герман не помнил, главное, он чувствовал себя в безопасности и тепле. Он проснулся, когда за окнами ещё была серость февральского утра. Повернул голову, долго смотрел на любимые черты лица, слушал тихое дыхание, а потом аккуратно, чтобы не разбудить выскользнул из постели. Вещи были собраны, билет на самолёт куплен. Ему необходимо было время.
