К.Л. Паркер - Миллион запретных наслаждений
— Тебе это нравится, Ной? — спросила я так страстно и так низко, как только смогла.
Он погладил мою щеку тыльной стороной ладони, осторожно запустил пальцы мне в волосы, а потом одним быстрым движением потянул мою голову на себя и протолкнул молодца мне в рот.
— Да, мне это нравится.
Я взялась за работу. Я сосала, лизала, покусывала, чуть ли не заглатывала его всего, в общем, делала то, что ему понравилось в первый раз. Я взяла его за бедра и стала водить ими вперед-назад, все быстрее и быстрее. Пальцы его сжались в кулаки.
— Слишком сильно. Слишком быстро, — прорычал он, пытаясь отодвинуться, но у меня были другие планы.
Схватив член, я потянула его на себя. Если он собирался отступить, ему пришлось бы остаться без своей гордости (я не сомневалась, что Ною хотелось этого меньше всего на свете). Почувствовав пульсацию у себя во рту, я расслабила горло и взяла его так глубоко, как только могла, отчаянно стараясь не подавиться.
Он зарычал, и я ощутила, как горячее семя ударило мне в горло. Движения Ноя стали отрывистыми, и, подняв на него глаза, я увидела, что лицо его исказилось словно от боли. Внешность бывает обманчивой. Как бы мне не хотелось этого признавать — во время оргазма его лицо делалось еще больше сексуальным.
Когда пальцы Ноя отпустили мои волосы, а тело начало расслабляться, я медленно отвела голову, облизывая его. Потом отпустила член, и он безжизненно повис.
— Я вижу, ты старательная ученица. Молодец. — Похлопав меня по голове, как собаку, Ной застегнул брюки.
Высокомерный сукин сын!
— Не знаю, как ты, но у меня после работы разыгрался аппетит. Пойдем поедим, — сказал он, хлопнув в ладоши.
Ной
Весь чертов день я старался спрятать свое возбуждение в непозволительно дорогих брюках. Черт, вот хорошо было бы, если б я, заплатив бешеные деньги за что-то, получал к этой вещи приложение — какой-нибудь чудо-аппаратик, который помогал бы справляться с подобными ситуациями. Какой-нибудь блокиратор члена, что ли.
Я представлял себе Дилейн голой, в разных нарядах, на шпильках… весь… чертов день. К тому же совещания с Дэвидом Стоуном не относились к моим любимым занятиям. Эта гнида принимала решения и вела себя так, будто любой скачок на рынке — конец света. «Алый лотос» — крепкая компания, приспособленная к любым условиям, и всегда такой будет. Крошечный кризис ничего не изменит.
Поэтому я был рад наконец вернуться домой. И я обрадовался еще больше, когда увидел Дилейн, и в самом деле встречавшую меня у двери. Если честно, я не думал, что она исполнит мое приказание. Но она пришла. И, как обычно, открыла свой чудесный ротик, отчего мой подлый дружок затвердел еще больше.
Не самый мудрый шаг с ее стороны. Пришлось мне кое-что в нее вставить, чтобы она заткнулась. Меня бы стоило похвалить за то, что я так быстро соображаю.
А потом эти невероятные ощущения… Когда я попытался отойти, а она схватила меня и заставила продолжить… Черт! Моя малышка за два миллиона училась делать первые шажки. Я чуть было не прослезился.
Я был убежден, что она встанет на дыбы оттого, что я похлопал ее по голове. Но у меня имелось оправдание — Дилейн повела себя, как сучка, и заслужила подобное обращение.
За ужином она молчала, думаю, чтобы досадить мне. Не отвечала даже на прямые вопросы, и это мне не понравилось еще больше. Но я тоже промолчал — поверьте, запланировав отличное наказание. И мне так не терпелось этим заняться, что я велел ей отправиться в постель сразу после ужина.
Когда я вышел из ванной, она, голая, уже ждала меня под одеялом. Как и должно было быть. За что я ей и платил.
— Ты на меня сердишься? — спросил я, с улыбкой приближаясь к кровати.
Она не ответила. Более того, она даже повернулась ко мне спиной. Твою мать! Я не позволю, чтобы меня игнорировали. В моем доме. В моей постели!
Я лег рядом с ней и повернул ее к себе лицом.
— Не стоит, Дилейн. Не стоит так вести себя. Мне это не нравится. Особенно когда я плачу миллионы долларов за внимание.
Глаза ее вспыхнули.
— Я не твоя сучка.
— Ты будешь всем, кем я захочу, — напомнил я ей.
Не давая Дилейн ответить, я прижался ртом к ее губам. Ответа не почувствовал, тело ее словно окоченело. Она собралась лежать бревном. Значит, мне придется постараться, потому что это был гениальный план. Глупенькая, она наверняка забыла, каким предательским может стать ее тело во власти моих умелых рук.
Наказание для Дилейн я выбрал подлое: довести ее до грани экстаза, но не дать сделать последний шаг.
Я, отклонившись, усмехнулся, с готовностью и удовольствием принимая правила ее игры. Потом, не отрывая взгляда от ее глаз, завел руку между ее бедер, раздвинул ноги и быстро приложил ладонь к ее аппетитной щелке. Она ахнула, совсем негромко, изо всех сил стараясь оставаться безучастной. Продолжая наблюдать за ней, я провел пальцами между ее складок. С каждым моим движением они становились все более скользкими.
— Тело предает тебя, Дилейн, — негромко произнес я.
Введя в нее один палец, я достал его и ввел снова. Дыхание ее сделалось глубже, грудь начала вздыматься, рот приоткрылся, но она встретила мой взгляд, не обронив ни звука. Я вынул палец и стал обводить клитор, чувствуя, как содрогаются мышцы ее ног от напряжения, с которым она старается не утратить власть над собой. Два пальца погрузились в нее. Я пару раз согнул их, мастерски играя заветной точкой. Я знал это. И она знала тоже. Только отказывалась показывать.
Вынув пальцы, я поднес руку ко рту. Они блестели от ее соков, и я почувствовал запах ее возбуждения. Взгляд Дилейн все еще был устремлен на меня, поэтому я знал — она видит собственную влагу.
— Ты пытаешься вести себя так, как будто это тебя не трогает, но мы оба знаем, что это не так. И вот… подтверждение. — Я вставил пальцы в свой рот и сомкнул на них губы. Вкус ее был настолько божественным, что я невольно закрыл глаза. Открыв их снова, увидел: ее обычно ярко-голубые глаза потемнели, а щеки горят.
Она, схватив меня за уши, рванула к себе и впилась своими губами в мои. Я бы рассмеялся оттого, как легко ее удалось сломить, но она так жадно целовала меня, соски прижимались к моей груди с каждым ее вдохом, а тело извивалось, стараясь поймать мои ноги…
Короче говоря, мое же дерьмо выплеснулось мне на голову. Я уже не мог играть с ней. Я хотел ее. Она была мне нужна.
Не прекращая целовать Дилейн, я перекатился и оказался на ней сверху, в самом лучшем положении для обоюдного удовольствия. Ноги ее раскрылись мне навстречу, и я в благодарность обольстительно провел языком по ее языку. Потом скорее не я устроился между ее ног, а она начала поднимать бедра, насаживаясь на меня и постанывая от приливающей страсти.
